Николай Семёнов - Это было на рассвете
— Ребята бились дерзко. Из танка сыпались искры от ударов снарядов, а он усе идет вперед. Фашисты, окаянные, подожгли его, а они усе палят из пушки. Потом, как гром, услышали «Интернационал». Не удержались мы со старухой, заплакали, — рассказывал старик. Потом попросил закурить.
— Вы-то где живете? — спросил старший политрук Тарасов.
— Мы-то? Вона, в погребе, — показала старуха на полуразваленную крышу. — Избу, окаянные, сожгли. Все ограбили, из живности остались лишь собака и кошка. Ничего не оставили из теплых вещей…
Танк политрука капитан И. А. Лаврененков и воентехник А. П. Алпатов эвакуировали, а геройски погибших товарищей похоронили.
Днем 1 декабря 1941 года к танкистам приехал командующий армией генерал армии К. А. Мерецков. В бекеше, настроение бодрое. Не удалось ему побывать во всех батальонах — помешали «юнкерсы».
— Сражаются ваши танкисты с мотострелками, Николай Григорьевич, отчаянно, — похвалил командарм.
Командир танкового полка майор Косогорский у генерала армии К. А. Мерецкова пользовался особым авторитетом. Они, как советские добровольцы, вместе участвовали в войне испанского народа против фашизма. За боевые подвиги майор был награжден орденом Красного Знамени.
— Особую похвалу заслужили вы за разгром вражеской колонны. Не представляете, что вы натворили?! Лишили Тихвинский гарнизон гитлеровцев подкрепления. Там теперь поднялась паника. Спасибо вам за это, товарищи танкисты! — благодарил генерал армии. Затем он обнял майора Косогорского и комиссара полка Тарасова. — Теперь надо совместно с подразделениями стрелковой дивизии нанести удар по противнику с запада от города на Лазаревичи и далее, чтобы ворваться в Тихвин с юго-запада. Думаю, и эта задача будет выполнена вами, товарищи танкисты, — сказал командарм и уехал.
Перед сумерками танки заняли исходные позиции на берегу Тихвинки, а с наступлением темноты началась переправа. Было тихо и спокойно. Далеко впереди поднимались осветительные ракеты и раздавались звуки одиночных выстрелов.
— Николай Николаевич, неужели противник проморгает нас? — проговорил комиссар Тарасов.
— Быть не может. Это даже неинтересно, — поправляя повязку на раненой правой руке, улыбнулся замкомполка майор Кузьменко. Он еще 3 ноября был ранен. В санчасть обратился лишь для перевязки. Теперь он тут был старшим.
— А тебя, Александр Александрович, попрошу на тот берег. Будешь принимать и направлять танки к местам их сосредоточения. Предупредишь, чтобы остерегались мороза, вон как жмет, и чтобы замаскировали следы.
— Я тоже думаю, одному надо быть там, — ответил комиссар и повел первый легкий танк по льду. За ним пошли второй, третий. Переправилась вся рота старшего лейтенанта Семенного. Двинулись тридцатьчетверки лейтенанта Ласмана. Но тут на льду одновременно загремели разрывы нескольких снарядов и мин, от которых поднялись смешанные со снегом фонтаны земли.
— Огонь не прицельный, переправу продолжать, — приказал подъехавший на бронемашине генерал Копцов.
Майор Кузьменко, не обращая внимания на обстрел, продолжал направлять к переправе танк за танком. Подошел к спуску взвод лейтенанта Ежакова. В этот момент неподалеку от его машины грохнул снаряд. Высунувшийся из башни лейтенант успел заметить, как майора отбросило в сугроб. Он выпрыгнул из танка.
— Товарищ майор, что с вами?
— Ничего особенного, лейтенант. Выполняйте приказ, — запинаясь, сквозь зубы процедил майор.
— Товарищ майор, разрешите, перевяжу вас?
— Выполняйте приказ, — опять послышался дрожащий голос.
Что же делать? Приказ есть приказ.
— Санитары! Сюда! — крикнул он и, увидев, что к майору бегут командир полка Косогорский и два бойца с санитарными сумками, побежал к своему танку.
За каких-нибудь полчаса лед стал темным от воронок. Чтобы танки не угодили в них, командиры бежали впереди своих машин.
— Вы почему опоздали? — спросил у Ежакова комиссар Тарасов.
— Товарищ комиссар, ранило майора Кузьменко, — доложил лейтенант.
Огорченный Тарасов стоял молча. К нему подошел комиссар танкового батальона, похожий на былинного богатыря с добрыми глазами, старший политрук Г. М. Бударин.
— Товарищ комиссар, командир полка просил вас заменить майора Кузьменко. За вас тут буду я, — басистым голосом доложил он.
Старший политрук Тарасов со своим связным побежал на противоположный берег Тихвинки.
