Владимир Масян - Замкнутый круг
— Не замай! Пока ты под бабьей юбкой прятался, я за тебя, сопляка, кровь на фронте проливал! Я тебя из-под немца вытащил!
— Зря старался! — схватился с ним Панас. — Что немцы, что твои Советы! Все против вильной Украины!
Михась и Илья кинулись их разнимать, но Кудлатый, щерясь волосатым ртом, остановил их:
— Нехай подерутся! В голове легче делается, когда пар носом выйдет!
Однако драки не получилось. Боярчук легко скрутил парня и усадил его на землю. Тот брыкался и лягался, матерясь и позабыв, что у него за спиной висит автомат.
— Не надо, хлопчики, не надо! — ходил вокруг них Илья. — Пошли до хаты. Выпьем по чарочке первачка, и усе як рукой снимет.
— Краснюка поганая! — ругался Панас. — Офицер! Видали мы таких!
— Защитнички Украины! — не мог успокоиться и Борис. — С такими навоюешь! Слюни до пупа, а в проповедники лезет!
— Зато ты все хорошо нам объяснил, — усмехнулся Кудлатый, и глаза его недобро сощурились. — По мордам всяк бить умеет.
— Действительно глупо, — повинился Борис. — Только нельзя же всех под одну гребенку!
— А их можно было? — кивнул в сторону парубков Кудлатый.
— Не было бы несправедливости на земле, — нашелся что ответить Боярчук, — не скитались бы мы по лесам вместе. Только на фронте я воевал честно. И товарищей моих, что в земле остались, поганить не дозволю.
— Чудно ты гутаришь, Борячук, — вмешался Михась. — Прыща на тебя нет здесь. А то бы он за такие мовы… И нас заодно, чтоб уши не распускали.
— На каждый роток не накинешь платок, — отмахнулся Борис. — Я привык жить своим умом.
— Будя! — вдруг сердито оборвал разговор Кудлатый. — Пошли до хаты. И цыц у меня!
Родительский дом Ильи сгорел, и брат остановился пока у соседей. В их дворе к шаткому крыльцу была привязана нерасседланная лошадь.
— Надо бы проверить сперва, — засомневался Михась.
— Клим это к сродственникам приехал, — успокоил Илья. — Он участковым милиционером тут.
— Не сдурел ли ты, Илья, часом? Вертаем, мужики, назад! — остановился у калитки Борис.
— Да говорю ж вам — свой! — настаивал охотник.
— Заходь, — мрачно пробурчал Кудлатый и первым взошел на крыльцо.
За ним гурьбой в дом ввалились остальные. Посреди чистой комнаты за длинным столом сидели человек пять мужчин разного возраста и три женщины. Хозяйка и маленькая дочь ее хлопотали у открытой печи, из которой вкусно пахло топленым молоком и печеной картошкой. На какое-то мгновение в комнате воцарилась тишина. Потом навстречу вошедшим из-за стола поднялись крепкий, плечистый солдат с тремя медалями на отутюженной гимнастерке и высокий худой парень в милицейской фуражке и с наганом на брезентовом ремне, застегнутым поверх синего кителя.
— Вот и мы, — пробормотал Илья, протискиваясь сквозь стоявших у порога. Прислонил свое ружьишко к лавке перед печкой и, не скрывая слез, обнял солдата.
— Проходьте, люди добрые, — чуть слышно пригласила хозяйка и оглянулась на сына.
— Мир дому сему, — поклонился Кудлатый и положил на лавку рядом с ружьем Ильи свой «шмайссер».
Разоружились и Михась с Панасом. Борис похлопал ладонью по желтой своей кобуре и, показывая на наган милиционера, попросил:
— Оставим для вящей важности с каждой стороны по одной пушке и забудем о них.
— Годится, — неожиданно хриплым басом проговорил милиционер и, обойдя обнимающихся братьев, собрал с лавки оружие, отнес за печку.
Не дожидаясь приглашения, Боярчук прошел в конец стола и присел рядом с молодой, но по-старушечьи насупившейся женщиной, которая, не моргая, смотрела то на него, то на его пистолет. Борис небрежным движением руки передвинул кобуру с живота за спину и подморгнул тетке:
— Наливай, кума, со знакомством!
— Кривая кочерга тебе кума, леший ты болотный, — выпалила женщина и зажмурилась, испугавшись своей смелости.
Сидевшие напротив пожилые крестьяне засмеялись. Но и в их веселье не было искренности.
«А если опять решили разыграть спектакль? — размышлял Борис, вспоминая свою первую проверку в банде. — За тридцать километров от постоя? Вряд ли! Одно смущает: милиционер. Он ведь обязан арестовать бандитов. Но Илья ему родственник. Или сосед? Впрочем, для многих с годами это становится равнозначным… Может, они решили сдаться властям? Не вяжется с поведением Михася. Он испугался присутствия в доме милиционера. И меня не разоружили. Или не ожидали, что я не последую их примеру?»
