Шолом-Алейхем - Менахем-Мендл. Новые письма
Что касается собственно еврейской политики, то Шолом-Алейхем — типичный оппортунист в лучшем смысле этого слова. Если так можно выразиться, партия Шолом-Алейхема — это партия беспартийных. Он в равной степени сочувствует территориалистам и сионистам (последним еще и по сентиментальным соображениям), ведь и те и другие хотят блага еврейскому народу, но не готов прямо занять чью-либо сторону в их препирательствах. Его политическое кредо выражено словами «Отцепитесь вы от меня, я не сионист, и не территорист, и не кто там еще, я не кто иной, как еврей…» (Двадцать второе письмо Менахем-Мендла). Между прочим, именно диалог Менахем-Мендла и Шейны-Шейндл дает возможность их автору не встать со всей определенностью ни на одну из противоборствующих платформ. Шейна-Шейндл, воплощенный скепсис и здравый смысл, постоянно дезавуирует идеологические восторги своего мужа.
Из всех еврейских партий, пожалуй, только социалисты с их пролетарским интернационализмом столь неуместным в юдофобской Польше начинают раздражать Шолом-Алейхема, но о них он упоминает мельком. У Менахем-Мендла, то есть у его автора, есть только один устойчивый объект ненависти и презрения — это те евреи, которые торгуют своим человеческим и национальным достоинством.
Меньше всего Шолом-Алейхема можно обвинить в последовательности и принципиальности. Он издевается над русской черносотенной политикой, но говорит о России «мы». Он восхищается сионистскими лидерами, но тут же подсмеивается над ними. Он желает всяческого процветания ивриту, но не за счет уничтожения идиша.
Единственное, в чем Шолом-Алейхем принципиален, это отстаивание прав идиша и литературы на идише. В 1913 году положение идиша стало его всерьез беспокоить. Еще десять лет тому назад ему казалось, что многомиллионная еврейская масса естественным образом говорит на еврейском языке, а изучение других языков — это необходимое культурное и социальное благо. И вдруг национальный писатель с некоторым изумлением увидел, как сфера бытования родного языка начала стремительно сжиматься. Идиш на глазах проигрывал соревнование русскому, польскому, английскому, ивриту. Теперь идиш нуждался в специальных мерах поддержки и защиты, поэтому во многих письмах Менахем-Мендла и Шейны-Шейндл звучат саркастические и тревожные ноты, посвященные отказу от идиша в среде молодого поколения.
Публицистическая проза «Новых писем» привлекательна еще с одной, может быть, наиболее интересной современному читателю, стороны. Откликаясь своими колонками на политическую злобу дня, Шолом-Алейхем вынужден был отказаться от создания сюжета для нового «Менахем-Мендла». Сюжет для новой «связки писем» предлагала сама постоянно меняющаяся политическая реальность. Этот элемент творческой несвободы писатель компенсировал как никогда широким набором формальных экспериментов. Как это часто бывает с младшими, «безответственными», жанрами, Шолом-Алейхем делает свою газетную прозу намного более экспериментальной, чем обычно. Здесь можно упомянуть и вставленное в девятое послание Шейны-Шейндл письмо несчастных эмигрантов, написанное в технике «потока сознания», и пятнадцатое письмо Менахем-Мендла с неожиданно разухабистыми стихами, и похожую на пьесу абсурда историю о попугае пристава (восьмое письмо Шейны-Шейндл), и сложное смешение языков, при котором уличный английский сталкивается со «святым языком» ешивы, а русский канцелярский — с деревенским украинским. Шолом-Алейхем был в сложных отношениях с И.-Л. Перецем и его многочисленными последователями, в 1910-х годах задававшими тон в литературе на идише. В эти годы Шолом-Алейхем, не приняв символизма Переца, оказался в значительной степени вытеснен на обочину литературного процесса. Читая «Новые письма» Менахем-Мендла из нашей сегодняшней перспективы, мы понимаем, что Шолом-Алейхем в позднем творчестве не остановился в развитии и, через голову символистов, предвосхитил многие достижения авангарда.
