Иннокентий Федоров-Омулевский - Шаг за шагом
На дороге Александра Васильича полковница Рябкова и явилась именно одним из подобных "ржавых гвоздей" или кирпичей: со дня известного разговора ее с молодым человеком она просто возненавидела его. Впрочем, в этом разговоре ее обидело, собственно, не то, чем могла бы, по праву, оскорбиться всякая порядочная женщина; напротив, полковницу больше всего задело за живое холодное пренебрежение, с каким отделался Светлов от ее весьма недвусмысленных намеков. Такого пренебрежения она не могла простить никому. Рябкова по природе была далеко не глупая и не злая женщина; но, как и большинство наших праздных и обеспеченных барынь, она представляла собой некоторый букет испорченности: институт выработал из нее умственного и нравственного урода, светские гостиные -- опасную интриганку, а видное положение в провинциальном обществе давало ей полную возможность скрывать от него и то и другое. Убеждений полковница не имела никаких, или, лучше сказать, у ней было одно преобладающее убеждение: "Я, madame Рябкова -- первая дама в губернии, и потому... все остальное должно мне покоряться". В отношении Светлова, не соприкасавшегося непосредственно с ее кругом, она задумала повести интригу весьма тонко, и мы из этой же главы увидим, какие первоначальные результаты вытекли отсюда.
Как раз в тот самый день, когда Ельцинская фабрика так настойчиво выпроваживала в город своего директора,-- в Ушаковске, в так называемом благородном собрании, назначен был по подписке обед в честь представителя местной власти: он, только за двое суток перед тем вернулся из своей продолжительной поездки по краю. С того времени Рябкова не виделась еще с генералом, порядочно уставшим с дороги, и потому с нетерпением ждала обеда. Представитель местной власти хотя и явился в благородное собрание ровно в пять часов, но все сразу заметили, что он был сильно не в духе: петербургская почта привезла ему в тот день раздражающие новости. С принужденной улыбкой раскланявшись в зале с присутствующими и зорко оглянув их, генерал прямо прошел в гостиную. Рябкова первая встала ему навстречу. Он особенно приветливо поздоровался с ней, но, против обыкновения, не рассыпался в любезностях перед остальными дамами, а только сказал каждой из них по нескольку вежливых слов и снова обратился к полковнице.
-- Пройдемтесь...-- предложил генерал, подавая ей руку.
Они отделились от группы дам и пошли вдвоем вдоль гостиной.
-- Ах, генерал, как я рада, что вижу вас опять!.. Но это, право, жестоко с вашей стороны -- покидать нас на такое долгое время всегда...-- говорила, кокетничая, Рябкова.
-- Уж будто бы вы соскучились? -- прищурился генерал.
-- Вот милый вопрос! -- рассмеялась она;
-- Надеюсь, Marie, вы пьете со мной чай сегодня после обеда? -- ласкательно спросил старик, понизив голос.
-- Oui, je serai bien charmee, mon general... si vous voulez me faire l'honneur de me conduire a votre maison... {Да, я буду в восторге, генерал... если вы окажете мне честь принять меня в вашем доме... (франц.).} -- проговорила Рябкова нарочно так громко, что слова ее долетели до слуха остальных дам.
В порыве тщеславной мысли она забыла, что ее спутник не жаловал иностранных диалектов.
-- Непременно-с. Но оставим французский язык: вы и по-русски такая опасная собеседница...-- сказал генерал, любезно позолотив пилюлю.
-- Ah, pardon!.. я все забываю...-- поправилась полковница, как говорится, из кулька в рогожку.
Представитель местной власти слегка нахмурился.
-- Впрочем,-- заметил он с тонкой иронией в голосе,-- не забудьте, что в вашем присутствии я всегда подчиненное лицо. Расскажите же мне, что нового в городе? Вы знаете, что хотя я официально и сдаю свою должность всякий раз, как уезжаю, но... мысленно... я считаю, что без меня управляете вы...
-- В таком случае, я весьма плохая правительница, генерал,-- вкрадчиво сказала Рябкова,-- в ваших владениях появилось нечто зловредное...
-- Например? -- улыбнулся старик.
-- Вы знаете Светловых, где я квартировала? Ах, я и забыла вас предупредить, что мы теперь уже на другой квартире...
-- Там всегда было очень сыро, но это еще не так зловредно, Marie,-- нетерпеливо пошутил генерал.
-- Я, может быть, задерживаю ваше превосходительство? -- громко спросила полковница, несколько обиженная его шуткой, и сделала движение, как будто желая освободить свою руку.
В эту минуту они вступили в залу, где им попался навстречу один из распорядителей обеда.
