Маруся Климова - Белокурые бестии
Путин тут недавно тоже ему дал грант, он у него еще в девяносто первом приобрел книгу, и с тех пор является его поклонником. А тут еще в двенадцать ночи из издательства «Жираф» ему звонил главный редактор, весь взъерошенный, и просил у него рукопись этой книги, срочно хочет издать. Ну помощник президента США по национальной безопасности, какой-то там Ричард Пайпс — это, что называется, хрен с ним — а тут уж, как говорится, настало время сугубо личных контактов и авантюризма. Он разбрасывает золото своих мыслей налево и направо, как Писарро, а те, кто понимает, подбирают, не ждут, сразу же раз — и схватили.
Он раньше писал рукописные плакаты — что будет с Россией в ближайшие десять лет и вешал их на ворота, а люди подходили и читали, какой-то немец тогда привез сюда ксерокс-машины, и они начали его плакаты размножать, к нему даже приходила милиция и требовала, чтобы он сорвал эти бумаги, а потом Белла Куркова указ Ельцина размножила на этих машинах, и все сразу так закрутилось… Они ведь тогда сидели: он — на Антоненко три, а Путин — напротив, на Антоненко шесть, — и все приходили и покупали у него книгу «Мусор и Совок», и Путин тоже пришел к нему и купил его книгу. А тем временем вышел в одном журнале памфлет, где прямо излагались все его основные мысли, то есть они просто взяли и передрали их у него, он им позвонил, а они ему говорят: «Мы тут магнитофонных записей ваших разговоров не ведем, и если и формулируем их, то в другой редакции, так что претензий никаких быть не может.» Ну а он им сказал — в следующий раз, когда они будут его цитировать, то пусть позвонят и согласуют, желательно письменно.
Ну так вот, Путин дал грант этому издательству «Жираф», которое его будет издавать, так и получается, что он дал грант ему.
Его вообще интересует, как жизнь развивается, во всем, прежде всего, нужна активность, он тут написал письмо Вознесенскому — не от себя, а от лица секретаря, естественно, о том, что нужно читателей знакомить с настоящими шедеврами двадцатого века, а не просто с макулатурой, но тот что-то заглох, и ему из ПЕН-клуба ни ответа, ни привета. Это ведь не железобетонная арка — ПЕН — туда надо идти в полный рост, а если там у старых маразматиков начнется кровавый понос, они от этого психуют и лезут на стенку, то тем лучше, туда им, как говорится, и дорога! Всех их, и в первую очередь Грибова, Пересадова, Лукницкого, Шиндлера, Санина, Чурилли и Панайотти надо бы подвесить за яйца и бить хуем по лбу, точнее, Пересадова, Грибова, Лукницкого, Шиндлера, Санина и Панайотти надо подвесить за яйца и бить хуем по лбу, а Чурилли надо подвесить за задницу и бить по пизде мешалкой, так будет правильнее…
В Манеже ему, в силу его своеобразного дарования и бойкого характера, отвели пол-стола, там как раз книжная ярмарка проходила, и он выложил все свои книги на этот стол, и сидит, и тут к нему подходит Михаил Шемякин, а у него почему-то именно в такие моменты случаются провалы в памяти, то есть, он знал, кто это, но совершенно забыл его имя, поэтому и спросил его об этом, а он ему ответил, ну тут он сразу все вспомнил. Потом он пошел в секцию ПЕН-клуба, там стол стоял где-то семь-восемь метров длиной, и они тоже выложили свои книги на этот стол, это его так разозлило, что он принес свои книги — у него стопка оказалась на пять сантиметров выше, чем все, что они издали вместе взятое. Панайотти, тот вообще сразу начал жевать мочало, а он им говорит: «Меня поражает, что вы мои книги не читаете, мои английские издатели поставили меня в очередь только за одним писателем — за Федором Михайловичем — а вы мои книги не читаете! Почему, интересно?» Тут к нему и подскочил некто Калабашкин, матерый проходимец, а у остальных физиономии повытягивались — оно и понятно, ведь на них все плюют, гранты им не дают, в Израиль их не приглашают, а ему и гранты дают, и в Израиле он недавно пробыл два месяца, так его там просто на руках носили, и он плевал на них, он, как пират, ворвался в их это затхлое болото, он же мхатовской школы актер, так что он и сказал им с выражением: «Почему же вы мои книги не читаете? Вы же повысите свою культуру, это для вас шанс! А вы им не пользуетесь!»
