Юрий Корчевский - Охотник
Обзор книги Юрий Корчевский - Охотник
Юрий Корчевский
ОХОТНИК
Глава 1
НОВОБРАНЕЦ
Алексей попытался удержать равновесие на бревне, перекинутом через ручей. Но бревно предательски повернулось, и он упал в воду. Выбравшись, разделся догола, отжал одежду. И надо же так ему было угораздить! Вода в июне холодная, Сибирь — не Кавказ. Завтра уже возвращаться с охотничьей заимки домой, и вот — нате, вымок. Он оделся и бегом бросился к избушке — на бегу одежда быстрее просохнет. Ему больше было жалко ружья — при падении вода попала в механизмы.
В избушке он вновь разделся, повесил на верёвку одежду и стал разбирать «фроловку» — так называли винтовки Бердана, рассверленные до 20-го калибра. Хорошее ружьецо, ещё отец им владел. Он и сейчас жив, только стар стал, глазами слаб, на охоту уже не ходит. А Лёха охотой промышлял, кроме «фроловки» ещё «мелкашку» имел. У неё патрон слабый, но дешёвый, и вес маленький, что на ходовой охоте немаловажно. Зато зайца или тетерева с «мелкашкой» брать хорошо. Звук у выстрела слабый, иногда двух-трёх птиц добыть успеешь, пока стая всполошится. Только птица иногда на выстрел крепкая попадалась — тот же глухарь. Осторожная, близко к себе не подпустит, только на току её и добыть можно. Как затоковал самец, бери его хоть голыми руками — ничего вокруг себя не видит и не слышит.
Месяц он уже дома не был, провизия — крупы и соль, да и патроны к концу подходили. Надо было домой возвращаться. Прибыток ноне неплохой, вон сколько шкурок сохнет. Правда, они только солью обработаны, чтобы не портились. Мездру он с них снял, но чтобы шкурка мехом стала, её ещё выделать надо, квасцами обработать. Но в потребсоюзе её и такую хорошо берут. Хочешь — деньгами за шкурки бери, хочешь — часть порохом или патронами к той же «мелкашке».
Алексей собрался утром, из последних крупинок чайных сделал заварку, шкурки в мешок определил. Огромный он вышел, да лёгкий.
Выпив жиденький чай, он отправился в посёлок. Половина мужиков в посёлке промысловой охотой занималась, половина — на руднике работала. Пробовал и Лёха на руднике деньгу заколачивать, отработал смену — и домой. Только не понравилось ему. Пылища, видимости под землёй никакой, кашлять стал. В конце концов, плюнул он на рудник. В тайге воздух чистый, не надышишься. Мяса для еды полно вокруг бегает, летает и плавает, только не ленись. Себе радость, государству польза. А как же? Шкурки же выделывались, какие получше — за рубеж шли, за товары ихние. Опять же, в посёлке — почёт и уважение.
Так и пробежал он десяток километров от заимки охотничьей до посёлка. Шёл весёлый, улыбался. А что? С добычей домой возвращался, сейчас ружья дома оставит — и в потребсоюз.
А вечером можно и на танцы. Есть там одна девушка, Зоя — уж больно нравится она Алексею. Тоже, как и он, из староверов, себя блюдет, лишнего не позволяет. Такую и в жёны взять можно. Денег вот только поднакопить надо на новую избу. Старая-то, отцовская, мала, всё-таки шесть братьев у него и две сестры. Два старших брата женаты уже, отделились.
Шёл Лёха по главной и единственной улице посёлка и улыбался. И сразу не понял, почему первый же встречный, бухгалтер сельсовета, жёлчный Степан Матвеевич, негодующе спросил:
— Чего радуешься?
— Домой вернулся, — недоумевающе ответил Алексей.
— А, так ты не знаешь?
— Чего?
— Война! С германцами, три недели уже идёт. Немчура Минск взяла, Красная Армия отступает.
Лёха так и оторопел. Конечно, откуда ему знать? В тайге радио и газет нет, только и узнаёшь новости, когда домой возвращаешься.
Он рывком распахнул дверь в отцовскую избу и сразу увидел заплаканные глаза матери.
— Ой, лихо! — она зарыдала в голос. — Даже не простился!
— С кем?
— Два брата твоих позавчера на фронт ушли, Николай и Григорий. И на тебя повестка из военкомата пришла.
Новость оглушила, как поленом по голове. Выходит, страну его немец поганым сапогом своим топчет, а он ни ухом ни рылом?
— Мам, ты «сидор» собери с исподним, да бритву положи.
— Готово уже. Отец сказал, что ты днями будешь — как знал.
— Нетрудно угадать, запасы пороха к концу подошли.
— Как братья ушли, Зоя прибегала, тебя спрашивала. Ты бы зашёл к ней, девушка хорошая.
— Мам, мне же повестка, мне в военкомат идти надо. Пока я здесь сижу, война закончиться успеет.