— Наливай, тетка Евдоха, раз гость просит, — загудел хриплый бас за спиной Боярчука, и длинные руки поставили через голову Бориса на стол четверть белесой жидкости. Назад руки поплыли как бы между прочим вдоль туловища гостя. Борис легко перехватил их в запястьях.
— Я боюсь щекотки, — шепнул он склонившемуся поневоле к нему милиционеру.
— Понял, — тоже шепотом ответил тот и сел по правую руку от Бориса.
Вблизи он был не так молод, как показалось с первого взгляда. На левой руке его не было двух пальцев.
— На фронте? — спросил Борис.
Милиционер безучастно кивнул и начал разливать по стаканам самогон. Хозяйка брякнула на стол чугунок парящей картошки, лапшевник, яичницу на сале и круг зажаренной домашней колбасы. Извинилась, что в доме больше ничего нет.
— Не прибедняйся, мать, — сказал Клим, — худо-бедно, а свое едим. У других за Христа ради не побираемся, а того хуже…
— За столом куском не попрекают, — напомнила ему женщина. — Ешьте, пейте, гости дорогие. Сегодня радость у нас: Ахрим домой вернулся, брата живым встретил.
— Истинно так говоришь, — поднял стопку Ахрим. — Потому первую чарку хочу за мать свою, Клим, выпить, да родителей наших помянуть. Вот и мы до родной земли дошли. Навоевались.
Зазвенели стаканы, закрякали мужики. Выпили и женщины.
— И вам бы, сынки, — кивнул в сторону бандеровцев пожилой крестьянин, — к берегу прибиться. Поди, тоже лиха по горлышко нахлебались?
— Мы идейно несогласны с нынешней властью. И кланяться ей не пойдем — набивая рот колбасой, прошамкал Панас и потянулся к стакану. — После первой о политике не говорим!
— После второй и после третьей — тоже не говорим, — поддержал его Борис. — Мы пришли брата Ильи уважить, а не перековывать его в нашу веру.
— Была бы у вас вера, вы бы по лесам не прятались, не шкодили бы в народе! — напрямую выложил свою мысль старик.
— Погоди, дед. Накостыляют им скоро, тогда они с поджатыми хвостами прибегут, — подытожил Клим и словно для большей убедительности поправил на голове свою милицейскую фуражку.
— Будет вам! — растроганно говорил Илья. — Пьем, гуляем сегодня. Помирать завтра будем.
— Не для того я, брат, до хаты своей пришагал, чтобы помереть возле нее. — Замотал головой Ахрим и потянулся к брату. — Завтра строиться начинаю и тебя, Илья, приглашаю.
Хмельной от радости, Илья снова полез обниматься с братом. Кудлатый знал — подливал самогона боевкарям. Старики и женщины заговорили о своем. Михась тоскливым голосом пробовал затянуть песню, но поперхнулся и замолчал.
Боярчук вышел на крыльцо покурить. Следом за ним — Клим. Угостил «Беломорканалом». Борис с удовольствием затянулся, присел на косую ступеньку.
— Пасешь меня, что ли? — спросил Клима.
— Заблукаешь еще в темноте-то.
— Говори: чего надо? Не крутись!
— Ишь ты какой скорый! — Клим подошел к своей лошади, потрепал по холке. — Если бы не Илья, стал бы я с тобой лясы точить.
— Может, и я не стал бы, — согласился Борис.
Теперь он был уверен, что встреча братьев не была подстроена. Не понимал только, почему охотник не воспользовался амнистией, а притащил с собой столько свидетелей.
— Утром Илья не пойдет с вами, — жестко сказал Клим, видимо, ожидая возражений.
— По мне пусть хоть все остаются. Я им не судья. — Боярчук затоптал окурок и подошел к Климу. — Сложное у тебя положение.
— Пожалел волк овцу!
— Ты далеко не овечка, гражданин милиционер, раз не побоялся обойти закон об амнистии. Не веришь, что советская власть сдержит свое слово?
— Не твое собачье дело, чего я боюсь, — разозлился Клим. — Перемирие у нас только на один день. А завтра не попадайся мне на глаза. Я таких гадов, как ты, в плен не беру.
— Опять же закон нарушаешь…
— Да заткнись ты! — Если бы не лошадь между ними, Клим бы кинулся на Боярчука. — И запомни, падла: если скажешь кому про Илью, тебе конец. Ваши не простят, а наши не поверят.
— В том-то и трагедия, — вздохнул Боярчук.
Договорить он не успел. Скрипнула дверь, и на крыльцо вошел изрядно подвыпивший Илья. Хрипло позвал:
— Клим!
— Здесь я, — недовольно пробурчал милиционер. — Мне пора уезжать. А ты, Илья, не бойся ничего. Оставайся у нас на хуторе. Помогай Ахриму строиться. А там поглядим…
