Чарльз Буковски - Фактотум
— Что ты делаешь? — прошептала она.
— Стягиваю с тебя трусики.
— Зачем?
— Хочу тебя трахнуть.
— Я просто хотела согреться.
— А я хочу тебя трахнуть.
— Лора — моя подруга. А я — женщина Уилбура.
— А я хочу тебя трахнуть.
— Что ты делаешь?
— Пытаюсь вставить.
— Нет!
— Черт, помоги мне.
— Справляйся сам.
— Помоги мне.
— Справляйся сам. Лора — моя подруга.
— При чем тут Лора?
— Что?
— Ладно, проехали.
— Слушай, я еще не готова.
— Я тебе помогу пальцем.
— Эй, ты там полегче. Прояви уважение к женщине.
— Хорошо, хорошо. Вот так лучше?
— Так лучше. Чуть-чуть повыше. Ага, вот так. Да! Так хорошо…
— Вы там ничем таким не занимаетесь? — спросила Лора.
— Нет, я просто работаю грелкой.
— Интересно, когда же вернется Уилбур, — сказала Джерри.
— Да мне плевать, пусть вообще не возвращается, — сказал я, заправляя Грейс сзади. Она застонала. Это было волшебно. Я делал все медленно, рассчитывая толчки.
Я не выскальзывал как было с Джерри.
— Развращенный, испорченный сукин сын, — прошептала Грейс. — Скотина. Урод. Лора — моя подруга. Что ты делаешь?
— Я тебя трахаю, — сказал я. — Чувствуешь, как он движется в тебе? Вверх, вниз. Вверх, вниз. Да, вот так.
— Замолчи, не говори ничего. А то я возбуждаюсь.
— Я тебя трахаю. Чувствуешь, как я тебя трахаю? Мы с тобой трахаемся. Это грязный, животный секс. Такой мерзкий и грязный. Ты чувствуешь?
— Черт, прекрати…
— Он разбухает, он заполняет тебя всю. Чувствуешь, какой он большой?
— Да, да…
— Я сейчас кончу. Господи, я сейчас кончу…
Я кончил и вытащил член.
— Ты меня изнасиловал, урод. Ты меня изнасиловал, — прошептала она. — Я все расскажу Лоре.
— Давай, расскажи. Думаешь, она поверит?
Грейс встала с койки и пошла в ванную. Я вытер член простыней, натянул штаны и тоже поднялся.
— Девчонки, умеете играть в кости?
— А что для этого нужно? — спросила Лора.
— Ничего, только кости и деньги. Кости у меня есть.
У вас, кстати, есть деньги? Ну, вот и славно. Я все покажу. Это несложно. Доставайте деньги, кладите на стол.
И не стесняйтесь, если у вас мало денег. У меня тоже их мало. Мы же друзья, правда?
— Да, — согласилась Джерри. — Мы друзья.
— Да, мы все — друзья, — сказала Лора.
Грейс вышла из ванной.
— И что эта сволочь опять затевает?
— Учит нас кидать кости.
— Не кидать, а бросать.
— Да ну?
— Ага. Садись с нами, Грейс. Будем играть. Я все покажу…
Через час, когда я собрал почти все деньги, бывшие на кону, в каюту неожиданно вошел Уилбур. Вошел и увидел, как мы сидим пьяные в дым и режемся в кости.
— Я не разрешаю играть в азартные игры на этой яхте! — закричал он с порога. Грейс поднялась с колен, подошла к Уилбуру, обняла его, поцеловала взасос и схватилась рукой за его интимное место.
— Где был мой Уилли? Бросил малышку Грейс на такой большой лодке совсем одну. Я очень-очень скучала по Уилли.
Уилли расплылся в улыбке, подошел к нам, уселся за стол. Грейс достала из холодильника очередную бутылку. Уилбур разлил по стаканам виски и посмотрел на меня.
— Мне надо было зайти домой, подправить кое-что в опере. Вы еше не передумали? Вы напишете мне либретто?
— Либретто?
— Слова.
— Сказать по правде, Уилбур, я пока что об этом не думал, но если все по-серьезному, тогда я за это возьмусь.
— Все по-серьезному, — сказал он.
— Тогда я начну прямо завтра.
Грейс запустила руку под стол и расстегнула Уилбуру ширинку. Я уже понял, что нас всех ждет веселая ночь.
Глава 35
Спустя пару дней мы с Грейс и Лорой сидели в нашем любимом баре, и тут вошла Джерри.
— Виски, чистый, — сказала она бармену, но пить не стала. Просто сидела, смотрела на свой стакан. — Слушай, Грейс. Тебя вчера не было. И я всю ночь провела с Уилбуром.
— Ничего страшного, солнышко. У меня были дела.
А старый хрыч пусть помучается и погадает, чем я таким занимаюсь, когда не хожу к нему.
— Грейс, ему было плохо. По-настояшему плохо и грустно. Генри не было. Лоры — тоже. Ему было не с кем поговорить. Я пыталась как-то ему помочь.
Этой ночью мы с Лорой гудели на вечеринке у бармена. Оттуда мы сразу поехали в бар. Я, понятное дело, еще даже не брался за либретто, а Уилбур буквально за мной охотился. Хотел, чтобы я прочитал все эти треклятые книги. А я уже очень давно ничего не читал. Принципиально.