— Нет, сынок, отец сказал — это надолго.
— А товарищ Сталин говорил, что мы будем бить врага на его территории. И если сейчас Красная Армия отступает, так это потому, что напали неожиданно. Вот соберёт товарищ Сталин кулак, ударит всеми силами — я и до фронта добраться не успею, как война закончится.
— Ты заговорил прямо как эти, комсомольцы, на своих собраниях…
— Я же русский, мама! Дай поесть чего-нибудь, утром только пустого чаю выпил, да и по хлебушку соскучился.
Мать выставила на стол чугунок с картошкой, порезала селёдки, огурцов; прижав каравай хлеба к груди, бережно отрезала от него горбушку. Любил горбушки Лёха, особенно с борщом, да ещё когда горбушку чесночком натрёшь! На танцы после этого можно было не ходить — девки носы воротили, так ведь он же не на танцы сейчас собрался.
Пока ел, попросил:
— Мам, пусть батяня сходит в потребкооперацию, шкурки сдаст — всё деньги будут.
— Скажу.
Лёха вскинулся:
— А где он сам-то, я и не спросил.
— Заготовителя колхозного в армию забрали, попросили его поработать.
— Ух ты!
Староверы не работали на государственных и колхозных должностях, но война многое изменила.
Лёха поел, надел брезентовую куртку — в ней ни дождь, ни ветер не страшны. Сунув в карман повестку, поклонился матери:
— Не болейте, мама, и меня дождитесь.
Взялся за лямки «сидора»:
— Ты к сельсовету иди, там все мужики собираются. До Туринска далеко идти.
— Спасибо, — он остановился в дверях и обернулся.
Мать обняла сына и перекрестила его двумя перстами, по-староверски.
Лёха шагнул за порог и не оглянулся — вроде не по-мужски как-то.
У сельсовета собралось человек двадцать тех, кому пришли повестки. Кто-то пришёл сам, другие — с роднёй. Лица были у всех хмурые, женщины плакали.
На крыльцо вышел председатель сельсовета, единственный коммунист в посёлке. Он сказал короткую речь, обращённую к пришедшим мужчинам, — чтобы не трусили в бою, гнали немца взашей да возвращались с победой.
Ни оркестра, ни долгих проводов не было. Старшим председатель назначил Еремея, машиниста дробилки с рудника — как-никак, он на финской в тридцать девятом успел повоевать, военное дело знает.
— Кругом! — скомандовал Еремей. — В колонну по четыре становись! Шагом марш!
Двадцать километров до райцентра шли до вечера. А там — военкомат, сутолока и беготня; но уже ночью их посадили в эшелон на станции.
Вагон был товарный, с надписью «Сорок человек или восемь лошадей». Нары пахли свежей сосной, на них лежали охапки сена. Выдали сухой паёк — ржаные сухари и селёдку Лёха сухари погрыз, к селёдке же не притронулся. А кто по жадности селёдки наелся, мучились жаждой. На каждом полустанке к колонке с водой бегали, напиться не могли.
На стоянках, пока паровоз воду и уголь набирал, мимо них к фронту воинские эшелоны проходили — всё больше с техникой.
— Ты гляди, какие красавцы! — восторженно взирая на танки БТ, стоявшие на платформах, восхищался Лёхин сосед по нарам, Илья. — Мы с ними японцам шею на Халхин-Голе свернули, и немцам свернём.
Как они позже узнали на фронте, танки БТ горели, как свечки. Броня у них была слабая, двигатель бензиновый, прожорливый.
К исходу суток эшелон прибыл в Свердловск. Их выгрузили на товарной станции, построили и зачитали списки.
Лёха попал в команду из двадцати человек. Думал, сразу на фронт отправят, ан нет, команда оказалась учебной. Новобранцев помыли в бане, переодели в новёхонькое солдатское обмундирование и распределили по отделениям и взводам. Так Алексей попал в учебку.
Учили их минно-подрывному делу. Преподавали строевую подготовку, изучали винтовку Мосина, но большую часть они занимались инженерными минами — нашими и немецкими.
Алексей хотел попасть в пехоту, даже к командиру ходил, но тот как отрезал:
— Где Родина приказала тебе служить, там и будешь! Кругом, марш!
Так и сидел Алексей за столом вместе с другими новобранцами. Сначала немного теории дали — о взрывчатых веществах да о взрывателях. Потом учебные мины показывали.
У Лехи от терминов голова кругом шла. Каких только мин в Красной армии ни оказалось: Т-35, ТМ-39, ПМЗ-40, ТМ-41, ПМД-6, ПОМЗ-2, и надо было знать их модификации, вроде ПМД-6Ф, в которой взрывчатый состав из аммиачно-селитренной смеси в стеклянных флаконах был. Как установить мину, как обнаружить её и снять, как замаскировать установленную. Да ещё шашки тротиловые, детонаторы, огнепроводные шнуры и подрывные машинки. К вечеру голова гудела.