Сегодня он продал двадцать книг, и сразу получил двести рублей, отвез человеку делать макет, и пошел купил себе еды и пива, и жене купил пива. Ну конечно, а что он может сделать? Он должен двигаться вперед, на месте стоять ему нельзя. Вообще-то, с путинским грантом это история долгая, от них можно огрести где-то от тридцати двух до сорока тысяч, а с книгами все проще, тут не надо ничего, только расписаться — и все, готово! Его друга недавно перевели из Америки в Канаду, это компания Finnair дает им бесплатные билеты, он ставит на свою книгу их компанию, и они сразу ему дают билеты. А если он ставит Галерею Французских Вин, то получает французское вино, и пьет его, а если презерватив, то презерватив, у нас ведь так — хуй поставишь, хуй и получишь, и так везде, и у нас, и в Америке, если, конечно, вдуматься, а не хлопать ушами, как эти мудаки из ПЕНЬ-клуба. Агенство Недвижимости поставит — получит деньги. А что он может сделать, он так вынужден поступать, за счет этого он и издает свои книги.
А кто еще сумеет раскрутить Finnair?! Гергиев, разве что?.. Благодаря ему, эта компания гордо называет себя перевозчиком Мариинского театра, можете себе представить — Мариинский театр с его многочисленными традициями, и Болт, это вам не ПЕНЬ-клуб, это Болт, они не являются явлениями русской культуры, а Мариинский театр и Болт — являются, неважно, что он чеченец, этот Гергиев, он тоже явление русской культуры, причем монументальное!
А возьмите, к примеру, писателя Кирилла Пересадова, он бы его назвал — Перезадов, потому что это культура задворок и помойных бачков, это представляет интерес только для этнографа, который дикими племенами занимается, его, кстати, все время путают с другим Пересадовым, вот того еще можно читать, а этого можно читать только под наркозом или в одиночной камере, это не духоподъемное чтение. Ему тут жена Пересадова как-то сказала, что русская эмиграция в Нью-Йорке сделала все, чтобы ее Кирюша с Иосифом ни за что не встретились, а когда они все-таки встретились, то сразу поняли друг друга, потому что они, включая еще и Довлатова, «настоящие мальчики с Невского проспекта», вот так, такие гиперболы теперь в ходу, она бы еще сюда Сранина приплела, Довлатов, наверное, в гробу переворачивается…
Нет, лично он таких мальчиков, как Перезадов и Сранин, в гробу в белых тапочках видал, потому что ему Бродский всего за год до смерти говорил, что Пересадов — это мудак, каких мало, о Сранине они с ним, естественно, не говорили, потому что Иосиф и имен таких не знал.
Он тут недавно интервью о Бродском для радио давал, так вот выяснилось — ему потом журналист, который с ним беседовал, это сказал — что он о Бродском говорит такие вещи, какие про себя только тот сам говорил, и все, только он и Бродский, больше никто! Потому что он Бродского здесь в Ленинграде с семнадцати лет знал, когда он еще тут чалился, и он был человек очень непростой и очень скрытный…
А Станислав Станиславский, который всю жизнь жил за счет Бродского, был его секретарем, потому что тот его за собой в Америку вытащил, поселил его у себя, кормил и поил, так вот Станиславский теперь говорит, что ему стихи Бродского совсем не нравятся, и сам Бродский ему что-то разонравился, конечно, если всю жизнь за чужой счет жить, то потом тот, кто тебя кормил и полностью содержал, естественно, не понравится. А Бродский ему еще и грант на эту антологию в десяти томах достал, где его, Болта, ранняя поэма тоже опубликована, точнее, маленькая ее часть, посвященная Малевичу — «Пророческие сны гения» называется — а если учесть, что во всем мире сейчас такого уровня публикаций, посвященых Малевичу, имеется всего девятнадцать, то значимость этой публикации трудно переоценить, не для него, для Малевича, естественно!..
Бродский, кстати, эту самую книгу, которую Торопыгин теперь запорол, у него больше всего ценил, а Довлатов тогда даже сам ему позвонил и просто так взял ее и отредактировал, вот так! Но теперь он ее все равно еще раз издаст, а они пусть отдыхают, это ее уже седьмое издание будет, потому что нужно бороться, книги издавать!
Вот сейчас, к примеру, очень стихи хорошо идут, он это по себе знает, он на компьютере свои стихи набирает и издает, и вот недавно одна женщина — ей семьдесят лет — схватила его книгу и говорит: «Это стихи? Я хочу ими наслаждаться!» А он ей отвечает: «Платите десять рублей и наслаждайтесь, сколько влезет!» Он несколько дней продавал на этой выставке свои стихи, они шли очень хорошо, ну разве что книга о Довлатове с ними могла конкурировать, а так, в основном, все стихи требуют, это теперь предпочтительней всего, хотя они и самые дорогие — книжечка небольшая, а стоит десять рублей! Ну, конечно, сначала почитают, посмотрят, а потом уж платят деньги, так что если не ебать муму, то можно очень даже неплохо заработать, ведь вот смотрите, его читатели уже в президенты метят — а что, если бы он в свое время не дал Путину книгу, он бы просто о его существовании никогда не узнал.
