Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу
Проснувщись, долго не мог сообразить, где он. Потом откуда-то донесся стук мельничных жерновов. Мальчик вскочил и выбежал наружу, испугавшись: вдруг Марко ушел, оставил его одного? Но Марко был здесь — хлопотал возле лошади.
— А, проснулся! — обрадовался тот, увидев мальчика. — Не хотелось тебя будить раньше времени.
— А зерно смололи? — спросил Йоле.
— Да, уже все готово. Пойдем, Йоле.
Стояло ясное прохладное утро. Йоле огляделся — вчерашних крестьян не было видно. Не показывался и Сима. Йоле сладко потянулся.
— Иди-ка умойся, — сказал Марко, направляясь к мельнице. — Нам пора.
Йоле побежал к реке. Опустил руку в бурлящую воду, и ее потянуло течение. "Ну и мощь! — восхитился он. — И меня бы так понесла…" Он быстро ополоснул лицо.
У мельницы стояли Марко и Сима.
— Спасибо тебе, — услышал мальчик голос Марко.
Сима ответил:
— Бога благодари.
Когда Йоле снова оглянулся, Симы уже не было.
Дорогой почти не разговаривали. Миновали одну за другой все мельницы, начали подниматься в гору. Вокруг раскинулись безводные пространства — в эту осеннюю пору листья и трава были засохшими, желтыми. "Как пустыня из отцовского рассказа", — невольно подумал Йоле.
Из задумчивости его вывел голос Марко.
— Погляди-ка, Йоле, вон там, на пересечении дорог, мы с тобой расстанемся. Мне направо, а ты пойдешь налево. Я отсыпал тебе немного пшеничной муки, пусть мать испечет вам оладушки… Что-то еще хотел тебе сказать… Ах, да… Слушай внимательно. Сдается мне, скоро здесь бои начнутся. Куда вы денетесь? — Он помолчал. — Да хорошего мало… А ты не жди, когда начнется заваруха, забирай мать и брата — и ко мне. — Марко положил мальчику руку на плечо и кивком указал на гору: — Видишь, вон там, наверху, за этой горой, мой дом. А вообще-то твоя мать знает, где наша деревня. — Он опять замолчал. Затем оглянулся, как бы проверяя, не подслушивает ли их кто, и тихо проговорил: — Я член комитета от нашей деревни, ясно? Подпольщик. Это как партизан в тылу врага…
Йоле не понимал, что такое "тыл", но зато сообразил, что Марко — партизан. Этого ему было достаточно.
— Матери передавай привет, — сказал Марко как-то смущенно и отвел взгляд в сторону. — Знаешь, я ведь когда-то за ней ухаживал. Но она выбрала твоего отца. Наверное, он был лучше. А я женился на другой, только вот детей нет…
Когда подошли к перекрестку дорог, Марко остановился.
— Ну, Йоле, попрощаемся здесь. Ты парень крепкий, думаю, донесешь свой мешок… И не забудь, что я тебе сказал, не жди, когда начнут стрелять… Ясно?
Йоле кивнул.
— Хороший ты паренек… Береги мать. — Марко нагнулся и поцеловал его в щеку, — И запомни все, о чем мы говорили! — С этими словами Марко повернулся и пошел.
Йоле долго стоял не двигаясь, глядя ему вслед. "Надо же — он ухаживал за моей мамой, — озорно засмеялся Йоле. — Значит, я мог бы быть его сыном, если бы она его выбрала… Интересно!"
Подойдя к лошади, Марко оглянулся и помахал рукой. Йоле тоже поднял руку и махнул в ответ, счастливый, будто приветствуя все доброе и честное, что всегда так трогает сердце.
Чужие девушки
Они пошли в лес собирать орехи, за ними увязались все деревенские ребятишки. Вот сбегают вниз, на равнину, точно птицы, щебечущие на разные голоса.
Лена шла грустная. Впереди виднелся пожелтевший лес. Она сказала Раде:
— Посмотри, как мрачно!
Малыш не понял, что такое "мрачно", но переспрашивать не стал.
— Знаешь, Раде, не люблю я осень. Больше всего мне лето нравится.
— Надо же, что выбрала! — засмеялся Влайко, обгоняя их. — Ведь летом полно оводов.
— Тебе-то какое дело?! — набросилась она на брата. — Сам ты овод!
— Я овод! — закричал он и побежал с раскинутыми в стороны руками. — Эй, берегись, ужалю, кого поймаю!
Ребята рванулись за ним, земля загудела от их топота. Позади остались лишь Раде с Леной да шагавший в сторонке Рыжий. Лена украдкой смотрела на него, но он этого не замечал. "Никогда он меня не полюбит", — с обидой думала девочка. Крикнуть бы ему что-нибудь, пусть даже грубое, злое, лишь бы обратить на себя его внимание. Но Рыжий шел, погруженный в свои мысли, махал прутиком то влево, то вправо, и Лена отказалась от своего намерения.
