Чарльз Диккенс - Большие надежды (без указания переводчика)
— Тутъ нѣтъ никого вблизи, сказалъ онъ, глядя черезъ плечо:- никого нѣтъ?
— Зачѣмъ вы, чужой человѣкъ, пришли сюда ночью, чтобъ задавать мнѣ подобные вопросы? сказалъ я.
— Какой вы молодецъ, возразилъ онъ, кивая головою, съ выраженіемъ самаго нѣжнаго и вмѣстѣ обиднаго участія: — Я очень радъ, что вы стали такимъ молодцемъ. Не трогайте меня, лучше не трогайте. Вы послѣ раскаетесь.
Я уже раскаялся въ своемъ желаніи схватить его, ибо узналъ его! Я не могъ припомнить ни одной черты, но узналъ его! Еслибъ вѣтеръ разметалъ всѣ промежуточные годы, еслибъ дождь смылъ всѣ окружающіе предметы, и мы снова очутились бы, какъ нѣкогда, лицомъ къ лицу на кладбищѣ, я и тогда не могъ бы болѣе достовѣрво убѣдиться въ тожественности моего колодника съ человѣкомъ, сидѣвшимъ теперь передо мною. Лишнее было вынимать напилокъ изъ кармана, и показывать его мнѣ; лишнее — снимать платокъ съ шеи и обертывать имъ голову; лишнее — прохаживаться по комнатѣ не вѣрною поступью, по временамъ оглядываясь назадъ. Всѣ эти намеки-были лишніе, я и безъ того узналъ его, хотя за минуту только принималъ его за незнакомца.
Возвратясь къ тому мѣсту, гдѣ я стоялъ, онъ снова протянулъ мнѣ обѣ руки. Не зная что дѣлать — я совершенно растерялся отъ удивленія — я протянулъ ему руки. Онъ съ радостью схватилъ ихъ, поднёсъ въ губамъ, и долго не выпускалъ изъ своихъ мощныхъ рукъ.
— Вы благородно поступили, сказалъ онъ:- честный Пипъ! Я никогда не забуду вашего поступка.
Онъ, казалось, такъ разчувствовался, что хотѣлъ броситься мнѣ на шею, но я во-время остановилъ его.
— Тише! сказалъ я;- тише! Если вы чувствуете благодарность за то, что я для васъ сдѣлалъ, будучи ребенкомъ, то я надѣюсь, что вы прежде всего исправили свой образъ жизни. Если вы пришли сюда единственно, чтобъ поблагодарить меня, то вы только напрасно безпокоились. Однако, вы отыскали меня, въ чувствѣ, побудившемъ васъ къ тому, есть своя воля добра, и я васъ не оттолкну; но вы должны понять, что… я…
Я былъ такъ пораженъ напряженностью его взгляда, что слова замерли у меня на губахъ.
— Вы говорили, замѣтилъ онъ, когда мы молча насмотрѣлись другъ на друга: что я долженъ понять… Чтожь я долженъ понять.
— Что я не имѣю желанія возобновлять съ вами давнишнее знакомство. Я радъ думать, что вы раскаялись и ведете лучшую жизнь. Я рядъ, что могу вамъ выразить свое сочувствіе; радъ, что вы пришли поблагодарить меня, полагая, что я заслуживаю вашу благодарность. Но все-таки, у насъ дорога въ жизни слишкомъ различныя. Однако, вы промокли и устали, не выпьете ли вы, чего-нибудь, прежде чѣмъ уйдти?
Онъ свободно завязалъ галстукъ и пристально наблюдалъ за мною, все время кусая длинный конецъ его.
— Я думаю, отвѣчалъ онъ, не спуская съ меня глазъ, и не выпуская платка изо рта; — я думаю, что дѣйствительно выпью чего-нибудь, прежде чѣмъ уйдти, благодарствуйте.
На боковомъ столѣ стоялъ накрытый подносъ, я перенесъ его на столикъ у камина и спросилъ его, чего бы онъ желалъ; онъ указалъ пальцемъ на одну изъ бутылокъ, не говоря ни слова и даже не глядя на нее. Я приготовилъ ему пуншъ, я старался, чтобъ рука у меня не дрожала, но напрасно, его взоръ слишкомъ смущалъ меня, пола, развалившись въ креслѣ, онъ продолжалъ грызть уголокъ шейнаго платка.