-- Полагаю, что мы сядем за стол не раньше, как через четверть часа? -- вежливо обратился к нему генерал.
Старшина собрания молча поклонился.
-- В таком случае, напротив, напротив: я весь внимание,-- громко и с улыбкой поспешил сказать Рябковой представитель местной власти.-- Повернемте...-- прибавил он тише.
Они вернулись в гостиную.
-- Да, генерал, могу уверить вас, что в городе есть кое-что похуже сырых квартир,-- продолжала полковница прерванный разговор.-- У этих Светловых приехал сын... молодой человек, университетский...
-- Я уж что-то слышал об этом,-- опять нетерпеливо перебил ее старик,-- школу, кажется, он открыл здесь?
-- О конечно! надо же им где-нибудь проповедывать свои мальчишеские учения...-- ядовито заметила Рябкова.-- Впрочем, тут очень много теперь подобных проповедников: появились, например, бесплатные доктора... для мужиков. Я не знаю, как они там лечат, но говорят очень красноречиво,-- я сама вчера слышала, вот именно в той школе. Этот Светлов, между прочим, очень дружен с Варгуниным... знаете? Еще не дальше, как третьего дня, они уехали вместе в Ельцинскую фабрику... к Жилинскому: mademoiselle Христина, кажется, невеста Светлова. Вообще, генерал, мне удалось нечаянно напасть на премилые вещи...-- с некоторым торжеством заключила полковница и стала что-то шептать на ухо своему кавалеру так тихо, что только он один мог все расслышать.
-- А! это другое дело...-- как-то сурово сказал генерал, терпеливо выслушав ее до конца и сильно нахмурившись.-- В следующий отъезд я непременно сдам мою должность вам: вы -- настоящая правая рука у меня,-- прибавил он значительно мягче.-- Но откуда же вы, наконец, все это узнали, Marie?
Рябкова с таким напряженным тактом вела до сих пор свою речь, что на дальнейшую -- у нее не хватило его.
-- Я случайно узнала все эти подробности от доктора Любимова, который очень хорошо знает Светлова,-- наивно ответила она.
-- Люби-мо-ва? -- медленно, слог за слогом, повторил генерал, как будто заучивая наизусть эту фамилию.-- Однако нас, кажется, ждут...-- прибавил он, помолчав, и повернул в залу.
Обед начался, как водится, с довольно громкого говора во главе стола и почтительного полушепота на последних местах. Дамы, в небольшом числе, сидели между самыми почетными гостями; Рябкова -- рядом с генералом. За третьим блюдом начались обычные тосты и речи, содержание которых главным образом заключалось в том, что, дескать, "такого начальника и благодетеля, как ваше превосходительство, поискать стать". После второго бокала представитель местной власти несколько развеселился, и обед обещал пройти недурно, как вдруг полицеймейстер был вызван зачем-то из-за стола одним из распорядителей, хлопотавшим до того времени у буфета. Гости недоумчиво переглянулись.
-- Вероятно, пожар где-нибудь,-- громко, на весь стол, сказал генерал.
В эту минуту вернулся полицеймейстер. Весь красный и, очевидно, чем-то смущенный, он торопливо подошел к главному начальнику, наклонился к самому его уху и шепотом доложил о чем-то.
-- Что же? что же именно? -- вполголоса доспрашивался генерал.-- Извините меня, господа, я на минуту должен вас оставить...-- обратился он вдруг к присутствующим и, сильно нахмуренный, озабоченно вышел из-за стола.
Полицеймейстер почтительно проводил его в бильярдную, где их ожидал, ни больше ни меньше, как... Оржеховский. Директор был до такой степени смущен в первую минуту встречи с генералом, что даже забыл поклониться: до приезда в город, не зная о возвращении главного начальника, он никак не ожидал, что дело придется иметь с ним, а последний шутить не любил и считался грозой края, несмотря на свою любезность и обходительность.
-- Что вам угодно? -- холодно и нахмурившись, как туча, спросил генерал у директора.
Оржеховский растерянно оправил гражданский мундир на себе и довольно бессвязно, то и дело запинаясь, но торопливо передал начальнику фабричное происшествие. Директор, впрочем, ни слова не сказал прямо о постигшем его позорном наказании, а обошел этот факт словами: "Мне, ваше превосходительство, угрожали... и... было даже покушение... на мою жизнь..."
-- Но как же вы осмелились... оставить в таком положении фабрику... без моего разрешения? -- строго перебил его генерал, значительно возвысив голос.
-- В противном случае, ваше превосходительство, я был бы убит, а казенное имущество... разграблено...-- слабым голосом пояснил директор.
