Юрий Корчевский - Охотник
— Или немцы были в деревне, или квартируют до сих пор.
— Собаки-то здесь при чём? — удивился Алексей.
— Отстреливают они их сразу. Для нас — сигнал. Собаки нас уже учуяли бы или услышали, голос подали. А тут хоть бы какая-нибудь гавкнула, — подробно рассказал Михаил.
— Понял.
Однако же, если бы не объяснение, сам бы он не догадался. Ну, не гавкают собаки — и что с того? Может, дрыхнут да сны свои собачьи видят?
— Машин и мотоциклов не видно, значит — немцев в деревне быть не должно. Они пешком не ходят.
— Даже пехота?
— Видел я летом ихнюю роту на велосипедах — так сейчас зима. А чтобы пешком — не приходилось.
— Богато живут!
Они понаблюдали ещё час, потом Фирсов приказал:
— Кошелев — в деревню. Посмотри повнимательней насчёт немцев и полицаев.
Кошелев ужом пополз в деревню. Не хотелось командиру группу морозить. Если простудятся, кашлять начнут — попробуй тогда через немецкие позиции к своим попасть. Оно и правильно, командир должен заботиться о подчинённых, иначе группу потеряет ни за понюшку табаку.
Алексей, уже успевший повоевать в окопах, оценил слаженность действий и опыт разведчиков. Новички знания своей кровью добывать будут, разведчика из пехотинца быстро не вырастишь. Он даже позавидовал группе. В разведку брали добровольцев, только подходили не все. Здесь мало умения стрелять, здесь терпение нужно, наблюдательность, быстрота реакции — да много чего. Конечно, пехотинец в траншее тоже рискует, но ему проще. Ранят — так санитар помощь окажет, в тыл, в госпиталь отправят. Худо-бедно, но в траншее накормят, боеприпасами снабдят. А разведка сама во вражеский тыл идёт, действует в отрыве от своих — там, где помощь не получит. Мало в тыл немецкий пробраться, хотя и это уже само по себе серьёзно — ведь немцы не дураки. Надо ещё задание выполнить и, как правило, не из простых, а, добыв сведения, к своим их доставить. Что проку в самых секретных данных, если их к своим вовремя не доставили?
Кошелев дважды ухнул филином. Любой охотник или егерь посмеялся бы над таким сигналом. Где это видано, чтобы сова или филин ухали среди бела дня? А городской житель и не поймёт. Для него что сова, что сорока, что филин — всё одно.
Разведчики поднялись и пошли к деревне.
— Чисто, товарищ сержант. Немцев и полицаев нет. Деревня от дорог в стороне, чего им тут делать?
— Как называется деревня?
— Воробьино.
— Хату для отдыха присмотрел?
— Так точно. Вторая отсюда. Хозяев двое, места много — вся группа поместится.
— Веди.
У избы, деревянной пятистенки, Фирсов группу остановил.
— Леонов, на часах остаёшься. Тебя минёр сменит.
— Есть.
Группа вошла в дом. Лицо и руки сразу ощутили тепло. Только тот, кто долго находился на морозе, оценит тепло домашнего очага.
— Хозяйка, мы не надолго — на постой, — не то попросил, не то распорядился Фирсов.
Старик за столом кивнул головой, хозяйка полезла в печь, достала чугунок с вареной картошкой и поставила его на стол.
Каждому досталось по две картофелины — ещё тёплые, духовитые. Разведчики положили на побеленную печь хлеб и сало, иначе их угрызть было невозможно.
Картошку вмиг съели. В боевых условиях выдавались каши, а картошку разведчики уже и не помнили, когда ели. Потом они принялись за оттаявшие хлеб и сало — после ночной пробежки есть хотелось ужасно. А ещё — спать. Фактически двое суток они были на ногах и на холоде.
Командир распорядился:
— Всем отдыхать! — самая долгожданная команда в армии.
Разведчики улеглись на пол и отключились сразу. Алексею показалось, что он едва веки сомкнул, а его уже будят.
— Леонова смени, — шёпотом сказал Фирсов.
Глава 3
В РАЗВЕДКЕ
В тёплой избе удалось согреться и поспать, и потому мороз не казался теперь Алексею таким сильным. А морозец был ядрёным, градусов двадцать пять.
Чтобы не маячить и не привлекать внимания, Алексей взобрался на крышу хозяйского сарая. На ней лежал снег, и он в белом маскхалате не бросался в глаза, зато с крыши было видно лучше и дальше. Только приходилось вертеть головой, держа под наблюдением оба конца деревушки.
Небо было хмурое, солнца не видно, ветер северный, пронизывающий, мела позёмка, и с подветренной стороны за Алексеем намело целый сугроб.
