Станойка Копривица-Ковачевич - Поймать лисицу
Некоторое время шли молча.
— А знаешь, — сказал усатый, с симпатией глядя на мальчика, — мы ведь были знакомы с твоим отцом. Хороший был человек. Жаль, рано умер. — Он снял шапку и отер пот со лба. — Вместе за девушками ухаживали, вместе пошли в армию. Меня взяли в кавалерию, его — в артиллерию. Он служил где-то в Сербии.
— В Кралеве, — сказал Йоле, с любопытством оглядывая нового знакомого.
— Как мать?.. — спросил тот, но запнулся, будто не решаясь продолжать расспросы.
— Да ничего… — нехотя пробормотал Йоле.
— А брат, говорят, погиб в партизанах?
— Да, — коротко ответил Йоле, и что-то кольнуло его в сердце, как всегда, когда речь заходила о Райко.
— Бедные вы мои, — сказал усатый и отвернулся.
Снова помолчали. Слышен был только шум воды.
— Смотри, рыба! — закричал Йоле и помчался к реке.
— Форель, — равнодушно проговорил усатый.
— А ее можно поймать?
— Кто ее знает — можно, наверное.
— Я никогда не пробовал рыбы, — сказал Йоле. — Не знаю, какая она на вкус.
— А я пробовал — во время поста, — улыбнулся усатый. — Только барашек мне больше по душе. — Он остановился, достал кисет. — А как тебя зовут?
— Йоле.
— Значит, Йован? — улыбаясь, уточнил мужчина.
— Да. А тебя?
— Марко. Марко Янкович.
Мальчику все больше нравился этот человек — его добродушное лицо, спокойные, неторопливые движения. Йоле внимательно смотрел, как он свернул самокрутку, закурил.
— А ты случайно не куришь? — лукаво спросил Марко.
— Нет. Только смотрю.
— Ну и молодец. Табак вреден, особенно молодым.
— Отец курил, а Райко нет, — сказал Йоле.
— Так-так, — произнес Марко словно про себя. — Просто удивительно: почему господь бог забирает лучших, а оставляет всякое дерьмо?
— Послушай, — вдруг выпалил мальчик. — А ты что ж не в партизанах?
По всем статьям этот сильный спокойный человек в его представлении укладывался в понятие "партизан".
Усач долго смотрел на него, улыбаясь, потом сказал:
— Не всем же быть партизанами… Кто-то должен оставаться здесь.
Ответ был уклончивый, и мальчик не отступал:
— А я считаю, все хорошие люди должны идти в партизаны.
Посмеиваясь, Марко смерил его долгим оценивающим взглядом.
— Значит, по-твоему, и я хороший человек, а?
— Ну да, — ответил мальчик и снова бросился к реке, увидев, как у самого берега плеснула рыба.
Когда подошли к мельнице Симы, до захода солнца было еще далеко. Марко вдруг остановился и, взяв Йоле за руку, прошептал:
— Слушай, Йоле, здесь — ни слова о партизанах. Понял? — Йоле, не шелохнувшись, смотрел на него во все глаза. А усач продолжал: — Этот Сима — четник до мозга костей, лучше с ним не связываться. От него всякого можно ожидать. Так что помалкивай и не отходи от меня далеко.
Очереди не было. Марко понес мешок, наказав мальчику приглядеть за лошадью. Йоле услышал, как он поздоровался с кем-то, а затем все звуки поглотил грохот жерновов.
Йоле огляделся. Вокруг было много любопытного, и мальчик смотрел то на воду, с оглушительным шумом падающую вниз, то на глубокую запруду, то на спокойную реку, огибающую мельницу с другой стороны. Он и не заметил, как подошел Марко.
— Я сказал Симе, что ты мой племянник. Вряд ли ему понравится, если он узнает, что ты брат погибшего партизана. Подлый человек. — Он снял с лошади седло и занес его в помещение, крикнув оттуда: — А ты иди поиграй, пока светло.
Йоле все успел: сбегал по мосту на тот берег, вернулся, смотрел, как вода вращает огромное колесо. Все ему здесь нравилось — и запруда, и река, медленно катящая свои воды, и играющая в ней рыба. Не успел оглянуться, как стемнело. Марко окликнул его.
Войдя внутрь, он сначала не увидел ничего. Лишь когда глаза привыкли к темноте, разглядел двух мужчин, лежавших у стены на голом полу.
— Сима, это мой племянник, — крикнул Марко человеку, высыпавшему зерно из мешка.
Белая фигура повернулась лишь на секунду, но Йоле заметил косой взгляд человека, который продолжал заниматься своим делом.
— Иди сюда, садись рядом, — позвал Марко.
За стуком жерновов Йоле с трудом его расслышал. Устроившись, где указал ему Марко, мальчик стал рассматривать двоих людей, что пришли раньше. Оба были в рубашках и суконных штанах, от босых ног так разило потом, что Йоле захотелось заткнуть нос и бежать отсюда, да нельзя было.