— Будьте осторожны, сильно бьет! — крикнул им вслед Бударин.
Майор Кузьменко, пролежав в санчасти два дня, встал в строй.
Атаку Лазаревичей было решено начать с рассветам следующего дня. А пока младшему лейтенанту Василию Зайцеву командир полка приказал выяснить огневые точки и силы противника в этом населенном пункте.
Время — за полночь. Однако на фоне белого снега видимость неплохая. Зайцев со своим экипажем и четырьмя бойцами на борту тронулся в разведку.
Пройден Стар. Погорелец. Теперь до окраины Лазаревичей надо пробираться лесом. Командир взвода Ежаков предупредил, что менее опасно следовать по лесной тропе, нежели просеками. Гитлеровцы, как правило, минируют в основном их. Командир ехал, высунув голову из люка башни, то и дело раздвигая колючие и мохнатые ветки елей. В лесу было тихо. Боевая машина скрытно и медленно продвигалась словно под огромной крышей. Остановились в глубине леса. Зайцев с двумя бойцами вышли к опушке, залегли и стали наблюдать за находящейся на небольшой возвышенности деревней.
— Товарищ лейтенант, не видать тут ни одного фрица. Они или дали тягу, или дрыхнут без задних ног, — тихо проговорил рядом лежащий боец.
— Погоди, не спеши. Надо иметь терпение. Время и погода для разведки подходящие. Ночью фашисты дрыхнут после дневного разбоя. И брать хорошо их под утро, — проговорил Зайцев и тут же добавил свои любимые строки:
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы.
Взлетевшая в темное небо ракета осветила лес, поле, деревню, и с двух сторон послышались длинные очереди автоматов. Зайцев отчетливо увидел справа и слева удобно расположенные два бугра. «Наверное, доты. Впрочем, надо подождать еще ракету», — подумал командир танка. Через некоторое время послышался далекий шум моторов. Вот взвилась очередная ракета, и отчетливо вырисовывались ближние огневые точки, стрелковые ячейки, откуда фашисты то и дело бегали в ближайшие избы, очевидно, греться. Набросав схему вражеской обороны, экипаж Зайцева перед рассветом по своим же следам возвратился в расположение части.
Раннее морозное утро. Танкисты приготовились к атаке на Лазаревичи.
— Николай Григорьевич, надо бы поговорить с коммунистами, — обратился комиссар к командиру полка.
— Сколько потребуется времени? А то погода-то летная, — задрав голову к небу, произнес Косогорский.
— Минут пятнадцать, не более.
— Не возражаю. Только сразу же после завтрака, — согласился командир.
Комиссар Тарасов, собрав под раскидистой елью коммунистов, как всегда, предельно лаконично сказал:
— Впереди Тихвин. Прошу по-прежнему высоко нести звание коммуниста-ленивца.
Вручая лейтенантам Н. Т. Рублеву, С. А. Маркину, сержанту А. Н. Денисенко партийные билеты, поздравил их и пожелал удач в предстоящем бою. Короткими были и ответы молодых коммунистов: «С честью оправдаем звание члена Ленинской партии». Затем парторг полка старший политрук П. В. Давыдов зачитал заявление младшего лейтенанта В. М. Зайцева: «Прошу принять меня кандидатом в члены партии…» Тут же уставший после ночного поиска стоял сам Зайцев.
— Знаем мы Василия Михайловича. Командир отчаянный, — крикнул один из коммунистов.
Но тут раздалась команда:
— Возду-у-у-ух! Возду-у-у-ух!
— По местам, товарищи коммунисты! — скомандовал комиссар и сам побежал. Над головами загудели, закружились «юнкерсы». От разрывов бомб лес загудел, застонал. Вблизи от своего танка комиссар упал. Потом взрывная волна отбросила его к дереву. Оказавшись на спине, комиссар увидел удаляющиеся самолеты.
— Сколько насчитал, комиссар? На, одень, а то простудишь раненую голову, — подал ему слетевший с головы танкошлем подошедший Косогорский. Он видел, как кинула Тарасова взрывная волна.
— Штук десять. Фу, начисто отбило дыхание, — схватившись рукой за окровавленную голову, проговорил Тарасов. Он еще не знал, что осколок прочертил спину и задел валенок. Комиссара повели в санчасть на перевязку.
Под шум бомбежки лейтенант Ежаков первым повел свой взвод в атаку на Лазаревичи.
— На северо- и юго-западной окраинах — артиллерийские точки, — предупредил всех Зайцев.
Действительно, гитлеровцы, выкатив противотанковые орудия, три раза пытались ударить прямой наводкой по мчавшимся вперед машинам. Но от меткого огня танкистов их расчеты простились с жизнью, сумев сделать свои последние выстрелы.