Михаил Алексеенко - Глубинами черноморскими испытанные. (записки инженера-подводника)
Иванов был на лодке агитатором. Он умел говорить с людьми, был хорошим рассказчиком. Я знал это, поэтому отозвался вопросом:
— Ну, и как же вас, электриков, выручил Поташев?
— А вас что, больше электрики интересуют? — пошутил мичман.
— Да ведь сам-то я кто? Электрик…
— Если есть желание послушать, расскажу. Тогда Поташев поработал не только за электриков, но и помог нам оторваться от преследования противника.
…Находились мы на позиции, где-то здесь же, в районе Констанцы. Командир лодки, заметив в перископ противника, начал маневрировать для выхода в атаку.
Погода была штормовая, видимость плохая, да и вражеские корабли, словно чувствуя, что мы рядом, шли зигзагами поближе к берегу. Так что маневрирование затянулось.
— И емкость батареи была недостаточной для продолжения атаки?
— Да, инженер-механик Сапегин доложил командиру, что удельный вес электролита элементов аккумуляторной батареи быстро понижается.
— Что же было дальше?
— Командир, продолжая выходить в атаку, приказал перейти на ручное управление рулями и выключить все ненужные для атаки потребители электроэнергии.
«Попотел» тогда боцман Поташев. Сами знаете, как тяжело справляться вручную: тут нужна силенка. Но Павел Максимович уверенно и точно удерживал лодку на глубине как при атаке, так и после нее, когда уходили от преследования. Может, он и ругал про себя электриков крепкими словечками, но приказ командира выполнил.
Атака прошла успешно. Правда, катера-охотники успели сбросить глубинные бомбы, но командир хорошо знал, что фашисты часто устанавливают глубину взрыва этих бомб на 35–50 метров, и умело уходил от них.
Испытание морем
26 августа.
Ночью шли в надводном положении под дизелем. На мостике вахту несет штурман старший лейтенант Семен Ильич Гор, а обязанности сигнальщика выполняет торпедист.
Погода заметно ухудшилась. Посвежело. Ветер все усиливался, и к рассвету разыгрался шторм до 8 баллов. Крен лодки доходил до 50, дифферент — до 7 градусов.
Качка сказалась на аппетите подводников.
— Що я, не такый борщ зварыв, чи що? — обижался кок, когда увидел, что обедать мало желающих.
— Борщ замечательный, — успокоил его Поташев, — просто пропал аппетит у некоторых. А ты мне давай сразу две порции, да перчику побольше…
Штормовая погода давала о себе знать. У аккумуляторной батареи расплескался электролит. Пустить батарейную или судовую вентиляцию не решились, так как заливало шахты.
Но главные неприятности были впереди. При замере сопротивления изоляции прибор показал полный «корпус» аккумуляторной батареи.
— Ну, товарищ Иванов, появилась для нас работенка, — говорю старшине группы электриков. И мы занялись восстановлением сопротивления изоляции. Эта работа заняла у нас немало времени.
27 августа.
Ввиду штормовой погоды и по причинам, известным только командиру, наша лодка в дневное и даже в ночное время находилась под водой. Батарея разряжена до предела. Последний раз зарядку производили двое с половиной суток тому назад. И вот с наступлением темноты прозвучала долгожданная команда:
— По местам стоять, к всплытию!
Шторм уменьшился. Состояние моря 4 балла. В 21.20 включили форсированную винт-зарядку батареи.
Матросы, проголодавшиеся во время шторма, потянулись к коку:
— Чого вы прийшлы?
— Тут оставались наши обеды и ужины.
— Спытайтэ у боцмана…
Семь суток мы находимся на позиции. Там, где была наша лодка, противник не показывался. Только его катера порой беспокоили нас. Более крупные корабли в море сунуть нос не решались. У побережья был выставлен надежный заслон из советских подводных и надводных кораблей.
28 августа.
Настроение, несколько испорченное неполадками в технике, сегодня развеяло радостное сообщение. В 22.50 по радио было принято: «Нашими войсками взят порт Сулина». Командир лодки поздравил экипаж с победой и призвал еще бдительнее нести вахту.
Мичман Иванов прокомментировал весть о победе по-своему:
— На очереди Констанца. А значит, и скорое возвращение в базу.
Да, настроение экипажа повысилось. В глазах у подводников светилась гордость за родную армию, за наш героический народ, несущий освобождение странам Европы от гитлеровского порабощения.
