Роберт Дейли - Сильные духом (в сокращении)
Наконец он снова забрался в телегу и подхлестнул лошадь. Выехав на дорогу, Пьер свернул в сторону Раиса, к трактиру, куда он доставлял изготовленные им документы. Было рано, и трактир еще не открывался. Пьеру пришлось долго колотить в дверь, пока Лазар, хозяин заведения, не спустился вниз.
Лазар собирался в церковь, но, взглянув на парня, решил, что бросать его в таком состоянии нельзя. Сказав жене, чтобы та шла на службу одна, он предложил Пьеру войти и налил ему рюмку коньяку.
Пьер пытался что-то рассказать, но из его перемежавшихся всхлипами бессвязных слов трудно было что-нибудь понять.
— Выпей. — Трактирщик пододвинул ему рюмку.
Парень сделал глоток. Коньяк подействовал — он больше не плакал и говорил почти нормальным голосом:
— Я хочу, чтобы вы связали меня с партизанами.
— С чего ты взял, что мне что-то о них известно? Я даже не знаю, есть ли они в наших краях.
— Конечно, есть. — Пьера обидело, что ему не доверяют. — Я сам делал для них документы.
— Ты уверен, что это именно то, что тебе нужно?
— У меня нет выбора. Старик, у которого я жил… никто не знает, что он сказал бошам, прежде чем его убили.
Согласится Лазар ему помочь или нет, Пьер Гликштейн был твердо намерен найти партизан и вступить в отряд. Он хотел отомстить за Доде. Он ненавидел немцев и хотел их убивать. Он устал дрожать от страха, он хотел сражаться.
— Хорошо, — сказал трактирщик. — С тобой свяжутся.
Пьер кивнул и вышел на улицу.
Ее тело блестело от пота, лицо пряталось за рассыпавшимися волосами. Ласковые пальцы Дейви гладили ее бедра, спину, руки. Он приподнялся, чтобы снова обнять и поцеловать ее, чтобы еще раз сказать ей, как сильно он ее любит.
Он хотел, чтобы она стала его женой. Хотел соединиться с ней в каком-то высшем смысле этого слова, слиться с ней всем своим существом, как сейчас слились в одно их тела. Дейви лег и притянул ее к себе, сжал в объятиях крепко-крепко.
Ему хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Но он не мог забыть о тикавших на тумбочке часах. Сколько длится церковная служба? Сколько времени у них осталось?
Через мгновение Рашель тоже взглянула на часы.
— О господи! — вскрикнула она и спрыгнула на пол. — Помоги мне привести в порядок кровать.
Заправив постель, она схватила в охапку свою одежду и кинулась в ванную. Дейви со своей одеждой поспешил следом.
Когда семья вернулась из церкви, они чинно сидели в разных концах гостиной. Мадам Фавер всматривалась в их лица. Ей показались подозрительными их неестественные позы, щеки у девушки раскраснелись, будто она терлась ими о чью-то щетину.
Опережая возможные вопросы, Рашель радостно объявила:
— Врач был и снял гипс.
По-прежнему с сомнением глядя то на Рашель, то на американца, Норма Фавер кивнула.
Дети ушли кто к себе в комнату, кто на кухню. Пастор, после возвращения из церкви удалившийся в свой кабинет, вновь появился в гостиной. Он тоже переводил взгляд с девушки на юношу, как будто и у него вдруг возникли подозрения.
— Нога у него совсем зажила, — сказала Рашель.
— Что ж, — обратился Фавер к Дейви с неожиданно суровым видом, — пора подумать, как переправить вас в более безопасное место.
В этот момент снаружи громко постучали. Отослав Дейви в ближайшую спальню, Фавер пошел открывать.
Это был Пьер Гликштейн, с которым пастор до сих пор не встречался. Парень был чем-то сильно взволнован и начал говорить прямо с порога, но понять что-нибудь в этом потоке слов было невозможно. Фавер постарался его успокоить.
Услышав знакомый голос, Дейви вышел из укрытия. Его появление, к удивлению пастора, произвело на гостя благотворное действие. Молодые люди пожали друг другу руки.
— Я вижу, гипс сняли, — сказал Пьер. — Как твои дела?
Заметив недоуменный взгляд пастора, Пьер объяснил:
— Его самолет упал рядом с нашей фермой. Недавно боши его нашли. Они сожгли ферму и убили моего хозяина. Нужно, чтобы кто-то поехал туда и забрал его тело. И надо сообщить его жене. — Пьер заплакал. — Я один не смогу — мне только девятнадцать.
— Не волнуйся, я обо всем позабочусь.
Пьер Гликштейн скоро ушел. Пастор по телефону договорился, чтобы съездили за телом Доде. Потом мадам Фавер вышла за ним в прихожую.
— Пока американец живет у нас, Рашель нельзя оставлять с ним наедине, — сказал пастор.
Норма решила поделиться с ним своими соображениями:
— Если между ними что-то уже было, то, мне кажется, Рашель этого хотела.
Она заметила, как он поморщился. Ему больно слышать такие вещи о девушке, которую он считал дочерью. Фавер попробовал сменить тему:
— Боюсь, будет нелегко найти для него убежище.
