Владимир Германздерфер - Путь израильского наёмника
– Смотри, сколько их.
– Илия, они нам не нужны. Нам нужен кот полковника.
– Чёрт, скоро мусоровоз приедет, а денег на гамбургеры больше нет.
– Андрей, не паникуй.
– Сам не паникуй, Илия.
– Ну, вы ещё подеритесь тут. Тише. Вот он кот. Быстрее шевелитесь, мусорщик едет.
Мы, согласно плану, выбежали выбрасывать мусор в количестве одной единицы. Илия захлопнул все люки и вернулся в бокс довольный до безобразия.
– Илия, ну не надо так всё буквально воспринимать. Ты зачем кота под зад ногой пнул.
– Это для ускорения.
– Ни фига себе ускорение.
– Ты что его в космос хотел подтолкнуть?
– Нет, мужики, тише. Смотрите, всё получилось. Кот уехал вместе с кошечками на свалку. Жалко кота.
– Да фиг с ним. Проживёт.
– А говорят, коты возвращаются.
– Пусть говорят. Пошли спать, скоро патрулировать периметр.
– Чёрт, жалко кота.
– Илия не плачь, всё хорошо.
Я пнул песок, вспоминая все подробности, и улыбнулся сам себе. Не заметил, как село солнце, и я отошёл довольно далеко от бара.
В темноте, перед бескрайним морем, как-то жутковато стало без друзей. Я развернулся и пошёл назад. Огромная луна серебрила берег и пробегала тонкими ниточками по тёмной воде. На небе не было ни одной тучки, только мириады звёзд искрились алмазными гранями. Ну, о чём в такую ночь можно думать кроме любви?
Любовь прекрасна, когда она есть. Но когда она исчезает, жизнь превращается в ад. Ты не ешь, не спишь – ты страдаешь. Кто знал, что привязанность полковника к коту такая сильная? Это было месяц или два назад. Мы уже спокойно спали без кошачьего шума под окном. А вот полковник нет. Совсем не спал. Плакаты кругом развесил о том, что кот пропал. За информацию деньги сулил огромные. Я шёл обратно к бару и вспоминал о второй маленькой даже не операции, а операшке.
– Так, Илия, надо вернуть кота, – я сидел у джипа и смотрел на оторванный плакат с надписью «пропал кот». – Сейчас средина лета. Думаю, орать уже не будет, а полковника жалко.
– Да, кто знал, что его любовь будет такой сильной, – задумчиво пробормотал Андрей и оторвал потрёпанный плакат.
– Ты воруешь носок, Илия, а мы готовим джип к выезду. Типа на учение.
И тут, откуда не возьмись, появился полковник. Наш великолепный грузин, ни на секунду не задумываясь, взял и ляпнул:
– Полковник, можно ваш носок?
– Во дурак! – тихо ойкнули мы с Андреем.
– Илия, пойдёмте со мной и возьмёте что вам нужно.
Не спросив зачем, откуда, для чего, полковник пошёл к своему домику. Илия потопал за ним. Лучше у него поплакать, чем потом смеяться в психушке.
– Андрей, смотри! Он вынес Илии пару носков.
– Поехали, Влад. Илия, садись.
– Куда?
– На свалку.
Любовь великая сила. К нам, прибывшим на свалку с носками полковника, прибежал его кот. Грязный, облезлый и худой, он вылез в шуме бульдозеров из-под бетонной плиты. Какова бывает радость, когда любовь возвращается? Весь мир расцветает! Илия тогда отнёс кота хозяину и даже не взял вознаграждение. Молодец. Любовь великая сила и ты порой не знаешь, кого она выберет для тебя. Для полковника она выбрала кота, который всё так же бегает к кошкам весной.
– Влад, ты что бормочешь? Про весну что-то?
Я сам не заметил, как вернулся назад.
– Да так, ерунда.
Уселся за столик и стал дальше смотреть сквозь размалёванного татуировками туриста на бескрайнее море под звёздами.
Глава 28
После проведённого дома шабата каждый из нас хочет удивить в казарме друзей. Я приношу рисунки ребёнка, Андрей рассказывает о невидимой девушке, которую сам себе придумал. Он рассказывает о её мире как о реальности. Порой я сам удивляюсь, как здорово у него это выходит. Немножечко завидую его таланту. А вот Илия притащил очередной плакат Сиси. Это певица. Между собой мы их всех так называем потому, что у них, так сказать, тара для молока приятно манит взор. Сегодня плакат небольшой, в разворот тетрадки. Но сколько умиления на лице Илии. Девушка небольшого роста. Красивая линия тела завёрнута в полупрозрачную ткань, аккуратные каблучки стройнят и без того длинные ножки – в общем, есть что показать.
– Моя красавица, – услышали мы вдруг. – Целую.
И эти слова не просто так, а потому что он влюблён. Мы с Андреем переглянулись.
– Ты чего? – в один голос выстрелили в тишине.
– Что вам надо, извращенцы?
– Да ничего.
– Люблю я её, понятно?
– Мечтаешь о красоте? Тогда пойди и вырасти цветочек.
– Влад, я мечтаю о ней. И никакого цветка рвать не хочу.
