Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом
-- А какая надобность кошке, прежде чем съесть мышку, заигрывать с ней? -- саркастически возразил Ельников.-- Вы говорите: себя скомпрометировать можно. Да чем же? и перед кем? Думаете, перед подчиненными-то, которые и слова пикнуть не смеют? Эге!..-- заключил ядовито доктор и закашлялся.
-- Да, батенька, я совершенно с вами согласен,-- обратился к нему Варгунин,-- ничего нет опаснее власти заигрывающей...
-- Его многие хвалят, впрочем,-- как-то безучастно выразила свое мнение хозяйка.
-- Да, хвалят: рыцарь, говорят,-- с жаром подхватил Матвей Николаич.-- Но я, Лизавета Михайловна, изучал на практике своего века... одного... тоже рыцаря,-- так тот, знаете, когда дело касалось нашего брата, бывало, зарычит только, да и вышвырнет тебя без церемонии из ряда присносущих в приснопамятные... но уж любезничать перед тем не станет. А этот, наш-то, пожалуй, и копье с вами переломит сегодня, для пушего рыцарства,-- ничего, что видит в вас лицо неподходящее,-- а завтра вы, сидя в казенной квартире, и узнаете, каково простому смертному иметь дело с рыцарями...
-- По крайней мере я слышал, что он очень многим помогает здесь,-- по-прежнему безучастно настаивала Прозорова.
-- Ну-с, хорошо-с, помогает; согласен. Да ведь и все такие рыцари помогают... разным казанским сиротам. Ведь и тот помогал; зато уж, если, бывало, захочет разорить кого дочиста -- не прогневайтесь!
-- Матвей Николаич решительно в ударе сегодня,-- заметил одобрительно Ельников, любивший вообще оттенок желчи в словах, по какому бы поводу он ни проявлялся.
-- Должно быть, перед ударом, батенька...-- как-то вскользь ответил ему Варгунин и задумчиво откинул назад движением головы длинные пряди своих косматых волос.
-- "О чем шумите вы, народные витии?" {Начальная строка из стихотворения А. С. Пушкина "Клеветникам России" (1831).} -- послышался внезапно из передней громкий и веселый голос Светлова, появления которого никто до сих пор не заметил, так как входная дверь на этот раз была почему-то не заперта на крючок изнутри.
Лизавета Михайловна встрепенулась и торопливо пошла встречать гостя.
-- А... остальные? -- спросила она несколько тревожно, здороваясь с Светловым и видя, что он явился один.
-- Едут за мной следом: мы не поместились в одних санях,-- успокоил ее Александр Васильич, проходя за ней в столовую.
Он только что успел переброситься двумя-тремя словами с приятелями, как раздался звонок.
-- Вот и они! -- сказал Светлов.
-- Я сама отворю...-- нетерпеливо предупредила Лизавета Михайловна горничную, явившуюся на звонок, и быстро прошла в слабо освещенную переднюю.
-- Не могу не узнать в вашем лице, сударыня, самой прекрасной хозяйки,-- с старосветской, истинно польской любезностью обратился к ней Казимир Антоныч, как только она отворила дверь и дала время гостям войти.
Жилинский проговорил это, даже не успев еще раздеться.
-- Мне тоже не нужно спрашивать, кому я протягиваю руку в настоящую минуту,-- с обольстительной улыбкой поспешила сказать, в свою очередь, Христина Казимировна, быстро скинув с себя шубку и здороваясь с Прозоровой.
Забросанная, даже несколько сбитая с толку всеми этими любезностями, не светская и, вдобавок еще, сильно взволнованная интересной встречей, Лизавета Михайловна, видимо, растерялась. Сперва она только крепко пожала руку гостям и, когда немного оправилась, проговорила с самой радушной улыбкой, обращаясь к Жилинскому:
-- На вас и на вашу дочь я, право, уже и теперь не могу смотреть иначе, как... на друзей... Милости просим!
Прозорова любезно пропустила гостей вперед и молча пошла за ними поодаль в столовую. Когда Христина Казимировна вступила на порог этой ярко освещенной комнаты из полутемного коридора, глубокие карие глаза хозяйки на одно мгновение как будто впились в стройную фигуру красавицы гостьи. Тем не менее Лизавета Михайловна не забыла представить Ельникова своим новым знакомым.
-- Я знаю, что мы с вами конкуренты по профессии,-- с обычной грубоватостью сказал Анемподист Михайлыч Жилинской, студенчески пожимая ей руку,-- так чтобы нам не ссориться из-за практики, уговоримтесь теперь же: кого вы не вылечите -- присылайте ко мне, я же буду отсылать на ваше попечение выздоравливающих, а гонорарий пополам. Согласны?
-- Нет, доктор,-- улыбнулась Христина Казимировна,-- эти условия слишком выгодны для меня.