Сменить его вышел Михаил. Он покрутил головой из стороны в сторону, но часового не увидел.
Алексей видел растерянность разведчика.
— Эй, парень, ты не меня ли ищешь?
Посмеялись.
— Иди в избу, согрейся да поешь. Хозяйка картошки полный чугунок наварила, тебе оставила. Через час-два уже уходить будем.
Кто был бы против? Алексей спрыгнул с крыши, тотчас утонув в снегу едва ли не по пояс. Михаил в свою очередь забрался на крышу, а Алексей поторопился в избу.
Там было тепло, и стоял неповторимый, ни на что не похожий запах варёной картошки. Разведчики уже поели и оставили Алексею его долю: хлеб, сало, картошку в миске и солёный огурец из хозяйских запасов. Голод не тётка, Алексей быстро подхарчился. Жизнь явно стала веселее.
Разведчики отоспались, согрелись и теперь подшучивали друг над другом. Фирсов разложил карту на столе и водил по ней пальцем, что-то бормоча.
За окном стало сереть — день заканчивался.
— Оправиться, приготовиться к выходу, — прозвучала команда.
Разведчики засуетились. Группа забралась в немецкий тыл километров на пятьдесят, и теперь им предстояло идти параллельно немецкой передовой, а потом, повернув направо, переходить линию фронта. Передвигаться было теперь сподручнее — не было взрывчатки, съедена большая часть провизии, и «сидоры» были почти пустыми.
Лица разведчиков обветрели на морозе, и кое-где от небольших отморожений на коже отваливались корочки — прихватило всё-таки морозом. За три дня отросла щетина, и теперь разведчики выглядели страшновато — как бандиты.
— Выходим! Хозяева, за беспокойство простите, а за угощение спасибо от всей Красной армии.
Разведчики вышли во двор. Михаил спрыгнул с крыши. Вокруг было уже совсем темно, лишь кое-где из-за прикрытых ставень пробивались слабые лучики света.
Деревенские пользовались лучинами, как их прадеды в старину — достать керосин для освещения или свечи было невозможно.
Гуськом, след в след разведчики вышли из деревни. За ночь предстояло прошагать десяток километров вдоль передовой, а потом идти к ней. Фирсов планировал за ночь подобраться поближе, понаблюдать, определить удобное для перехода место, и следующей ночью перейти к своим.
Они шли по полю, каждые четверть часа меняя впереди идущего. Ему приходилось тяжелее всего: снег был глубокий, а первому надо было торить дорогу для всех.
Этот десяток километров дался трудно, выдохлись все. Дороги в этих местах шли в основном с запада на восток, а разведчики шли с юга на север. Легче стало во второй половине ночи, когда они повернули к передовой. Сначала вышли на санную дорогу, потом — на укатанный шлях. Теперь шагалось быстрее. Впереди, метрах в ста шёл дозорный.
Пройти по дороге удалось километров десять, и это была просто удача. Бойцы взбодрились — это не по степной целине пробиваться. Но потом дозорный остановился и поднял руку. Вся группа бросилась с дороги в поле и залегла.
Вдали послышался шум моторов, мелькнули синие огни фар — приближалась колонна автомашин. Впереди ехал мотоцикл с коляской — его-то и засёк издалека дозорный.
Маскхалаты не позволили немцам засечь разведчиков — их фигуры сливались со снегом. Мимо разведчиков, совсем рядом, обдавая их бензиновыми выхлопами, прошли пара «Опель-блитцев» и восемь тяжёлых «Бюссингов». Колонна уже скрылась, а в морозном воздухе ещё долго держался запах сгоревшего бензина.
Разведчики снова вышли на дорогу и двинулись прежним порядком.
Едва они прошли пару километров, как увидели впереди большое село. На улицах, в непосредственной близости к домам, стояли автомашины.
Разведчики обошли село стороной, сделав изрядный крюк.
До утра, где по дорогам, а где и по снежной целине они добрались до ближайших немецких тылов. Сначала наткнулись в деревне на немецкий госпиталь. С ним определились легко — по машинам с красными крестами на бортах фургонов. Только обошли их, как в роще напоролись на батарею тяжёлых гаубичных орудий. Фирсов определился на местности и нанёс расположение батареи на карту.
А уж потом они то шли, то ползли, поскольку немецкие подразделения стали встречаться чаще. Пока выручала темнота и помогал холод — без нужды немцы нос на улицу не показывали.
Когда небо на востоке начало сереть, они улеглись в чистом поле на небольшом пригорке. Отсюда наблюдать было удобно: видно дальше, и никто не заподозрит, что в открытом поле, можно сказать, на виду, находится группа разведки. Сам Фирсов и двое разведчиков наблюдали, остальным позволено было отдыхать.
