Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу
Обзор книги Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу
Копривица-Ковачевич Станойка
Поймать лисицу
Испытание на пороге жизни
«…Вновь началась погоня. Лису гнал инстинкт самосохранения, мальчика — уязвленное самолюбие. Йоле преследовал ее с такой одержимостью, будто от того, поймает он ее или нет, зависела его жизнь. Он опять настигал лисицу, и опять все повторялось: ему не хватало одного-единственного сантиметра…»
Драматичная сцена погони за лисой открывает действие повести югославской писательницы Станойки Копривицы-Ковачевич (род. в 1938 г.). Близкой по символике картиной — поединком мальчика и огненно-рыжей лисы, вырвавшейся из стального корпуса мины, — на высокой трагической ноте завершает автор свое произведение.
Между этими событиями проходит всего несколько месяцев. Но месяцев войны. Повествуя о событиях военной поры в глухом уголке Боснии, автор приводит нас к мысли о том, как, в сущности, неверно выражение «звериная сущность войны». Сама по себе сцена поединка с лисицей необычна: у подростка Йоле нет никакого оружия, кроме собственной ловкости, отваги, быстроты. Но в поведении зверя есть своя логика, которую может постичь даже ребенок. Потому и побеждает человек, потому, «понимая» это, лиса смиряется.
У войны же нет логики. Ее не в силах постичь человеческий разум. Война безжалостно уносит жизни людские, не выбирая своих жертв. Война — это вечные слезы матерей, раннее вдовство и безотцовщина, безвременная старость и лишенное радости детство. Это голод, страх, опасности, утраты. Война способна убить мечты, надежды, идеалы соприкоснувшихся с нею поколений…
Действие повести разворачивается в 1943 году в отдаленном боснийском селе, о котором, кажется, забыли все, даже фашистские захватчики. Крестьяне ведут вроде бы мирный образ жизни: сеют хлеб, пасут скот, собирают урожай… Но тем пронзительнее отзвуки недальней войны, тем острее боль внезапных потерь. Здесь, в селе, живет женщина, потерявшая разум после гибели сына-партизана. Она не замечает ни дома, ни своих младших детей: опустились руки. Здесь поселилась семья, лишившаяся крова и приютившаяся возле «доброго» родственника. Смерть то и дело метит дома будущих жертв.
Относительно мирная жизнь кончается с приходом в село четников[1], беспощадно расправляющихся со сторонниками партизан. Наступает время выбора. С годами второй мировой войны у югославских народов связана не только национально-освободительная борьба против оккупантов, но и классовая борьба, и социалистическая революция. Целые селения по зову Коммунистической партии уходили тогда, уже летом 1941 г., в партизанские отряды — воевать за правое дело, за светлое будущее. Но порой социальные интересы и классовые предрассудки приводили к тому, что крестьяне одной деревни, а подчас и члены одной семьи оказывались по разные стороны баррикады. Наглядно эта поляризация показана на примере села, о котором ведет речь С. Копривица-Ковачевич. Женщина, отдавшая сына партизанской борьбе и революции, знать не хочет родного брата, придерживающегося монархистских взглядов. Он пытается материально помочь сестре и ее детям. Но в суровые годы испытаний ценность личности определяют убеждения человека и его вклад в борьбу за освобождение народа.
Рядом со взрослыми живут своей жизнью ребятишки. Как и все дети, восприимчивые, чуткие, наблюдательные, неосторожные. Для них жизнь — их родное село, по нему они судят о целом свете. В нескольких километрах от дома они ощущают себя уже в другом мире.
Война заставляет детей повзрослеть до поры, ставит и перед ними суровые и опасные задачи. Ребята вынуждены спасаться сами и спасать своих близких — от голода, холода, даже от смерти. На пепелище родного села главный герой повести Йоле ощущает, что вместе с домами «сгорело все то хорошее, что он испытал за свою короткую жизнь», а его младший братишка думает о том, что «уже завтра, когда начнется новый день, он не будет таким, как раньше, он будет иным».
И все-таки детство есть детство. Уходят игры, забавы, соперничество старого вожака и нового заводилы. Но остаются радость познания, тяга к добру, ожидание любви. Пусть герои живут лишь в преддверии этого трепетного, нежного, самозабвенного и в то же время беспокойного и тревожного чувства. Пробуждение любви наполняет их жизнь новым смыслом, помогает им в годину испытаний.
