Векослав Калеб - Прелесть пыли
— Остановились как раз там, где мы сидели, — сказал мальчик.
— Изучают следы, — сказал Голый. — В пыли их отлично видно.
— Подойдут, — сказал один из вновь прибывших. — Их не так легко испугать!.. А сколько бы оружия мы захватили, если бы они пошли на нас!
Клубы пыли понесло к востоку, они поредели и начали оседать над полем густым туманом.
— Спрячьтесь получше, — приказал Голый, — в бинокли смотрят. Не двигаться!
— Черт их побери! Что бы им клюнуть на приманку! — воскликнул мальчик. — Ведь для них самих лучше — сегодня бы и войну закончили. Так нет, хочется им до конца воевать… Вот вам, пожалуйста, уходят.
И правда, мотоциклисты стали удаляться, и наконец облако пыли скрыло их совсем.
— Поднимайсь! — вскочил Голый на ноги. — Пошли отсюда подальше. Тут на равнине можно влипнуть в историю почище. Еще навлечем на свои головы что-нибудь похуже мотоциклистов.
Отряд встал и двинулся за Голым.
Они решили не возвращаться на дорогу, а идти пригорками, держась кустов и оврагов. Дорога шла в нескольких сотнях метров от них.
Полчаса они шагали молча, потом им попалось поваленное дерево, и Голый решил устроить привал. Рядом с ним опустились на землю трое крестьян; опершись подбородком на руку, они завели неспешный разговор.
Живут они в соседнем селе, пошли к партизанам, потому что давно уже собирались, да и четники что ни день грозят отправить их на работу в Германию, если они не вступят в их части. Служить же немцам и итальянцам они не хотят. А сегодня услышали, что в соседнем селе были партизаны, вот и пошли той же дорогой.
— Решили, брат, бить супостатов вместе с партизанами.
— Хорошо. Пойдете с нами до первых партизанских частей. Вместе легче пробиваться.
Все трое — усач и двое молодых — преданно смотрели на Голого, слова его воспринимались как чудеса мудрости, он был для них высшим авторитетом.
А Голый был болен.
Речь шла о доверии. Он не имел права на слабость. Хватит с него и турецких шаровар. И все же он сел на землю, прислонился спиной к пню, поставил на него локти, пулемет зажал между колен. Закрыл глаза. Сделал вид, что о чем-то размышляет. Спустя немного времени со страшным трудом поднял веки — от слабости его клонило ко сну. И сказал тихо и задумчиво:
— Еще немного, и мы придем в бригаду. Бригада — наш дом. Бригада — это мать, которая никогда тебя не бросит. Я немного нездоров, но это скоро пройдет. В бригаде нас встретят хорошими вестями. Победа на всех фронтах. Победа, товарищи, я уверен!
Мальчик и девушка вели особый разговор. Слов при этом говорилось мало — покусывали травинки, крутили в руках веточки.
— Ты когда-нибудь бывала здесь, в этом лесу? — спросил мальчик.
— Да. За дровами иногда сюда ходим.
Невысокий лесок тянулся довольно далеко. Немного ниже виднелись верхушки деревьев повыше. Похоже было, что дальше им придется пробираться густыми зарослями бука.
— Эта дорога выходит на шоссе, — сказала девушка.
— И шоссе перейдем, — отозвался мальчик, — все на свете перейдем. Мне кажется, мы и родились для того, чтоб переходить дороги, реки, горы.
Девушка непрестанно старалась занять чем-нибудь глаза и руки. Непривычные речи мальчика смущали ее. Да и слова он выговаривал не совсем так, как говорили в ее краях. Все это было в диковинку. Вдруг она решительно подняла голову и сказала звонким, ясным голосом:
— Решилась уйти, и будь что будет.
— Ты не первая, не бойся. В бригаде много девушек. А хорошо, что на тебе красная кофта: противник подумает, что это батальонное знамя, что нас целый батальон.
— Победа, товарищи, я уверен, — говорил Голый слабым голосом, его мучили нестерпимые боли в желудке, тошнота подкатывала к горлу.
— В таком случае лучше всего двинуться дальше, чтоб как можно скорей добраться до добрых вестей, — сказал мальчик. — Бригада уже недалеко…
— Пошли, — сказал Голый. — Отдохнули, и хватит.
Он подтянулся на локтях и сел на пень. Затем оперся на пулемет и встал на ноги. Он зашагал, продираясь сквозь кусты, по неровной покатой земле. Товарищи пошли за ним, пугаясь его неверных шагов.
Скоро плоскогорье, на котором лежали село и поле, кончилось; впереди шла новая цепь ущелий и долин — отряду предстояло петлять довольно долго.
Вправо от них, где-то на востоке, далеко в горах, громыхали пушки. За холмом, километрах в пяти, они разглядели мирно плывущий деревенский дымок.
