Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу
Определили направление, отмерили расстояние, провели финишную черту.
А соперники, разувшись и сняв рубашки, стоят рядом, нагнув головы, точно два арабских скакуна. Примеряются, время от времени исподлобья поглядывая друг на друга.
— Не сдавайся, Рыжий! — напутствует Ненад.
— Покажи ему, Йоле! — кричит Раде.
Толпа ребятишек замерла. Яркое солнце словно остановилось в зените, им становится жарко, все с волнением ждут начала забега.
— Марш! — крикнул — будто из пистолета выстрелил — Влайко, и они пулей полетели вперед.
Йоле кажется, что сегодняшний бег — самый главный в его жизни. Главнее, чем тогда, когда он мчался за лисой. А Рыжий представляется ему той самой лисой, и разделяет их всего один сантиметр. Этого сантиметра вполне достаточно, чтобы Рыжий ускользнул. «Ну нет, не уйдешь…. — думает Йоле. — Ни за что!» Он преодолевает разделяющее их расстояние и, поравнявшись с Рыжим на середине дистанции, вырывается вперед. Затылком он ощущает дыхание Рыжего, тот почти наступает ему на пятки, но желание победить гонит его вперед и проносит через финишную черту.
— Я первый! — кричит Йоле, вскидывая руки в победном жесте, точно выиграл мировое первенство.
Он оборачивается к Рыжему. Тот бледен, тяжело дышит, на губах — еле заметная усмешка. Они долго смотрят друг на друга. В глазах Йоле — радость. Рыжий смотрит невесело. Наконец выдавливает:
— Да, бегаешь ты быстрее, — и протягивает руку.
Эта протянутая рука, и одобрительные возгласы ребят за спиной, и они сами, стоящие на горе друг против друга, улыбающиеся, и этот замечательный солнечный день — все заставляет как-то по-особому жарко биться их мальчишеские сердца. Йоле обнимает и целует Рыжего. Так начинается их дружба.
Заплатить головой за других
Их дружба подверглась испытанию уже через несколько дней. Однажды дождливым весенним вечером в село нагрянули четники Драгослава Рачича. Они появились в сумерках, заросшие, молчаливые, и расползлись по домам. Их штаб разместился в самом просторном доме — в доме дяди, отцовского брата.
К ним пришли семеро. То ли они не были мародерами, то ли знали об их бедности, но поужинали тем, что принесли с собой, у матери попросили только молока. Они не шарили по углам, но мать вздрагивала от каждого их шага и замерла в ужасе, когда четники направились к хлеву. Ведь там находилось единственное богатство семьи — несколько овец. Как жить, если их отнимут?
Если бы Йоле заметил четников раньше, он не стал бы загонять овец домой. Остался бы с ними в лесу, как в тот раз, когда пришли немцы… Вместе с Раде и другими деревенскими ребятами они провели в лесу два дня и две ночи, пока немцы не ушли. Была уже поздняя осень, ребятишки замерзли, вымокли под дождем до нитки, а спрятаться было негде. К рассвету совершенно окоченели. Утром к ним пробрались родные, принесли поесть.
— Потерпите еще немного, — уговаривали они.
— А долго еще? — спрашивали ребята, мечтая о теплом очаге и крыше над головой.
— Кто знает? Разве их, фрицев, разберешь? Как только уйдут, тут же дадим вам знать.
Сейчас Йоле готов был снова ночевать в лесу, лишь бы не видеть переживаний матери, ведь если четники заберут последнее, что у них осталось, чем она накормит детей? Голода мать боялась больше всего — больше любой стрельбы. «Голод, — говорила она, — самое страшное. Страшней всего». Призрак голода преследовал ее еще со времен прошлой войны.
И вот они сидят сейчас рядом — он, мать и младший брат, — и одна мысль не дает им покоя: как уберечь овец?
Конечно, односельчане не выдадут, не донесут, что они — семья погибшего партизана. Но если беда будет грозить всем, каждый кинется спасать собственное добро, а о них подумают в последнюю очередь.
Йоле долго сидел молча, наблюдая за расположившимися в доме четниками, которые спокойно жевали сало с луком, запивая его принесенным матерью молоком. Улучив момент, мальчик потихоньку выскользнул на улицу. «Пойду, пожалуй, взгляну, что делается в доме дядьки, где их штаб». Не успел закрыть за собой дверь, как кто-то окликнул его из темноты. «Рыжий!» — обрадовался Йоле.
— Что ты тут делаешь? — спросил он приятеля.
— Я за тобой, — загадочно ответил тот. — Пойдем, что-то покажу…
Оглядевшись, Йоле двинулся ему навстречу. Вдруг рядом что-то зашуршало. Ребята обернулись.
— Это я, — проговорил Раде.
— Черт бы тебя побрал! — накинулся на него Рыжий.
— Тебя здесь только не хватало! — прикрикнул Йоле на братишку. — Иди-ка спать.
