Иван Сотников - Днепр могучий
Пашин отнес документы в штаб и сдал Щербинину. Здесь его ожидал второй сюрприз. Майор, улыбаясь, достал из полевой сумки приказ и, зачитав его, вручил командиру взвода офицерские погоны.
— Хватит, отвоевался сержантом. Честно служил, носи на здоровье, — пожимая Пашину руку, сказал Щербинин.
Позвонил комдив и приказал провести разведку боем: взять пленных и захватить плацдарм на том берегу. А главное, выяснить, не отходит ли противник. Командир полка поручил операцию Пашину. Пришлось спешно создавать сводный отряд, чтобы этой же ночью серьезно прощупать фон Дарлица.
Под командой Пашина оказалась усиленная рота. Впервые ему приходится командовать таким крупным подразделением. Это и радовало и тревожило.
Улучив свободную минутку, к нему забежала Оля. Поздравила с офицерским званием. Подумать только, уже лейтенант! А он не загордится, не зазнается? Теперь и до генерала недалеко. Нет, в самом деле, какой бы был молоденький и симпатичный генерал.
Пашин от души хохотал, слушая Олину милую болтовню.
Оля заговорила о ночном поиске. Правда, им в самое пекло? Правда, будет трудно? Пашин осторожно обнял девушку за плечи, взглянул ей в глаза. «Люблю, люблю, люблю» — вот что он прочел в них. Пашин знал, что Оля назначена в поисковую группу, и это его очень тревожило. Ну зачем, зачем ей быть там, где огонь и смерть? Одно дело — мужчины, солдаты, но Оля, Оля!..
Сбившись в тесном подвале, разведчики ждали команды на выход в поиск. Проверено оружие, подогнано снаряжение, сданы в штаб документы. Кажется, теперь все. Из угла в угол подвала перекатывался разговор. Самой важной новостью было присвоение Пашину офицерского звания. Разведчики искренне радовались за своего командира. Сержант Покровский, из новичков, оказывается, воевал вместе с Пашиным на Волге. Вот однажды они были в поиске!..
— Расскажи, расскажи, — пристали бойцы.
Покровский не заставил себя упрашивать.
— Мы у озера стояли, южнее города, — начал сержант. — К Волге немцы напролом прут: днем в дыму все, ночью в огне. Напротив же нас румыны, те потише, конечно. Не знаю как, а разузнали разведчики про какой-то праздник у них. Его готовили в одном местечке, Садовое прозывается. Километров шестьдесят от передовой. Нам и приказали — поздравить их как следует. Одним словом, сабантуй устроить, взять пленных с документами и — обратно.
— Нелегкая задачка! — воскликнул Зубец.
— Сам командующий фронтом генерал Еременко инструктировал нас. Во как!
— Что ж вас — на парашютах туда?
— Нет, снарядили танки, самоходки — и на исходную. А потом как шарахнула артиллерия, мы и понеслись. Видим, три грузовика на дороге. С ходу на них. Появилась рота навстречу — только и видели ее. Повозки идут — кувырком, машины — тоже кувырком! А как ворвались в это самое Садовое, и пошла кутерьма.
— Здорово получилось.
— Правда, здорово. Набили их — не счесть, пленных забрали с документами, подорвали склады и — обратно собираемся. Я бросился было к танку, а тут как резануло меня в плечо — аж в глазах помутилось. Спасибо Пашину. Он вынес из-под огня, втащил на машину.
— Он такой, Пашин. Товарища в беде не оставит.
— Очнулся уже в медсанбате, — продолжал Покровский. — С тех пор и расстались с Пашиным. К счастью, тут свиделись. А немцев тогда здорово переполошили. Из города они немало сил сняли и бросили на Садовое. А на празднике там много немецких офицеров было. Один из них в больших чинах, и при нем важные документы. Это сам Хрущев рассказывал, член Военного совета. Он приезжал в госпиталь: вручал ордена раненым.
Неожиданно заявился Пашин и, не спускаясь вниз, прямо с порога негромко скомандовал:
— Выходи! Выступаем на исходный рубеж.
Первое донесение Пашина всех обрадовало. Его отряд пробился в заречную часть города, и уже взяты пленные. Жаров приказал разведчикам закрепиться. Сил развивать успех не было, и задача сейчас весьма ограниченная: удержать плацдарм. Однако не успел он доложить обо всем Щербинину, как немцы сильно контратаковали и, сомкнув фланги, отрезали Пашина. Пробить же новую брешь Жарову было нечем. Да и рубеж нелегко удержать — все растянуто в нитку.