-- Напротив,-- невыгодны, скажите: ухаживать за выздоравливающим гораздо труднее, чем лечить больного.
-- Ну, так вы, значит, обсчитать меня хотите?
-- А уж это как водится. Надо всегда рекомендоваться с самой худшей стороны, чтобы не вызвать потом разочарования,-- рассмеялся Ельников, шутливо кланяясь.
-- Ты, Кристи, редко увидишь Анемподиста Михайлыча в таком хорошем настроении духа,-- вмешался Светлов.
-- А вот скоро и ни в каком не увидите: умирать собираюсь...-- с бесстрастной, чуть заметной улыбкой пояснил доктор.
Смотря на его исхудалое, прозрачно-зеленоватого цвета лицо, Христина Казимировна была поражена спокойствием этой улыбки и не нашлась, что сказать.
-- Э, батенька-а! еще всех нас переживете,-- выручил ее Матвей Николаич.
Ельников промолчал, но всем стало как-то неловко, будто и в самом деле между ними находился умирающий. Жилинская, видимо задумавшись, не трогалась с места.
-- Христина Казимировна! -- пригласила ее хозяйка, садясь разливать чай,-- пожалуйста... будьте как дома, присоединяйтесь к нам... где вам удобнее.
-- Самое удобное место за столом, разумеется, возле хозяйки, в соседстве домашнего человека,-- я между вами и приючусь...-- весело сказала гостья, усаживаясь около Прозоровой, рядом с Светловым.-- Подвинься немного, Саша! -- обратилась она к последнему.
На лицо Лизаветы Михайловны словно набежало темное облачко. "Саша",-- невольно повторилось у нее в голове, и как бы в ответ на это припомнилось ей и другое, слышанное перед тем, слово "Кристи". "Ничего нет странного в том, что старые друзья обращаются между собой по-приятельски",-- пыталась было думать встревоженная Прозорова. И однако, как ни старалась она уверить себя в этом, в глубине ее души что-то сильно и горячо протестовало против таких ласковых имен. Лизавета Михайловна даже немного рассердилась, мысленно доказывая себе, что подобное чувство слишком мелочно и недостойно хорошей, развитой женщины, что в нем сказывается только жалкое бесправное самолюбьице; а между тем, на самом деле, чем чаще раздавались в ее ушах эти ласковые имена, тем энергичнее заговаривал в ней внутренний протест, не поддаваясь никаким логическим доводам. Молодая женщина не могла выдержать, наконец, безмолвно подобной пытки, и когда Светлов обратился к ней с вопросом: о чем она так задумалась? -- Прозорова прямо ответила ему:
-- Мне пришло в голову, отчего у нас так редко можно встретить между мужчиной и женщиной такую открытую, прелестную дружбу, какую, например, я вижу между вами и Христиной Казимировной?
Александр Васильич зорко посмотрел на хозяйку.
-- Мне кажется, потому,-- сказал он просто,-- что у нас больше дорожат мнением общества, чем друзей.
-- И еще потому, я думаю,-- прибавила от себя Жилинская,-- что открытая дружба слишком стеснительна: от нее не так легко отказаться.
-- Проще сказать, выходит вот что,-- подхватил вслушавшийся в их спор Варгунин,-- что и самая дружба-то у нас -- редкость.
-- Пожалуй, я бы еще и дальше вашего, Матвей Николаич, пошел,-- заметил ему Ельников, отрываясь от разговора с Жилинским,-- я бы сказал, что дружба -- видоизмененное предательство...
-- Эк, батенька, куда уж вы хватили! Это еше доказать нужно,-- разгорячился Варгунин.
-- Можно и доказать,-- вызвался Анемподист Михайлыч.
-- Нет уж, доктор, не разочаровывайте нас, по крайней мере на сегодняшний вечер,-- обратилась к нему Лизавета Михайловна не то грустно, не то шутливо,-- сегодня мы все хотим быть друзьями, а не предателями... Не так ли, господа?
-- Ты, значит, Анемподист Михайлыч, такого же нелестного мнения и о нашей дружбе с тобой? -- спросил Светлов.
-- А то как же? Ведь мы двое, батюшка, не составляем исключений в природе, стало быть, не можем считаться исключениями и в данном случае.
Приятели горячо заспорили между собой.
Спор этот если и не совсем отвлек Лизавету Михайловну от занимавших ее перед тем мыслей, то по крайней мере отнял у них первоначальную раздражительность и дал молодой женщине возможность спокойно поддерживать разговор. Теперь она, в свою очередь, заговорила с гостьей мило, просто, искренно; рассказала ей многое о себе и многое узнала о самой Христине Казимировне из ее увлекательного, безыскусственного рассказа. Обеих женщин заметно потянуло друг к другу, хотя разница их характеров и резко обозначилась при этом.