— По-моему, она влюблена.
— Но это очень опасно, ведь он американский летчик.
— Она наша дочь, — сказала Норма.
Глава девятая
Перед уединенным крестьянским домом, наполовину скрытым деревьями, был водружен флагшток. Каждый день на рассвете отряд партизан — двенадцать молодых людей, в том числе Пьер Гликштейн, — под пение «Марсельезы» поднимал французский флаг.
За неимением оружия тренировки партизан сводились к изучению топографических карт и ночным марш-броскам по пересеченной местности. Это должно было научить их в случае нападения немцев уходить, ориентируясь по компасу.
По субботам они, избегая дорог, пробирались в Грандвиль, где располагался районный центр Сопротивления. Там они получали задания и кое-что из того, что сбрасывали партизанам прилетавшие из Англии самолеты, а также деньги на покупку продовольствия.
В одну из суббот Пьер Гликштейн узнал в Грандвиле, что в последний раз из Англии доставили не только груз, но и человека, который должен был взять на себя командование всеми партизанскими отрядами в их районе. Бывший офицер французского флота, он был известен под именем Эжен.
Новый командир захотел побеседовать с членами группы, в которую входил Гликштейн. Он говорил с каждым наедине, и Пьеру пришлось дожидаться своей очереди. Наконец вызвали и его.
— Я слышал, ты специалист по подделке документов, — сказал Эжен, невысокий сорокалетний мужчина. — И что ты из Ле-Линьона.
— Да, я провел там какое-то время.
Они сидели напротив друг друга под деревьями на краю большой поляны. За спиной Эжена Пьеру были видны раскрытые ящики. Интересно, что в них, подумал он.
— Если нам понадобятся удостоверения личности и другие документы, сможешь их изготовить?
Пьер понял, что его проверяют.
— Это не трудно. При желании любой может научиться.
— Хорошо, — кивнул командир. — Еще я слышал, что в ваших краях упал самолет.
— Боши его обнаружили.
— Но летчика, насколько мне известно, не нашли.
— Кажется, нет.
— Он жив или погиб?
— Жив.
— А ты мог бы передать ему сообщение?
— От кого?
— Из Лондона.
— Зачем?
— Он опытный летчик. Если он в состоянии летать, командование хотело бы, чтобы он вернулся в строй. Союзные войска скоро высадятся в Европе.
Пьер молчал.
— Так что — он жив или нет?
— Передайте, что жив.
— Этого им будет мало.
— Его зовут Дэвид Гэннон.
— Он достаточно поправился, чтобы выдержать переезд?
— Куда?
— Например, сюда. Если англичане решат прислать за ним самолет.
— Думаю, да.
— Приятно было с тобой поговорить. — Эжен встал и пожал Пьеру руку. — Кстати, со мной прислали кое-какие припасы. Взгляни, может, тебе что-то нужно.
Гликштейн подошел к лежавшим на поляне ящикам. На этот раз партизанам много чего сбросили. В одном ящике были одеяла, в другом — медицинские принадлежности. Третий был доверху заполнен коробками с новенькой обувью. У Пьера уже несколько лет не было настоящих ботинок. Порывшись в поисках своего размера, он отобрал пару, но, вынув ботинки из коробки, обнаружил на стельке фирменный знак.
В оккупированной Франции человек в новой обуви бросался в глаза. Если его задержат в американских ботинках, ничто не поможет ему выкрутиться. Он кинул ботинки обратно в ящик.
— В чем дело? — спросил стоявший рядом парень из группы Пьера. — Не нашел своего размера?
Пьер не ответил, решив, что приятель сам догадается, как-никак бывший учитель. Но тот, похоже, не понял.
На следующий день двух бывших учителей из их группы арестовали — надев обновки, они пошли в соседнюю деревушку, где была почта. Пьер взял на себя командование группой. Подняв людей, он велел собирать вещи, и уже через десять минут они ушли, захватив с собой запас еды, одеяла и оружие. Ночь они пересидели в лесу, а на другой день нашли заброшенную ферму в десяти километрах от прежнего лагеря.
В субботу они, как обычно, прибыли в Грандвиль, где Эжен назначил Пьера старшим группы. На прошедшей неделе опять прилетал английский самолет, но на этот раз он не сбросил груз с парашютом, а приземлился на поле. На самолете прибыла радистка, англичанка лет тридцати. Когда Пьера с ней познакомили, он сразу подумал, что, если ее поймают, ей вряд ли удастся кого-нибудь обмануть — по-французски она говорила совсем плохо. Он окинул взглядом ее снаряжение: приемник, передатчик, батареи. Все такое громоздкое — и носить тяжело, и спрятать трудно. Самолет доставил и груз — ящики с оружием и боеприпасами, в основном автоматы и ручные гранаты, но также несколько минометов и реактивных гранатометов. Часть этого оружия получила и группа Гликштейна, которая пополнилась двумя новыми бойцами. Эжен велел Пьеру возвращаться на ферму и ждать дальнейших указаний.
