Жак Шардон - Эпиталама
Она встала и, словно обращаясь к другому, невидимому существу, вечно присутствующему в ней и знающему ее жизнь, мысленно сказала себе: «Неужели ради того, чтобы немного узнать тебя, нужно было так любить и вытерпеть столько страданий!»
* * *«Я поговорю с ним, я отстранюсь от него мягко, не раня его, — размышляла Берта, одеваясь, чтобы идти к госпоже Грассен. — Он проводит меня. По дороге мы побеседуем». Она не думала о том, что будет говорить, но чувствовала, что легко найдет нужные слова.
Она стала искать в чемодане юбку из розового шелка, но потом остановила свой выбор на платье, пожалуй, слишком элегантном для Нуазика, но которое показалось ей подходящим для визита к госпоже Грассен. «Он его еще ни разу не видел на мне, оно ему очень понравится», — подумала она, возвращаясь к зеркалу.
Выйдя от госпожи Грассен, она нанесла короткий визит госпоже Шоран и предложила Андре проводить ее.
— Андре, — сказала она вдруг, как только они миновали сад Клози. — Мы должны забыть эти последние дни. И мы должны остаться друзьями.
Еще до того как Берта начала говорить, Андре уже почувствовал, что сегодня она другая, и не без иронии и злости подумал: «Взбалмошная женщина, без темперамента и не способная на любовь. Этим обделенным чувственностью женщинам в жизни всегда не хватает равновесия. Они капризны и не оправдывают надежд… Сколько времени я потерял!» — размышлял он, уже строя различные планы своей будущей работы.
Берте хотелось, чтобы Андре сохранил к ней нежность, продолжал бы восхищаться ею и оставался бы слегка влюбленным. Она заметила его холодный вид и, раздосадованная, забыв, что пришла прощаться, стала думать только о том, как бы удержать его, изображая на лице притворную грусть.
Взволнованным голосом она произнесла:
— Мне пришлось собрать все силы, чтобы сказать вам об этом. Это мой долг.
Андре подумал: «Женщина — сплошное разочарование!» Но, чувствуя, что надо что-то ответить, он сказал:
— Я понимаю вас.
— Вы забудете меня…
— Нет! — торжественным тоном возразил он.
Мягким голосом, опустив задумчивый взгляд и словно не решаясь смотреть на нее, он добавил:
— Я уверен, вы жалеете…
— Я ни о чем не жалею, — произнесла она медленно, подавляя эмоции.
Какое-то время они шли молча.
— Вы ведь навестите меня, когда мы возвратимся в Париж? — спросила Берта.
— Да.
Они остановились перед калиткой.
— До свидания, — произнесла она с мечтательной улыбкой, задержав руку Андре.
«Какой ужас! — подумала Берта, быстрой походкой направляясь к себе в комнату. — Из малодушия, из жалкого тщеславия я играла эту роль, играла глазами, голосом, паузами; привлекла даже сердце к этому унижению».
Она остановилась перед зеркалом и, посмотрев на себя строгим взглядом, заключила:
«Да, это ты!»
Она сорвала с себя шляпу, расстегнула платье и сбросила его прямо под ноги, как нечто грязное, потом, сев на стул, стала нервно расшнуровывать свои высокие изящные ботинки; затем, полураздетая, принялась расхаживать взад и вперед по комнате среди разбросанной одежды, без дела, без цели, с какой-то внезапно навалившейся усталостью.
«Это не я виновата!» — мысленно сказала она, бросившись на кровать, чтобы заглушить подушкой крик и рыдания. «Нет! — размышляла она, непрерывно вытирая глаза маленьким, мокрым и теплым от слез носовым платком. — Нет! Моя подлинная суть не там, не в моей молодости, не в безумии и не в химерах, которые только смущают и вводят в заблуждение!»
Она вдруг вспомнила о том, что вскоре возвращается Альбер; и в тот момент, когда она думала о его возвращении, ей казалось, что она устремляется из какого-то душного узилища на волю, к более возвышенным, более светлым просторам своего существа, в атмосферу искренности и покоя, где становится, наконец, легко дышать.
* * *Казалось, случившееся не привнесло в ее жизнь ничего нового, и тем не менее все стало совсем по-другому. «Почему? — подумала она, удивленная тем, что одна простая мысль в корне изменила ее видение мира и преобразила ее душу; пытаясь вспомнить эту мысль, она вдруг остановилась, слегка нахмурила брови, сосредоточилась на последних воспоминаниях и подумала: „Любить то, что знаешь… искренность… Быть самой собой, по-настоящему друг для друга… И прежде всего самоотверженность, отказ от всех благ…“» И теперь, когда она предавалась размышлениям об Альбере, она обретала вовсе не прошлое, сотканное из мук и ошибок, а глубину нерасторжимой близости.
Она видела, что Эмма, совсем как в прежние времена, ходит, улыбается, живет, словно привязанная к тому, что она всегда любила, к почти не меняющейся среде, где ее существование строится все на том же чувстве, придерживается одних и тех же ориентиров. Размышляя об Эмме, о себе самой, о любви, о жизни, Берта, чтобы точнее сформулировать свою мысль, попыталась вспомнить услышанную недавно фразу, из которой ей запомнились только два слова «русло реки». Когда она повторяла «русло реки», то и слова смутно ассоциировались в ее сознании с основательностью жизни, организованной вокруг одной оси, становились символом связи настоящего с прошлым, устойчивой реальностью чувства, освященного духовными испытаниями.
В то утро Берта шла на вокзал медленно, чтобы не прийти слишком рано, словно опасаясь, как бы не перегореть от нетерпеливого ожидания; она увидела облачко белого дыма за сент-илерским лесом и ускорила шаг. Она пришла на перрон, когда поезд уже остановился, и направилась к открытой двери вагона, где заметила Альбера. Стоя в купе позади старой, неуклюже спускавшейся дамы, он улыбался Берте.
Примечания
1
Когда я была у нее в понедельник, у меня появилась подобная мысль (англ.).
2
Подобные мысли у тебя всегда появляются, когда ты уже знаешь о происшедшем (англ.).
3
Она — женщина не для него (англ.).
4
Не забывай, что нас могут услышать (англ.).
