Анатолий Недбайло - В гвардейской семье
Обзор книги Анатолий Недбайло - В гвардейской семье
Дважды Герой Советского Союза
генерал-майор авиации
Недбайло Анатолий Константинович
В гвардейской семье
Аннотация издательства: Книга известного летчика-штурмовика А. К. Недбайло — волнующее
повествование о подвигах гвардейцев 75-го авиационного штурмового полка в годы Великой
Отечественной войны. Правдиво и образно описывая боевые эпизоды, автор приобщает читателя к
героическим будням советских авиаторов, рассказывает о воздушных боях в Сталинградском небе, над
Донбассом, Запорожьем, Крымом, Белоруссией и Прибалтикой. С большой теплотой и любовью А. К.
Недбайло воссоздает портреты своих отважных друзей — прославленных асов воздушных атак,
неутомимых авиаспециалистов, показывает их беззаветное мужество и преданность Родине.
Глава первая
1.
Зима сорок третьего шла на убыль. Красная Армия, развивая успех, достигнутый в Сталинградской
битве, предприняла наступательные операции и на других фронтах. Противник был отброшен далеко на
запад.
Сталинград стал символом несокрушимой мощи советского народа. Победа у волжской твердыни явилась
триумфом советского военного искусства. Огромную роль сыграли здесь артиллерия как главная ударная
сила Красной Армии, танковые и механизированные части и, конечно, авиация.
Но враг еще силен. Партия и правительство принимают действенные меры к подготовке резервов, к
оснащению всех родов войск новейшей боевой техникой, более совершенным оружием. На вооружение
авиации поступают новые типы самолетов. Над полями сражений все чаще появляются и наши любимцы
— штурмовики Ил-2. Их становится все больше. Грозные «летающие танки» наносят сокрушительные
удары по вражеским коммуникациям, аэродромам, опорным пунктам.
В нашем тылу авиационные заводы работают под лозунгом: «Все для фронта!» Это значит, что с
конвейера сходят все новые и новые партии боевых машин.
Нужны кадры! Нужны летчики!..
От радостных вестей с фронта теплее становилось на душе. Возникал неудержимый порыв: скорее на
фронт! Мне и моим товарищам-курсантам Ворошиловградской летной школы казалось, что нас слишком
долго держат в тылу, слишком медленно учат воевать. Того и гляди, война закончится без нашего участия.
Но вот уже остались позади бесконечно долгие месяцы напряженной учебы, тренировочные полеты.
Сданы зачеты и экзамены. Вместо курсантских петлиц — у нас теперь командирские. На голубом фоне
четко [4] выделяется вишневый «кубик» младшего лейтенанта!.. Такое же звание присвоено моим
товарищам по отряду — Калитину, Егорышеву, Давыдову, Семейко.
У всех — торжественно-приподнятое настроение. Сегодня — выпуск: нам будут вручать «дипломы». А
потом — на фронт!
Уральск...
На заснеженном строевом плацу выстроился личный состав школы. Ветер колышет шелковое полотнище
развернутого Знамени. Начальник школы генерал Кравцов отечески напутствует нас.
Принимай, Отчизна родная, боевое пополнение!..
А затем...
Широко раскинув плоскости, застыл огромный ТБ-3. Его крылья, гофрированный фюзеляж покрыты
мелкой чешуйкой изморози. Басовито загудели двигатели, и над ними поднялось и отпрянуло вдаль
облако снежной пыли.
— Ну и морозец! — говорит Игорь Калитин. — По календарю март, весне пора прийти. А тут, как у нас в
Подмосковье в январе...
Белесые брови Игоря совсем кажутся седыми. Голубые глаза его сияют. Крепкий, коренастый, он шагает
немного вразвалочку. Всегда веселый, сегодня Игорь особенно много шутит. Еще бы! Вчерашние
курсанты, а ныне командиры-летчики, мы идем навстречу своему будущему. Догадываемся: вот этот ТБ-3
и понесет нас в манящую фронтовую даль, где идет война.
Скрипит под новыми сапогами снег — белый-белый, с голубым отливом. Воздух с синевой. Дым над
трубами не колыхнется, поднимается прямо ввысь.
Идем по двое. Вспоминаю, как вчера забилось сердце, когда старший лейтенант Смильский велел выйти
из строя Игорю Калитину, а на меня и не взглянул. Затем он пересчитал отобранных ребят, и наши
взгляды встретились. Видимо, Смильский прочитал в моих глазах все, что я хотел в эту минуту сказать...
После меня он отобрал еще двоих и заключил:
— Всё! Больше никого пока что взять не могу!..
