Николай Виноградов - Подводный фронт
Мы извлекли из этого необходимые уроки и уже в мае развертывание подводных лодок на прикрытие каравана «PQ-16» произвели более гибко. Больше было выделено лодок для действий у баз врага с задачей выслеживать и атаковывать выходящие в море боевые корабли гитлеровцев.
Одной из этих лодок, «М-176», пришлось выдержать небывалое испытание — настоящую дуэль с вражеской субмариной. Произошло это вечером 28 мая. «Малютка» находилась в надводном положении, когда вахтенные заметили силуэт подводной лодки противника, идущей на выход из фьорда. Капитан 3 ранга И. Л. Бондаревич тут же дал команду на погружение и начал маневрирование для выхода в торпедную атаку. Однако противник заметил нашу «малютку» и тоже ушел под воду. Начался поединок, испытание на выдержку и самообладание, на боевое мастерство. Командир «М-176» действовал очень расчетливо. Во-первых, он увел «малютку» на глубину, ориентировочно превышающую известную нам глубину, на которую устанавливались вражеские торпеды. Во-вторых, в моменты когда фашистская лодка шла на сближение, «малютка» подставляла ей корму, лишая тем самым противника возможности произвести таранный удар или торпедную атаку. В-третьих, «малютка» маневрировала в основном на малом ходу, что позволяло экономно расходовать энергию аккумуляторных батарей.
Фашистский же командир, противостоявший Бондаревичу, держался самоуверенно. Как видно, он рассчитывал быстро расправиться с «малюткой». Его субмарина двигалась под водой на больших скоростях. Но время шло. Обе лодки по-прежнему маневрировали под водой. В конце концов у фашиста сдали нервы. В течение двадцати минут он расстрелял весь свой запас — десять торпед. И все они прошли мимо. Прошли над «малюткой».
Ну а затем наступила развязка. У фашистской лодки иссякли аккумуляторные батареи, и она вынуждена была всплыть. А «М-176» развернулась для атаки и всплыла под перископ. Она сблизилась с противником до 8 кабельтовых и выпустила две торпеды. Через минуту экипаж услышал глухой взрыв. С вражеской подводной лодкой было покончено.
В двадцатых числах июня началась подготовка к прикрытию очередного союзного конвоя «PQ-17». От нашей бригады к участию в этой операции привлекались пять лодок: «Щ-403», «Щ-422», «К-2», «К-22» и «К-21». В тот раз штаб флота и штаб бригады подплава с особой тщательностью подходили к выбору маневренных районов для лодок. Так, скажем, «К-21» ставилась задача патрулировать у выхода из Альтен-фьорда, где, по данным разведки, находились крупные силы фашистов, в том числе и их самый большой корабль — линкор «Тирпиц».
Это был один из новейших кораблей германского флота. Громадина в 52 600 тонн водоизмещением, 243 метра длиной, 36 — шириной. На линкоре имелось мощное артиллерийское вооружение, два трехтрубных торпедных аппарата, четыре гидросамолета. Экипаж его состоял из 1600 человек.
Фашисты не хотели рисковать таким кораблем. Прибыв на Север в начале года, он появлялся в море лишь однажды: в марте вместе с тремя эсминцами участвовал в потоплении оторвавшегося от своего каравана безоружного транспорта «Ижора». После этого гитлеровцы вновь надолго упрятали «Тирпиц» в глубине скалистого фьорда.
Но в эти июньские дни возможность выхода «Тирпица» в море была весьма реальной. Очень многое заставляло думать о том. Враг проявлял прямо-таки бешеную активность. Фашистские самолеты ежедневно бомбили корабли и военные объекты нашего флота. Особенно тяжело приходилось Мурманскому порту, ремонтным заводам. Во время одной из бомбежек получила повреждения подводная лодка «Щ-404», стоявшая на слипе судоверфи. И вот теперь ремонтные работы на «щуке» приходилось начинать, по сути, заново.
Заметно активизировались и подводные силы врага. Фашистские лодки все чаще стали нападать на наши корабли и суда, блокировали горло Белого моря. Бывали дни, когда наблюдательные посты флота за сутки регистрировали до полутора десятков случаев обнаружений вражеских субмарин.