Голый принял решение идти на него и начал спускаться в первое ущелье. Но вдруг на склоне горы в сотне метров от них он увидел краешек шоссе — там что-то быстро промелькнуло.
— На шоссе кто-то есть, — предостерег он товарищей. — Нас теперь много, следует больше думать о маскировке. Отряд легче обнаружить, чем одного человека. Нашу колонну можно обнаружить за несколько километров. Остановимся на минутку — надо договориться. Пойдем организованно. — И он преподал товарищам краткий урок тактики и обращения с оружием.
— Мы знаем, знаем, — заговорили новички.
— Ну да, конечно, время научиться было. А сейчас ты, парень, — ты вроде покрепче других, — иди тихонько вперед и рукой дашь нам знак, если что заметишь.
Девушка встала поближе к мальчику.
— Ладно, ты держись меня, — сказал он ей.
Наискосок по крутому скату начали спускаться к шоссе. Парень, ловко пробираясь между кустами и стволами деревьев, скоро оказался прямо над шоссе и махнул им рукой, чтоб они подходили, но только соблюдали полную тишину…
Голый первым подошел к нему, сразу за ним спустились мальчик и девушка. Идти босиком по неровной земле, поросшей колкой травой и покрытой острыми камнями и сучьями, было больно и трудно.
Взглянув на дорогу, Голый рот разинул от удивления. Ну и картина ему представилась! По шоссе прогуливался немец с автоматом на шее и биноклем в руке. Не иначе — офицер или унтер. Сквозь просветы в листве он неторопливо оглядывал окрестности, обводя биноклем горы, долины, перелески, словно старательно отыскивал что-то очень маленькое. На обочине шоссе, у горы, сидело и стояло человек семь солдат с автоматами, винтовками и одним ручным пулеметом.
— Тихо! — шепнул Голый. Закусил губу, задумался.
— Ударим! — еле слышно шепнул мальчик.
Голый положил пулемет на сук.
— Сначала гранаты, — кивнул он молодым парням, — можете бить по солдатам! Бросать по приказу. Из винтовок — одновременно с пулеметом!
Мальчик и новичок, опершись о ствол дерева, целились.
— Сытые, черти, сытые, — сказал Голый, наводя пулемет на цель. — По горам голодные не бродят.
— Еще бы, — сказал мальчик, — гуляют себе по дорогам, словно и войны нет. А мы пробираемся горами да зарослями.
Сквозь прорезь мушки партизаны видели кучку солдат, они спокойно курили и разговаривали. Время от времени громко смеялись. Несколько человек находилось, наверное, и в кустарнике. Офицер или унтер закурил, словно собирался переменить занятие, и еще раза два глянул в бинокль.
— Мы вам не раненые! Нас не добить! — сказал мальчик.
Голый мгновение размышлял. Может, стоит подойти ближе и выбрать более удобную точку, откуда видно всех?
— А, лучше синица в руки! — сказал он вслух. Пригнул голову к стволу пулемета, крикнул:
— Гранаты!
Офицер, точно услышал или увидел чей-то знак, резко обернулся, взглянул на горы, на лес, поднимающийся над его головой, и снова зашагал, приближаясь к зарослям, где засели партизаны.
— Огонь! — крикнул мальчик.
Гранаты еще находились в воздухе, когда офицер крикнул солдатам, и те вскочили на ноги. Подбежали еще двое.
Голый тотчас дал очередь, а новичок и мальчик разрядили винтовки. Одна граната разорвалась посреди шоссе, другая не сработала.
Пулемет бил короткими очередями, мальчик и новичок стреляли из винтовок.
Из кучки солдат, которые недавно стояли и разговаривали, лишь один остался на месте, прочие бросились в кювет; те двое, что подошли к офицеру, ринулись вниз, двое других, не добежав до кювета, грохнулись на землю и покатились в кусты то ли живые, то ли раненые. Офицер покачнулся и упал.
Голый дал еще несколько коротких очередей по зарослям; мальчик и парень бросили в кювет по гранате. Одна разорвалась слишком рано, другая угодила точно в кусты, где, по их расчетам, находились немцы.
Тут раздался свистящий вой, похожий на сирену, и метрах в двадцати от них в дерево ударила мина. Их осыпало щепками и сучьями.
— За мной! — крикнул Голый и двинулся по склону горы параллельно шоссе.
Туда, где они перед тем стояли, и чуть выше и правее ударили еще две мины, а потом третья.
— Ищи ветра в поле! — сказал мальчик.
— А все-таки, — задыхаясь, проговорил Голый, — все-таки мы встретились!
— Встретились, встретились! — сказал мальчик.
Девушка все это время держалась рядом с мальчиком, однако соблюдая определенную дистанцию.