Долго беседовали и мы с мичманом Поташевым. Разговор коснулся недавнего шторма и последствий, вызванных им. И тут боцман вспомнил один случай. Злую шутку тогда сыграло море с «малюткой».
…На переходе с позиции в базу в начале декабря 1941 года подводная лодка «М-62» попала в полосу жесточайшего шторма. Стояла не по-южному холодная ночь. Волнение моря такое, что трудно определить его в баллах.
— Перенести управление вертикальным рулем в рубку, — приказал командир своему помощнику. А затем отдал распоряжение инженеру-механику Сапегину:
— Винт-зарядку продолжать, вентилируя батарею внутрь лодки!
Положение экипажа усугублялось тем, что из-за неустойчивой работы гирокомпаса потеряли ориентировку. В таких условиях командир предпринял все возможные меры, чтобы обеспечить успешный переход в базу, но шторм значительно усложнил задачу.
«Как определить местонахождение?» — мучительно думал командир.
Внезапный удар лодки о грунт прервал невеселые мысли командира.
— Аварийная тревога!
В лодку через открытый люк хлынула вода.
— Стоп дизель! Товсь электродвигатель!
Командир решает идти обратно прежним курсом.
Но тут боцман Поташев докладывает:
— Руль не работает!
После первых же ударов лодки о грунт вышел из строя вертикальный руль. Последовавшие удары о камни довершили дело: «малютка» лишилась и горизонтальных рулей — они погнулись.
— Пытаюсь уйти мористее под электродвигателем, — передал командир свое решение Сапегину и приказал — Задраить переборки отсеков, разобрать индивидуальные спасательные аппараты!
«Малютка» оказалась во власти разбушевавшейся стихии. Рассвирепевшие волны подхватили ее.
Около часа экипаж боролся за спасение корабля, стараясь отвести его мористее, но безуспешно. «Малютку» бросало с борта на борт, и если бы не боевая рубка и ее ограждение, то она могла бы перевернуться вверх килем, так как крен доходил до 35 градусов.
Волны перекатывались одна за другой через боевую рубку. Люди на мостике были насквозь промокшими. Чтобы вода не попадала внутрь лодки, верхнюю крышку рубочного люка держали закрытой.
— Торпедиста Потапова со спасательным аппаратом и фонарем наверх! — приказал командир.
Лодка от ударов о грунт деформировалась и казалось, вот-вот развалится.
— Пойдете на разведку, — сказал командир Потапову. — Видимо, берег близко. Держитесь за фалинь.
Командир приказал всему личному составу проверить герметичность лодки и быть готовым выходить из нее со спасательными аппаратами.
Берег, как доложил Потапов, был действительно недалеко.
Мичман Иванов, готовясь покинуть лодку, если прикажет командир, выключил питание гребного электродвигателя, все другие механизмы, оставив включенным только освещение.
Все это Иванов проделал спокойно, неторопливо и поднялся на мостик. В темноте он только по голосу узнал командира и инженера-механика.
— Берег близко, — крикнул ему командир. — Прыгай!
Иванов прыгнул в воду и поплыл. Ветер и колючий снег встретили его. На берег Иванов вышел в носках и без головного убора. Вокруг не было ни жилья, ни кустика…
Вскоре весь экипаж «малютки» собрался на берегу.
С рассветом определили, что находятся на узкой песчаной полоске берега между морем и озером. Ночью волнами выбросило на сушу и лодку. Она лежала, накренясь на левый борт. С пограничного поста по телефону сообщили в базу о случившемся…
Шторм продолжался целый день и следующую ночь. Но вот ветер, дующий с моря, утих.
— Аврал, большая приборка! — объявил боцман Поташев приказание командира.
Иванов с электриками забрался внутрь корабля. В отсеках ощущался сильный запах электролита. Осмотрели аккумуляторную батарею, провентилировали отсек, протерли от влаги щит управления.
В центральном посту была вода, но помпой откачать ее было нельзя, так как лодка лежала на борту и приемный патрубок оказался выше воды.
Но вот подошел буксир…
— Что было дальше, мне известно, — перебиваю Поташева.
…В тот день, когда нам сообщили о лодке «М-62», в техотделе долго обсуждали вопрос, как и чем стаскивать «малютку» с мели.
Тут подошел ко мне воентехник 2 ранга Александр Николаевич Байздренко, из нашей спецгруппы, и говорит:
— Что-то нашим лодкам мало места в море стало, на берег лезут…