В эти дни наша бригада понесла две тяжелые потери. Только что радовались мы такому счастливому исходу подводной дуэли «М-176» с подводной лодкой врага, но вот пошла «малютка» в очередной поход — и не вернулась. Не вернулась в базу и «Д-3». Погиб один из лучших экипажей. Горько было сознавать, что ушли из жизни наши товарищи капитан 3 ранга М. А. Бибеев, старший политрук Е. В. Гусаров, бессменный партийный вожак коммунистов «Д-3» мичман А. П. Анашенков…
Да, фашисты, судя по всему, замыслили дать нам решительный бой на море. Ну а куда может быть направлен их главный удар? Конечно же, по очередному конвою. Это понимали многие. Это хорошо понимал командующий флотом А. Г. Головко. Помнится, он не раз высказывал свою озабоченность по этому поводу главе британской военно-морской миссии на Севере контр-адмиралу Бевану.
— Зря беспокоетесь, господин адмирал, — безмятежно отвечал Беван. — Операция надежно обеспечена. Мы воюем не первый год. Проводка транспортов для нас — обычное дело.
Британская военно-морская миссия, которую возглавлял контр-адмирал Беван, прибыла в Полярный летом 1941 года, когда началось движение союзных конвоев. В задачу ее входило согласование с командованием Северного флота всех практических вопросов, связанных с конвоями, а также с действиями союзных флотов на северном морском театре.
В распоряжении миссии имелась радиостанция для связи с адмиралтейством, базой в Исландии, кораблями и конвоями в море. Перед выходом очередного конвоя представители миссии сообщали командованию Северного флота состав конвоя, дату и время его выхода, маршрут движения и другие сведения. В свою очередь наше командование информировало англичан о мерах, принимаемых с нашей стороны для обеспечения охраны и встречи конвоя.
В целом контакты между командованием флота, соединений, представителями британской миссии и другими английскими моряками можно было назвать деловыми. Нередко эти отношения приобретали характер дружеских.
Когда одна из английских подводных лодок возвратилась в Полярный с победой, мы поздравили ее экипаж. Англичане не остались в долгу. Их нередко можно было увидеть среди встречавших очередную нашу лодку из похода. Если же какая-либо из наших лодок не возвращалась с позиции, Беван и его подчиненные считали своим долгом прийти на ФКП бригады и лично выразить соболезнование, разделить наше горе. Мы были признательны союзникам за это.
В дни прибытия союзных конвоев Военный совет флота обычно устраивал приемы в честь английского командования. Проходили они в очень теплой обстановке.
Хорошев помнится. Помнятся совместные концерты и встречи по футболу, состязания по перетягиванию каната и просмотры английских и американских кинофильмов (преимущественно исторических и приключенческих), которые любезно предоставлялись нам союзниками… Все это было, несмотря на суровость военной обстановки, частые налеты вражеской авиации. Все это помогало нам лучше понимать друг друга, глубже осознавать общность интересов в борьбе с общим врагом — германским фашизмом.
Конечно, в общении наших моряков с английскими давал себя знать языковой барьер. Русским языком владели лишь некоторые офицеры миссии. Среди наших, знавших более или менее английский, тоже было совсем немного. Переводчики имелись только в распоряжении командования. И все же моряки как-то ухитрялись объясняться и понимать друг друга. Сначала с помощью жестов, простых слов. А со временем из уст иного краснофлотца можно было услышать и довольно сносные английские фразы. И англичане делали успехи в русском. Вот только иногда случались казусы с идиоматическими выражениями. Не так-то просто объяснить британцу, что значит, скажем, «тянуть канитель» или «сесть в галошу», кто такой Гулька и чем так знаменит «гулькин нос»…
Кстати говоря, такого рода забавный казус произошел через много лет после войны с прекрасной книгой мемуаров И. А. Колышкина «В глубинах полярных морей», которая была издана в Англии под заголовком «Подводные лодки в арктических водах». Одна из глав в этой книге у Колышкина называлась «Мы двужильные…». Переводчик, должно быть, долго размышлял над тем, как донести смысл этой фразы до английского читателя, и остановился в итоге на весьма оригинальном варианте — «Мы играем роль ломовых лошадей…».
В год празднования 30-летия Великой Победы я в составе делегации советских ветеранов войны посетил Великобританию. Было немало теплых встреч с представителями Общества англо-советской дружбы, британскими ветеранами. А в один из дней мне пришлось дать интервью корреспонденту газеты «Дейли экспресс». Он долго расспрашивал о пашем сотрудничестве с английскими союзниками в годы войны на северном морском театре, а под конец задал, видно, давно мучивший его вопрос: «Какое все-таки отношение имеют к советским подводникам ломовые лошади?»