— Он напился до полной отключки. Пил чистую водку. Вообще ничем не разбавлял. И все спрашивал, где ты, Грейс.
— Наверное, это любовь, — сказала Грейс.
Джерри все-таки выпила виски и заказала еще.
— Мне не понравилось, что он так много пьет, — сказала она. — И когда он отключился, я потихоньку взяла бутылку, вылила часть водки и долила водой. Но он уже выпил немерено. Я пыталась уложить его в постель…
— Да? — спросила Грейс.
— Я пыталась уложить его в постель, но он никак не хотел ложиться. Он был вообще невменяемый, весь такой возбужденный, и мне пришлось пить. Если бы я не пила, я бы просто не выдержала. А потом мне стало сонно, и я пошла спать. А он остался сидеть в гостиной со своей водкой.
— Ты так и не уложила его в постель? — спросила Грейс.
— Нет. А утром, когда я вошла в гостиную, он сидел в том же кресле, а рядом стояла бутылка водки. Я сказала ему: «Доброе утро, Уилли». Я в жизни не видела таких удивительно красивых глаз. Окно было открыто, и его глаза были наполнены солнечным светом. В них как будто светилась душа.
— Да, — заметила Грейс. — У Уилли очень красивые глаза.
— Он мне не ответил. Я пыталась с ним поговорить, но он не сказал мне ни слова. Я позвонила его брату, который доктор. Ну, вы его знаете. Он достает всякие препараты и сам тоже их принимает. Я позвонила ему, он приехал, посмотрел на Уилли и сразу начал кому-то звонить. Потом мы сидели и ждали. А потом пришли два мужика, закрыли Уилли глаза и сделали ему какой-то укол. Потом мы снова сидели и ждали, и в конце концов кто-то из этих ребят посмотрел на часы и сказал: «Ну, ладно». Они подняли Уилли с кресла, положили его на носилки и унесли. Вот такая история.
— Черт, — чертыхнулась Грейс. — И я остаюсь в полной жопе.
— Ты — да, — подтвердила Джерри. — А у меня все равно остается пятьдесят баксов в месяц.
— И твоя толстая задница.
— И моя толстая задница.
Мы с Лорой сидели молча. Да и зачем было что-то говорить? То, что мы оба — в глубокой жопе, это было понятно без слов.
Мы все сидели и думали, что делать дальше.
— Я вот думаю, — сказала Джерри, — а вдруг это я его убила?
— Как именно? — спросил я.
— Разбавив водку водой. Он всегда пьет ее неразбавленной. Может быть, его убила вода.
— Может быть, — сказал я и крикнул бармену: — Тони, налей даме водки с водой.
Грейс явно решила, что это была не самая удачная шутка.
Я сам не видел, как это было, — но мне потом рассказали. Грейс ушла, бросив нас в баре, и поехала к дому Уилбура. Начала колотить в дверь и кричать. Брат Уилбура, который доктор, подошел к двери, но не открыл. Он был весь в печали, совершенно убитый, бухой и закинувшийся таблетками, и он не впустил Грейс в дом, а она никак не унималась. Продолжала стучать и кричать. Брат Уилбура был мало знаком с Грейс (хотя ему стоило бы познакомиться с ней поближе, потому что она классно трахается), и он вызвал полицию, а Грейс как будто взбесилась, с ней едва справились двое здоровых полицейских. Пришлось надеть на нее наручники. Только те мужики из полиции совершили большую ошибку. Наручники надо было надеть так, чтобы руки Грейс были за спиной. В общем, Грейс вломила одному из них и рассекла ему щеку наручниками. Причем очень неслабо. Просто разворотила всю щеку, так что сквозь дырку были видны зубы. Пришлось вызывать подкрепление. В конце концов Грейс запихали в машину и увезли. И с тех пор мы с ней не виделись. Ни с ней, ни друге другом.
Глава 36
Ряды тихих безмолвных велосипедов. Корзины и ящики, полные велосипедных деталей. Велосипеды рядами свисают с высокого потолка. Зеленые велосипеды, красные велосипеды, желтые, синие и фиолетовые, велосипеды для мальчиков, велосипеды для девочек. Сверкающие спицы, колеса, резиновые покрышки, рамы, кожаные сиденья, задние фонари, фары, ручные тормоза. Сотни велосипедов. Бесконечные ряды.
На обеденный перерыв у нас был ровно час. Я старался есть побыстрее. Моя смена начиналась ночью и заканчивалась рано утром. Я совершенно выматывался, у меня все болело, и я забирался в свое потайное убежище, чтобы хотя бы немного передохнуть. Я ложился на пол, на спину, и смотрел вверх — туда, где висели велосипеды, расположенные ровными, словно выстроенными по линейке рядами. Изогнутые рули, серебристые спицы, обода колес, черные резиновые покрышки, сверкающая краска — все в идеальном порядке. Это было великолепное зрелище, правильное и упорядоченное: пятьсот или даже шестьсот велосипедов у меня над головой, каждый — на своем месте. Все это было исполнено смысла. Я смотрел вверх и знал, что у меня есть еще сорок пять минут отдыха под этим раскидистым велосипедным деревом.