— Слышал, что говорят? — раздался писклявый голос одного. — Наши вступили в Сербию.
— Давно бы так, — ответил ему другой — тот, что помоложе. — Только с сербами и можно чего-то добиться.
— Сербы хорошие солдаты, — прозвучал спокойный голос Марко.
— Как только господь их терпит! — раздраженно вмешался мельник, уставившись на них косыми глазами. — Какие же они хорошие, если больше половины — в партизанах? Голодранцы!
Он зло встряхнул мешок, и вокруг него поднялось облако мучной пыли.
— Ну зачем же так, господин Сима? Много их, слава богу, и на нашей стороне. Знаешь, сколько их у Дражи, у Рачича…
— У Калабича, — добавил писклявый голос.
— И у Косты Печанца, — невозмутимо добавил Марко, незаметно подмигнув Йоле.
Йоле понял, что Марко нарочно подыгрывает им, и тоже ему подмигнул.
— Да, верно, и у Калабича, и у Печанца, — продолжал тот, кто начал разговор. — Да и эти наши — Дангич, и Бабич, и Евджевич…
— И Щука, и Смола. Потом этот Душан… Как его там? — поддакнул второй.
— Миятович, что ли?
— Вукович!
— Да, и тот и другой, оба.
— И эти, со Стара-горы, с Поноры, из Прачи, — проговорил Марко, прикуривая.
Они с Йоле опять перемигнулись, улыбаясь друг другу.
— Все это ерунда! — раздраженно выкрикнул Сима. — Пока не придут немцы, ничего не выйдет!
— Верно говоришь, — заметил писклявый. — Без немца не война… Где немец вспашет, ничего не вырастет!
— Видели, как они на Сутеске дали прикурить красным? — спросил тот, что помоложе. — Радован, из нашей деревни, рассказывал, там все сровняли с землей.
— Ничего, они снова поднимутся, вот посмотрите.
— Это кто поднимется?! — Задыхаясь от негодования, Сима подскочил к писклявому и схватил его за горло. — Не бывать этому! И род их в порошок сотрем!
Марко и второй крестьянин бросились его оттаскивать. Йоле с удивлением смотрел на схватившихся в драке мужчин. Наконец Марко удалось их развести.
— Ну хватит, хватит, что вы, в самом деле, — урезонивал он.
Сима налитыми кровью глазами уставился на человека, которого только что душил. А тот, держась руками за горло, сипел:
— Сволочь! Гад ползучий!
Отыскав на полу опанки[7], он обулся и выскочил наружу, продолжая сквозь зубы сыпать ругательствами.
На мельнице воцарилась тишина. Слышался только стук жерновов.
— Ты, верно, есть хочешь? — спросил Марко, чтобы как-то отвлечь Йоле.
— Нет, — ответил мальчик и сам этому удивился, вспомнив, что у него с утра ни крошки во рту не было.
— Иди-ка поешь все-таки, — позвал его Марко, доставая что-то из сумки.
Йоле ел с удовольствием, глядя на этого человека и думая о том, как ловко у него все получается: беседу повернет как захочет, и разнимет дерущихся, и уговорит принять угощение.
По их примеру крестьянин, что был помоложе, тоже полез в сумку и достал оттуда хлеб, сыр и бутылку ракии. Хлебнув из горлышка, вытер его ладонью и протянул бутылку Марко. Тот поднял бутылку вверх, сказал:
— Ну, ваше здоровье! — Выпив глоток, возвратил ее хозяину со словами: — Хорошая ракия!
— Из Гораджана, — похвастал крестьянин. — Зять мне принес зимой, когда вместе с этими вот проходили из Ябуки. — Некоторое время он ел молча, а потом, вдруг перейдя на шепот, пробормотал: — По правде говоря, не по душе мне, что он с ними. Дочка с двумя детишками осталась одна. Сам знаешь, что значит женщине одной остаться. Я уж не говорю обо всей работе, которая не для женских рук… Дом их стоит у самой дороги, а сколько солдат мимо проходит, нехорошо это!
Замолчав, он хлебнул из бутылки и снова предложил Марко. Тот отказался.
— Может, этого угостить? — спросил крестьянин.
— Угости. — Марко пожал плечами.
— Господин Сима! — позвал крестьянин. Сима, оглянувшись, уставился на него. — На-ка, хлебни немножко. Хорошая ракия!
— Благодарствую, не буду, — отрезал Сима и отвернулся к жерновам.
Перед тем как заснуть, Йоле вспоминал этот разговор и думал, что в этом человеке, крестьянине, угощавшем своей ракией, будто чего-то не хватает. "Вроде бы и неплохой, — рассуждал Йоле, — только трудно представить его партизаном, не то что Марко… Чем же не подходит? Ведь он же не четник!.. Ни то, ни другое — разве так может быть? — И вдруг ему пришла, кажется, верная мысль: — Это потому, что он слабохарактерный". Мальчик даже улыбнулся, довольный, что дошел до какого-то решения своим умом. Тут сон сморил Йоле, и он словно куда-то провалился.