– Женится тебе надо, дурья башка.
– Да я бы с радостью, Влад. Да где найти её?
– Судя по плакату она, наверное, вкусно готовит и сладко стелет.
– Влад, я сейчас Андрея прибью. Мне плевать, как она готовит. Главное, что я готов её всю жизнь на руках носить.
– Так что же ты? Давай познакомимся. А ну ка, дай журнал. Смотри, вот имя. А ещё, ты знаешь у неё завтра концерт в Тель-Авиве.
– Мне не дано. Где я, а где она?
– Всего два часа езды на машине. Андрей, только молчи.
– Кто я, а кто она.
– Илия, давай в депрессию не падай. Ты лучше, чем она. Илия, я серьёзно. Ты вот: реальный, живой, и на тебя можно всегда рассчитывать. А кто она? Придуманная продюсером звезда.
– Неправда, она талантливая певица.
– Ну, вот и поговорили. Илия наш любит мираж, сотворённый на сцене для толпы.
– Влад, я его сейчас стукну.
– Стукни. Эээээээээ, Илия! Я пошутил. Давайте спать. Завтра концерт Сиси и я даю тебе гарантию, что ты будешь с ней рядом. Просто надо очень захотеть. Ты хочешь её увидеть?
– Да, очень хочу.
– Ну, вот и ладненько. Всё, отбой.
Начавшийся вечером дождь шёл всю ночь и весь следующий день. Ближе к вечеру меня позвали в штаб, а Илию и Андрея погрузили штабной джип и увезли выполнять приказ. День как начался плаксиво, так плаксиво и заканчивался. Иду под грустными каплями дождя в сторону штаба, потихоньку намокаю. Дождь в пустыне это очень мерзко. Ступаешь на песок, а он такой плотный холодный. Кажется, что своей сыростью он всю силу из тебя вытягивает.
Приказ получен. Падающий дождь видел возле полковника людей из разведки. Видел меня, слушающего чёткие и лаконичные слова и потом идущего обратно в казарму. Быстро, но без суеты собрался. Кинул забытому Борьке еды. Сложил рисунок дочери и вместе с крестиком спрятал во внутренний карман. Жетоны снял и положил в железную коробочку. Но потом передумал и повесил их обратно, только примотал к ним крестик скотчем, чтобы не бренчали.
Подошла машина и я уселся на заднее сидение. Молча захлопнул дверь. Колёса бесшумно покатились по утрамбованной дороге, а потом выехали на асфальт. Плотное движение машин, свет фонарей – оживлённая трасса на Тель-Авив встретила нас своей повседневной жизнью. Туда-сюда мельтешат щётки, уверенно стирают дождевые капли с лобового стекла. Белая полоса разделила дрогу на две части: для обычной езды и для скоростной. Мы не торопимся. Даём другим машинам возможность нас обгонять. Шофёр, незнакомый мне мужчина, молчит. И я в ответ тоже молчу. Развалился себе на заднем сидении, гляжу в окно и ничего не вижу. Вдруг поймал себя на мысли, что смотрю в самого себя. Проигрываю возможные варианты, если всё провалится.
– Не беспокойся, всё должно получиться. Мы не могли выбрать кого-то другого. Нам нужен человек со стороны, который надёжен, но не засветился в подобных операциях.
– Я всё понимаю.
– Ну, вот и хорошо, раз понимаешь. Лишняя реклама ни к чему.
Цепкий взгляд в зеркало на меня и тут же на машину, обогнавшую нас. На щеке еле заметен длинный, тонкий шрам. Опять глаза в зеркале смотрят прямо в меня.
– Возьмите папку из-под моего сидения.
Я нагнулся.
– Откройте.
Шелест бумаги позволил ему продолжить.
– Вот ваша цель.
На фотографии молодой человек. Поднял глаза и встретился с взглядом в зеркале. Я хотел спросить…
– Он плохой человек.
Водитель услышал не заданный вопрос. Видно в разведке учат читать мысли. Человек со шрамом замолчал и легко обогнал встречную машину на своей таратайке.
– Он страстный поклонник Сиси.
– А ещё? – я, наконец, выдавил из себя вопрос.
– Торговец оружием. Бывший тайный агент разведки, внедрённый в сеть и перевербованный иракцами. Тебе надо сделать это с первого выстрела. Нам он не нужен, но иракцев надо напугать, показав публичную казнь.
Человек со шрамом замолчал.
– Куда мне теперь девать папку?
– Положи под сидение. Сегодня концерт Сиси. Он будет там в Vip зоне. Тебе не составит труда отыскать его. У него всегда телохранителей больше чем у всех остальных.
По прочитанному в папки я знал, что свет буден потушен три раза. Первый будет коротким: в нем певицу переоденут. Это задумка режиссёров и меня она не касается. Второй раз будет чуть длиннее. Это на некоторое время родит панику в толпе, а мне послужит сигналом готовности. В таком шуме никто не заметит, как падает человек, и никто не услышит криков охраны. У меня будет всего пять секунд для выполнения. Свет, погасший в третий раз, будет мне приглашением на выход. Судя по всему, это была вся информация.