Топот ребячьих ног удалялся. Все скрылись в долине, а на взгорке, с противоположной стороны, появился пока только Йоле, прокричал что-то — победно, ликующе — и скрылся в зарослях орешника.
Подойдя к опушке, Лена, Раде и Рыжий услышали песню: "Мой любимый, ты, как лед, холодный…" Ребята остановились.
— Это, верно, девчата из Ясика, — предположил Раде.
Прибавили шагу. Догнав своих, увидели девушек, которые тоже собирали орехи.
Рыжий отстал, свернул направо и подошел к кусту орешника. Девичий голос слышался по ту сторону куста:
— Зима будет холодная, раз орехи такие уродились.
Голос был приятный. Рыжий раздвинул густые ветки. У куста, подняв руки, тянулась к гроздьям орехов совсем молоденькая девушка. "Какая красивая", — подумал Рыжий и непроизвольно потянулся к той же ветке.
— Да, пожалуй, холодная будет зима, — послышалось сзади. Рыжий оглянулся — из зарослей на него смотрела какая-то толстушка. Смеясь, она добавила: — А вот вам, девушки, и парни!
— Где, где? — зазвенели вокруг девичьи голоса.
Рыжий встретился взглядом с той, первой девушкой, и лицо его вспыхнуло.
— А вот они! — сказал Рыжий обрадованно: подошли Влайко и Йоле.
— Э-э, что это за парни!.. — презрительно воскликнула высокая худая девушка, выглянув из кустов. — Я думала, и правда парни, а тут одна мелочь пузатая…
Девушки захохотали.
— Чем же мы плохи? — серьезно спросил Влайко. — Рыжему пятнадцать лет, а мне и Йоле — по четырнадцать, — не моргнув глазом соврал он.
— Ух ты, какие взрослые, — поддела высокая, пригибая ветку орешника. — До чего мы, бедные, дожили, а? — бросила она через плечо.
Девчата вокруг снова рассмеялись. Высокая девушка обирала куст, не обращая на ребят никакого внимания. Она запела:
— Всех парней в округе этой я отдам за горсть орехов…
Ее подруги не переставая хихикали. Рыжий молчал смущенно. Один Влайко не сдавался:
— Чего смешного? Вы нас просто не знаете. Вот, например, Йоле. Его никто не может обогнать!
— Какой это Йоле? — лукаво поинтересовалась толстушка.
— Да вот он, — кивнул Влайко.
Йоле готов был сквозь землю провалиться. Но, как ни странно, уходить почему-то не спешил. Его забавляла болтовня Влайко. К тому же он заметил, как внимательно смотрит на него одна девушка, невысокая, тоненькая.
— Знаете, он этой зимой лису поймал, — продолжал Влайко. — Голыми руками!
Тут уж Йоле не выдержал. Он повернул назад, но прежде оглянулся на ту самую девушку. Ему показалось, что она не смеется.
— А вот этот твой товарищ, он чем славится? — ехидно спросила высокая.
— Да он лучше всех стреляет, — расхваливал Рыжего Влайко, не замечая подвоха. — Он птицу на лету может подстрелить.
— Смотри-ка! — проговорила высокая, то ли издеваясь, то ли всерьез удивляясь.
Рыжий взглянул на ту, первую, девушку — взгляд ее был полон нескрываемой симпатии. Она потянула на себя ветку, заслонив ею лицо.
— Ну а сам-то ты чем знаменит? — обратилась к Влайко толстуха.
— Я-то? — переспросил он. — Да вроде ничем.
Девушки дружно расхохотались. Рыжий вступился за него:
— Он лучше всех танцует. И больше всех знает всяких шуток…
По гроб жизни Влайко будет благодарен ему за это.
Приободрившись, Влайко предложил:
— Приходите вечером к нам на посиделки.
— А где это? — спросила маленькая девушка.
— У нас. У его дяди, — ответил Влайко, показывая на Рыжего.
— А там, кроме вас, троих молодцов, никого не будет? — съязвила высокая.
— Почему же? — не чувствуя иронии, спокойно ответил мальчик. — Будут и другие.
— Придут четники из Соколовича, — подтвердила толстушка. — Я слышала, наш Спасое говорил.
— Ну, разве что, — протянула высокая, переходя к другому кусту.
Все разбрелись по лесу. Рыжий переходил от куста к кусту, пытаясь найти ту девушку, но ее нигде не было. "Неужели ушла?" — с сожалением подумал он.
Он увидел ее на просеке. Радуясь, что рядом никого нет, смотрел на тонкие ловкие руки, обирающие куст, на грудь, обтянутую полотняной сорочкой. "Как два холмика", — подумал Рыжий, и у него перехватило дыхание.
— A-а, это ты? — спросила девушка, заметив его.
Она была старше его, но не намного. "Лет шестнадцать", — решил Рыжий.
— Тебя как зовут? — спросила девушка.
— Жарко, — ответил он. — Но все называют меня Рыжий.
— Рыжий, — повторила она и улыбнулась.
— А тебя?
— А меня — Роса.
"Она и вправду как роса — чистая и светлая…" — подумал мальчик.