С. Копривица-Ковачевич часто прибегает к подаче событий при помощи «детской перспективы», осмысления и оценки действительности с позиции ребенка. В первых двух главах повести мы видим мир глазами Йоле, затем каждый из героев поочередно выступает со своим восприятием жизни. В некоторых случаях автор прибегает к изображению реальности из перспективы всего детского коллектива.
Авторское видение событий и характеров постоянно дополняет точку зрения героев.
Но в книге существует зримая дистанция между точкой зрения повествователя и персонажей. Об этом свидетельствует юмористическая окраска некоторых эпизодов. Так, по дороге к шоссе, где проходит «настоящая война» и куда детей влечет неуемная любознательность, малыш Раде предлагает вернуться домой. Но старшие — двенадцати-тринадцатилетние подростки — хорохорятся и в присутствии девочки вдруг начинают подражать взрослым: держатся с «важным видом», говорят «внушительно», смотрят на протянувшееся вдалеке шоссе как на собственные владения… Подобные сцены не снижают пафоса произведения, а естественные, вполне простительные слабости не нарушают очарования детских образов, придают им черты подлинности, достоверности.
Психология детей в книге С. Копривицы-Ковачевич раскрывается при помощи воспоминаний самих ребят о важнейших моментах своей жизни. Йоле, например, не может забыть уход брата к партизанам. Сам мальчик слишком мал для борьбы, но в решительные минуты прощания он проявляет доброту и чувство ответственности, глубоко осознает логику классовой борьбы. И верность своим взглядам этот персонаж доказывает на протяжении всего действия повести.
Границы повествования как бы раздвигаются благодаря новеллистическому характеру произведения, в котором из отдельных деталей и эпизодов создается широкое мозаичное полотно. В двадцати четырех главках-новеллах представлены и жизнь села с его делами и тревогами, и партизанское движение, и зверства врагов народа, и судьбы лишенных крова беженцев, и классовые противоречия между ближайшими родственниками. Частные события приобретают обобщающее значение.
И все же не широта охвата действительности определяет своеобразие этой повести. Главное для С. Копривицы-Ковачевич — изображение детства в вихре военного времени. Обращение к детскому, мудрому в своей наивности видению уродливых и неестественных явлений жизни помогает глубокому раскрытию их сущности. К подобному приему обращаются многие крупные мастера современной прозы — Дж. Д. Сэлинджер в повести «Над пропастью во ржи», Ч. Айтматов в повести «Белый пароход». Этот аспект изображения действительности находит свое проявление и в литературах народов Югославии. Советский читатель встретится с ним в романе крупнейшего словенского писателя Б. Зупанчича «Набат».
В повести «Поймать лисицу» этот путь отображения войны находит убедительное, глубоко художественное воплощение. Не случайно в 1980 году на конкурсе произведений, посвященных теме народно-освободительной борьбы и революции, книга была удостоена первой премии. Повесть о детстве, опаленном огнем войны, — еще одно предостережение человечеству.
С. МещеряковПосвящаю всем детям, видевшим войну в лицо.
АвторПоймать лисицу
Когда Йоле увидел лису, она его не заметила. Неподвижно сидя спиной к нему, уставилась куда-то прямо перед собой. Была она какая-то сероватая — не худая, не старая. «А хвост красивый! — подумал мальчик. — Вот бы схватить ее за этот хвост». Конечно, за лисой угнаться трудно, да ведь и он прекрасно бегает. Она хитра, но и он не лыком шит. Надо попробовать!
Мальчик огляделся. Нигде ни души — вокруг лес да он, один на один с лисицей. Прикинул расстояние. До нее метров десять, не больше. Пока она его почует, он успеет сделать шага три-четыре, а дальше видно будет. Во всяком случае, у него положение более выгодное — он ее видит, она его — нет.
Так и случилось. Прежде чем она заметила его, Йоле пулей пролетел те самые три шага. Но лиса оказалась достойным противником: с места инстинктивно сделала скачок вперед — на длину своего тела, а затем, уже ощущая за спиной дыхание преследователя, спружинив, метнулась в сторону. Он промахнулся. Однако, похоже, силы были равны, и Йоле, ни на миг не останавливаясь, бросился вслед. Опять неудача — недотянул какого-то сантиметра. Лисица пустилась наутек, но мальчик не отставал.