Счастливое настроение Игоря передалось всем нам. Да и не удивительно. Ведь за последнее время в
нашей жизни произошло столько событий: произведены в офицеры, [5] получили новое, с иголочки, обмундирование, назначены в боевой полк и направляемся на фронт.
Идем, шагаем в свое завтра. Как сложатся наши судьбы? Что будет через год? Нет, через месяц, два?..
И вот я уже сижу между двух нервюр левого крыла ТБ-3. Оглушительно рокочут двигатели. Говорить
что-либо друг другу бесполезно. Взглянуть вниз тоже нельзя. И от этого кажется, что время тянется
бесконечно долго. Но вот наконец-то чувствуем, что машина начинает снижаться. Самолет как бы
зависает, делает один круг, второй... Толчок. Пробежка. Машина разворачивается и рулит на стоянку.
Последний раз взревели зычным вздохом двигатели и сразу умолкли. Но в ушах еще стоит гул.
— Вылазь, братцы! Прибыли! — несется чей-то голос с «пассажирских мест» правого крыла.
Мы — на фронтовом аэродроме! По-весеннему светит мартовское солнце, слепит глаза. Один за другим
соскакиваем на землю. Кругом проталины. В некоторых местах зеленеют первые чубчики травы.
— Погляди-ка, Игорь: вот здорово! Здесь уже весна!
— Даже пахнет весной! — весело отвечает он. И тоже улыбаясь, подставляет лицо солнцу.
Судьба свела меня с Игорем еще в летной школе. Закончили учебу. Хотелось бы и воевать вместе.
Стоим у притихшего ТБ-3. Ждем. Старший группы куда-то поспешил со всеми бумагами. Никто нас пока
что никуда не зовет. Можно осмотреться. Интересно ведь, что это такое — полевой аэродром в
прифронтовой полосе... Еще в стенах училища мы связывали с ним наше будущее. И вот он наконец
перед моими глазами. Где-то совсем близко передовая. Вокруг — то тут, то там капониры: самолеты
скрыты за земляными валами. На стоянках хлопочут техники, механики, мотористы, вооруженны.
Моторы гудят, затихают и снова ревут на всю мощь своих стальных легких. Это идет всесторонняя, тщательная подготовка «илов» к очередным вылетам на боевые задания. К самолетам подвозят бомбы.
Вижу, как подвешивают под крылья эрэсы — реактивные снаряды, благодаря которым «ильюшина»
стали называть «братом» прославленной «катюши». А еще у штурмовика есть пушки, есть и пулеметы.
[6]
Нравится мне эта машина! Скорее бы в кабину — и на взлет!..
Я стою лицом на северо-запад. Там — фронт. За ним — мой родной Изюм. Сейчас, наверное, и там
звенит капель, набухли на деревьях почки. А мать глядит, как купается солнце в лужицах. Отец, позвякивая лопатой, отводит талую воду со двора... И думает о том, что эту работу любил делать сын, то
есть я, Анатолий...
А может, пусто в нашем дворе, может, фашисты смели с лица земли и дом, и деревья? И осталось только
пепелище... Мать, отец!.. Как вы, что с вами?! Тревожно и больно задавать себе вопросы, на которые вот
уже сколько времени никак не могу получить ответа.
Но ускорить события должен я сам. И не только я, а и мои друзья-летчики. Только надо поскорее сесть за
штурвал{1}. И — в бой! Надо бить фашистов так, как били их ребята, совсем недавно изгнавшие врага с
этой территории. Осмотревшись, замечаю вокруг много немых свидетелей, подтверждающих мои
догадки. Вот вдали темнеет куча, в которую свалено все, что осталось от вражеской техники после ее
«обработки» нашей авиацией: скелеты самолетов и автомашин, орудийные стволы, всевозможных
диаметров колеса с обгоревшей резиной... Куда ни глянь — следы войны. Значит, совсем еще недавно
здесь были оккупанты.
— Скорее бы! — выдохнул я... — скорее в бой!..
Добродушно улыбаясь и щуря от весеннего солнца глаза, к нам спешит военный, по внешнему виду
летчик. Поздоровался и сразу спросил:
— Из какой вы школы, ребята?
— Из Ворошиловградской, — ответил я.
— Значит, земляки! У нас в пятьсот пятом Сталинградском полку много было ворошиловградцев...
— Почему — было? — настороженно взглянул я на летчика.
— Ну, до Сталинграда — было! — улыбка сошла с его лица. — А потом нас в эскадрилье осталось только
[7] трое... Короче говоря, давайте знакомиться: лейтенант Тараканов. Можно просто — Николай...