До-сихъ-поръ я не садился, чтобы показать ему, что не желаю продлить его посѣщеніе. Но я самъ смягчился при видѣ смягченнаго выраженія его лица, и почувствовалъ угрызенія совѣсти за столь не гостепріимный пріемъ.
— Я надѣюсь, сказалъ я, наливая себѣ что-то въ стаканъ и придвигая стулъ: — что высказанное вы мною не сочли за грубость. Я не хотѣлъ вовсе васъ обидѣть. И очень жалѣю, если противъ воли связалъ вамъ что-либо непріятное. Желаю вамъ всякаго добра и благополучія!
Когда я коснулся губами своего стакана, онъ съ удивленіемъ взглянулъ на кончикъ платка, выскользнувшій у него изо рта, и протянулъ мнѣ руку. Я подалъ ему свою. Тогда и онъ выпилъ, и провелъ платкомъ по глазамъ и по лбу.
— Какъ вы поживали съ-тѣхъ-поръ? спросилъ я.
— Я содержалъ стада овецъ, потомъ велъ торговлю скотомъ, и еще кое чѣмъ, тамъ, далече, въ новомъ свѣтѣ, за многія тысячи верстъ, за бурнымъ моремъ.
— Надѣюсь, что вамъ повезло?
— О, я отлично велъ свои дѣла. Многіе еще до меня начали и также заработали хорошія деньги, но я всѣхъ ихъ перещеголялъ. Я этимъ въ славу вошелъ.
— Очень радъ слышать.
— Я думаю, что такъ, мой мальчикъ.
Не стараясь разгадать смысла этихъ словъ, такъ странно имъ произнесенныхъ, я обратился въ вопросу, который вдругъ пришелъ мнѣ въ голову.
— Видались ли вы съ человѣкомъ, котораго вы когда-то послали ко мнѣ со порученіемъ?
— Ни разу, и врядъ ли когда увижусь.
— Онъ исполнилъ ваше порученіе, и передалъ мнѣ двѣ однофунтовыя бумажки. Я былъ бѣдный мальчикъ тогда, и для меня то было цѣлое состояніе. Но мои обстоятельства понравились съ-тѣхъ-поръ, какъ и ваши, а теперь хорошо поживаю и потому позвольте мнѣ возвратить вамъ ваши два фунта. Вы можете облагодѣтельствовать ими кого-нибудь другаго.
Съ этими словами, я вынулъ кошелекъ. Онъ пристально слѣдилъ за мною, пока я бралъ оттуда двѣ фунтовыя бумажки. Онѣ были совершенно чистыя и новенькія, я разгладилъ ихъ и передалъ ему. Не спуская съ меня глазъ, онъ взялъ бумажки, сложилъ ихъ вдоль, скрутилъ и зажегъ на лампѣ, а золу бросилъ на подносъ.
— Осмѣлюсь спросить, сказалъ онъ, не то хмурясь, не то улыбаясь; — какъ вы это такъ хорошо зажили съ-тѣхъ-поръ, что мы съ вами разстались, тамъ на болотахъ?
— Какъ?
— Да!
Онъ осушилъ стаканъ, всталъ, прислонился въ камину и поставилъ ногу на рѣшетку, чтобъ высушиться, изъ сапога пошелъ густой паръ; но онъ не смотрѣлъ ни на ногу, ни на огонь, а пристально уставилъ взоры свои на меня. Я начиналъ дрожать.
Губы мои шевелились нѣсколько времени, не производя звука, наконецъ, я принудилъ себя выговорить, хотя очень невнятно, что я назначенъ наслѣдникомъ значительнаго имущества.
— А позволено ли такой твари, какъ я, спросить какого именно рода это имущество? сказалъ онъ.
Я снова едва слышно прошепталъ: — Не знаю.
— Не могь-бы-ли я сдѣлать, напримѣръ, предположенія касательно вашихъ доходовъ съ-тѣхъ поръ, какъ вы вошли въ совершенныя лѣта! Ну вотъ, хоть первая цифра не пять ли?
Сердце мое билось, будто тамъ лихорадочно стучалъ чудовищный молотъ, я вскочилъ со стула и, прислонясь къ спинкѣ его, дико смотрѣлъ на своего собесѣдника.