Всю ночь Андрей не сомкнул глаз. Из глубины Заречного Богуслава доносился сильный шум боя. Попытки Назаренко и Румянцева помочь Пашину ни к чему не привели. А к полудню все стихло. Лишь изредка разгоралась перестрелка, и все слышали короткие очереди своих пулеметов. Рация Оли не отвечала. Самолет-разведчик ничего не обнаружил. Что же происходит там и какова судьба Пашина? Как и чем помочь ему?
Весь день прошел в тревогах и заботах. Румянцев спешно сдавал свои позиции Назаренко. После ранения Самохина Якову полюбился этот офицер, и они сдружились. Высокий и слегка сутуловатый, Назаренко казался медлительным. Но за этой медлительностью крылась пружинящая сила. Сдавая ему рубеж, Яков взвод за взводом выводил на исходные позиции.
Чтобы выручить Пашина, Щербинин создавал новый отряд. Помог ему и Виногоров. Но, кроме дивизионных разведчиков, в резерве у комдива ничего не было. Другие полки дивизии еще с марша были повернуты на внешний фронт и временно находились в чужом подчинении. А положение в Богуславе все осложнялось, и немцы наседали упорно. Они пробивались через реку и снова подступали к самому штабу.
Поздно вечером в эфире неожиданно заговорила рация Пашина:
— Я Стрела, я Стрела, — повторяла Оля, — как слышно? Отряд держится в… — И вдруг хрип и визг, сквозь который прорываются лишь обломки слов: — Ах… сы… лись… рим… атаку… да… ная… кета… река…
— Стрела, Стрела, я Лук, я Лук, вас не понял, докладывайте обстановку!.. — раз за разом повторял радист, но ответа не было.
По обрывкам кодограммы можно было догадаться лишь, что боеприпасы кончились, что будет атака, сигнал которой, видимо, — красная ракета.
4В минувшие сутки на долю Пашина выпали тяжкие испытания. Пробившись к центру города, лейтенант связался по рации с Жаровым. Едва он закончил доклад, как откуда-то резанул немецкий пулемет, и рация была повреждена. А его отряд к этому времени оказался отрезанным. Можно было бы, пока противник не опомнился, пробиться назад, но Пашин не пошел на это и решил остаться в заречной части города. Он закрепился в нескольких домиках, создал небольшие штурмовые группы. Искусно маскируясь, они проникали в расположение противника, разгромили штаб батальона, захватили документы, порвали многие линии связи.
К зданиям, в которых засели советские бойцы, немцы подтянули орудия и начали обстреливать их в упор. Разведчики подбили две пушки из противотанковых ружей, перебили расчеты. Затем подожгли танк.
Днем гитлеровцы отказались от атак, видимо отложив расправу на вечер. Однако и вечером не сумели выбить разведчиков, которые маневрировали и были неуязвимы. Однако у Пашина была своя «ахиллесова пята» — кончались боеприпасы.
Оля с трудом восстановила рацию, но она заработала с перебоями и вскоре опять вышла из строя. А тут еще беда — пропал Азатов и с ним еще шестеро разведчиков. Пашин послал их ликвидировать расчеты минометов, которые били из-за высокого дома. Но немцы неожиданно продвинулись и отрезали всю группу. Пашин уже готовился к отходу, а тут такая ситуация. Не бросать же семерых разведчиков!
Сабир, конечно, понимал, что он отрезан, и хотел сразу же ударить по немцам и пробиться обратно. Но задача еще не была выполнена. И это остановило Азатова. Приказ превыше всего! Разведчики осторожно пробрались к огневым позициям немецких минометчиков, открыли по ним внезапный огонь и рассеяли их. Подорвав гранатами минометы, они тронулись было в обратный путь, но немцы уже опомнились и стали наседать. Завязалась длительная перестрелка. Потом броском — вперед. И вот тут-то разведчики столкнулись с тремя немцами. Двое были убиты на месте, третий захвачен в плен. Им оказался командир немецкой роты, прибывшей на усиление богуславского гарнизона. Как быть с ним? Соколов предложил не «мудрствовать много» и расстрелять, так как пленный «будет связывать их по рукам и ногам». Азатов и Голев не согласились.
— Что мы, фашисты, что ли?
Они всей силой души ненавидели гитлеровцев, но ненависть не ослепляла их, и оба были против расстрела пленного.
— Ну и возитесь с ним, — рассердился Глеб. — Попади к ним ты, — сказал он Сабиру, — они бы недолго раздумывали: пулю в лоб, и дело с концом.
— Потому я и против. Не хочу походить на них, — возразил парторг. — Горячая голова не всегда верно думает.
Они с час проплутали по улицам ночного города, пока не выбрались к своим.
Пашин обрадовался. Наконец-то! Он дал команду, и все тронулись вниз к реке. Взвилась красная ракета, и разведчики стремительно ударили немцам в спину. Когда пробились к своим, диски автоматов были совсем пусты и уже не было ни единой гранаты. «Полный ажур!» — пошутил Соколов.