— Я хочу с тобой, — просил Раде, сгорая от любопытства, но близко не подходил, чтобы в случае чего дать деру,
— Ладно, пусть идет, — неожиданно согласился Йоле.
Рыжий с таинственным видом притянул Йоле к себе и, шепнув ему что-то на ухо, зашагал впереди, ступая легко и неслышно, как кошка.
— Они где? — тихо спросил Йоле.
— У Влайко. Он меня и позвал.
Мальчики подобрались к дому со стороны двора. Когда часовой отвернулся, они прошмыгнули мимо и потихоньку поднялись на чердак. Там, лежа на животе, Влайко и Лена смотрели через щель в полу.
А внизу, в доме, слышались возбужденные голоса. Один особенно выделялся:
— Ну так что вы задумали, мать вашу, а-а?.. — Человек помолчал, переводя дыхание, и снова заорал: — Вы что ж, решили, что Рачич позволит вам мотаться туда-сюда? — Подходя поочередно к каждому, он бросал обвинения людям в лицо.
Сменяя друг друга у щели в полу чердака, ребята смотрели и слушали, стараясь ничего не пропустить.
— Нет, не бывать этому, пока я жив! — Кто-то попытался возразить, но человек, обернувшись, отрубил, точно клинком: — Молчать, сукин сын! Ты свое уже сказал!
Один из тех, что стояли возле стены, безбородый, лупоглазый, с взъерошенными, неопрятными волосами, следил за каждым его движением. А человек продолжал метаться между столом и шеренгой у стены. Он то и дело хватал рюмку, выпивал залпом. Дядька, наливая очередную, с опаской напоминал:
— Ты бы закусил, Драгослав…
— А ты помолчи, понял? — Он смотрел на него налитыми кровью глазами. — И отвяжись со своей закуской, у меня дела поважнее. — Повернувшись к людям, выстроенным вдоль стены, он сказал: — А вас будем судить военно-полевым судом…
В ответ поднялся шум, раздался топот ног, возгласы.
— Добривое, Аранджел, свяжите их! — заорал он так, что у ребят мурашки побежали по коже.
Опять послышались нестройные крики, шаги, кто-то возражал: «Мы не согласны…», «Зачем же так?..», «Пусть идут, куда хотят…»
Щелкнул затвор автомата.
— Смирно! Шагом марш!
Ребятам показалось, будто автомат нацелен на них, и они разом отпрянули от щели. Молча смотрели они друг на друга.
— Амбар у тебя свободен? — донеслось снизу.
— Сейчас посмотрю, — неуверенно ответил дядька.
Прижавшись лицом к щели, Йоле увидел его — в расстегнутой рубахе, с растрепанными, слипшимися от пота волосами, он уговаривал бородатого мужчину:
— Не надо, Драгослав, христом-богом тебя прошу… Только не в моем доме…
— Молчать! — Тот взмахнул плетью. — Ведите их!
Снова шум, шаги, скрип дверей. Связанных вывели во двор. В доме стихло. Со стороны амбара послышались голоса, хлопнула дверь. Кто-то сказал:
— Давай их сюда.
Опять возня, стук сапог, грохот захлопывающейся двери.
— Поставить двух часовых, — приказал тот же голос. — Отвечаете головой, ясно?
— Так точно, господин капитан.
После этого стало тихо.
Ребята притаились, чуть дыша от страха. Взглянув на Йоле, потом на Рыжего, Лена прошептала, глотая слезы:
— Этот гад убьет их!..
Мальчики понимали, что так и будет, но что они могли ей ответить?
— Он их убьет, я знаю, — твердила Лена, уцепившись за рукав Рыжего, будто взывая к нему о помощи.
Рыжий и Йоле переглянулись. Какими пустыми и глупыми казались им теперь прежние игры и споры. И как страшно было то, что происходило сейчас внизу.
В подавленном настроении вернулся Йоле домой. В ушах еще звучали слова Лены: «Он убьет их!» Скинув в темноте ветхую одежонку, он долго лежал с открытыми глазами, не в силах успокоиться.
— Почему их убивают свои? — шепотом спросил Раде.
Когда чужие — это понятно, но свои — это не укладывалось в сознании мальчика.
Спал Йоле беспокойно. И сон видел один и тот же — крики, бегущие куда-то бородатые люди. А может, это был не сон, может, все происходило здесь, наяву?
Проснувшись, он убедился, что это и вправду не сон. Окликая друг друга, по улице бежали люди. Йоле тоже выскочил из дому, вслед за ним, словно тень, скользнул Раде. Мальчики забрались под ветлу, где уже притаился Рыжий. Понимающе переглянувшись, они стали наблюдать.
В небольшую ложбинку привели шестерых связанных людей — тех, вчерашних. Вот один — молодой, безбородый, всклокоченный, смотрит прямо перед собой отсутствующим взглядом, словно все происходит не с ним, а с кем-то другим. «Значит, их расстреляют, — пронеслось в голове у Йоле. — Но почему? За что?» Ему хотелось, чтобы это было не по-настоящему, а как ночью, во сне.