— Теперь касательно опекуна, продолжалъ онъ: — вѣдь вы же не могли обойдтись безъ опекуна, до совершеннолѣтія; вѣроятно, какой-нибудь законникъ. Первая буква его имени не Д ли?
Вся истина моего положенія вдругъ раскрылась передо мною; вся горечь, опасность, униженіе этого положенія вдругъ представились мнѣ съ такою силою, что совершенно, уничтожили меня; я, задыхаясь отъ волненія, едва дежался на ногахъ.
— Положимъ, продолжалъ онъ, что довѣритель того законника, котораго имя начинается съ Д, пускай хоть Джаггерса, пріѣхалъ на кораблѣ въ Портсмутъ, а оттуда сюда, чтобъ повидаться съ вами. «Однако вы отыскали меня,» сказали вы только-что. Ну-съ, однако я васъ отыскалъ! Штука не хитрая, я написалъ изъ Портсмута къ одному человѣку въ Лондонъ, чтобъ узнать вашъ адресъ. А имя этого человѣка, положимъ, хоть Уемикъ.
Я не могъ произнести ни слова, хотя-бъ оттого зависѣла моя жизнь. Я стоялъ, опираясь одной рукой на спинку кресла, а другую положилъ себѣ на грудь, я насилу переводилъ духъ — такъ я стоялъ, дико глядя на него, пока всѣ предметы въ комнатѣ стали мѣшаться и кружиться, и я схватился обѣими руками за стулъ. Онъ поддержалъ меня, положилъ на диванъ, окружилъ подушками и сталъ на одно колѣно подлѣ меня; лицо его, теперь хорошо мнѣ знакомое, почти касалось моего.
— Да, Пипъ, мой милый, я сдѣлалъ изъ васъ джентльмена. Это я изъ васъ барина сдѣлалъ! Я поклялся въ то время, что всякая гинея, которую я заработаю, будетъ ваша. Я клялся потомъ, каждый разъ когда предпринималъ какое-нибудь дѣло, что если оно удастся и я буду богатъ, то и вы будете богаты. Я велъ трудную жизнь, чтобъ вамъ жизнь была легка, видите ли; я работалъ сильно, чтобъ вамъ не работать. Но, что за пустяки, милый Пипъ! Развѣ я говорю это, чтобъ вы чувствовали себя обязаннымъ мнѣ? Нимало! я говорю это, чтобъ вы знали, что несчастная собака, за которой охотились, поднялась до того, что могла сдѣлать джентльмена — а джентльменъ этотъ — вы.
Отвращеніе, съ которымъ я смотрѣлъ на этого человѣка, и страхъ, который онъ вселялъ въ меня, были такъ сильны, что, будь онъ лютый звѣрь, чувства эти не могли бы быть сильнѣе.
— Взгляните на меня, Пипъ, я вашъ второй отецъ. Вы мнѣ сынъ — болѣе, чѣмъ сынъ. Я копилъ деньги лишь для того, чтобъ вамъ ихъ проживать. Когда я былъ наемнымъ пастухомъ и, живя въ пустынной хижинѣ, не видалъ по цѣлымъ недѣлямъ никого, кромѣ овецъ, такъ-что забывалъ, на что похожи люди, — но васъ я все имѣлъ передъ собою. Не разъ случалось мнѣ выпустить изъ рукъ ножъ за обѣдомъ или ужиномъ, въ той одинокой лачужкѣ, и воскликнуть: «Вотъ онъ мальчикъ снова тутъ, смотритъ, какъ я ѣмъ и пью.» Я видѣлъ васъ тамъ много разъ, также ясно, какъ прежде на болотахъ. «Накажи меня Господь,» говорилъ я тогда — и выходилъ подъ открытое небо, чтобъ онъ лучше меня слышалъ: «если я не сдѣлаю изъ того мальчика джентльмена, когда буду свободенъ и богатъ.» И я сдержалъ слово. Посмотрите на себя? Взгляните на свою квартиру, годную для лорда? Для лорда! Э, вы покажите имъ, этимъ лордамъ, сколько у васъ денегъ; они захотятъ угоняться за вами, да не смогутъ!