«Менахем-Мендл. Новые письма» — интересное во многих отношениях произведение, но его судьба сложилась неудачно. Сам Шолом-Алейхем не собрал эти письма в виде книжной публикации. Исследователи, писавшие о канонической повести «Менахем-Мендл», в лучшем случае упоминали о существовании продолжения. В 1948 году в СССР начало выходить новое собрание сочинений Шолом-Алейхема, в которое планировали включить и обсуждаемое здесь продолжение «Менахем-Мендла», однако развернувшаяся политика государственного антисемитизма остановила намеченное издание.
Впервые как цельный текст «Менахем-Мендл. Новые письма» под заголовком «Второй том „Менахем-Мендла“» был опубликован в журнале «Советиш геймланд (Советская родина)» во 2–5 номерах за 1969 год. Публикацию предваряла содержательная статья видного советского литературоведа Герша Ременика (1905–1981)[637]. К достоинствам советской публикации можно отнести также отличные иллюстрации, выполненные известным графиком Гершом Нигером (1910–1995). Однако в эту публикацию вошло менее двух третей писем, опубликованных в 1913 году в газете «Гайнт». Из нее без всякого предуведомления были изъяты письма, не отвечавшие советскому идеологическому контексту. Были полностью изъяты письма Менахем-Мендла, написанные с сионистского конгресса в Вене. Более того, в публикацию не вошла и «речь» Менахем-Мендла в Государственной думе (десятое письмо Менахем-Мендла) — блестящая антиюдофобская сатира Шолом-Алейхема, уж очень опасные ассоциации с политикой государственного антисемитизма могли возникнуть у советских евреев при чтении этого письма.
Полный текст «Новых писем» под заголовком «Менахем-Мендл (Нью-Йорк — Варшава — Вена — Егупец)» впервые был издан в книжной форме в Израиле в 1976 году издательством «И.-Л. Перец-фарлаг»[638]. Публикатор Авром Лис подготовил издание на основе экземпляров газеты «Гайнт» с собственноручной правкой автора, хранящихся в архиве «Бейс Шолом-Алейхем» в Тель-Авиве. Это издание также не свободно от некоторых недостатков, в частности, в отличие от советской публикации, израильское издание не содержит ссылок на номера «Гайнт», в которых впервые были напечатаны отдельные письма. Наконец, оба издания, и советское, и израильское, не содержат никаких комментариев.
Как уже было сказано выше, Шолом-Алейхем в 1909 году при подготовке окончательной редакции «Менахем-Мендла» исключил несколько писем. Все они, опубликованные в различных периодических изданиях между 1900 и 1904 годами, представляют собой письма Менахем-Мендла, адресованные своему автору. Шолом-Алейхем отказался от них потому, что размыкание диалога Менахем-Мендла с женой нарушало цельность повести, и, кроме того, прием «письмо персонажа автору» стал основой другого его произведения — «Тевье-молочника».
«Новые письма», созданные в 1913 году, начинаются с того, что Менахем-Мендл возвращается из Америки в Россию. При подготовке как советского журнального, так и израильского книжного издания публикаторы поставили эти ранние, не включенные в окончательную версию, письма в начало своей публикации, так как в этих письмах «обосновывается» отъезд Менахем-Мендла в Америку и его мытарства в Нью-Йорке. Публикаторы не избежали соблазна повторить работу Шолом-Алейхема и создали из писем, написанных в разное время, сквозное повествование, как бы новый эпистолярный роман. Я не считаю это решение правильным: что позволено автору, то не входит в компетенцию публикатора. Кроме того что «изъятые» письма и письма 1913 года разделяет десять и более лет, они и по своей задаче, и по стилю решительно отличаются друг от друга. В то же время сами по себе эти «изъятые» письма представляют несомненный интерес. В нашем издании они размещены в Приложении.
Два из числа «изъятых» писем, а именно «В Америку» и «Адьё!», представляют собой различные версии прощания Менахем-Мендла со своим автором. При этом «В Америку» было републиковано в «Советиш геймланд», а «Адьё!» — в израильском издании. Понятно, что «Советиш геймланд» выбрал то письмо, где речь не идет о сионистском конгрессе. Отказ от публикации «В Америку» в израильском издании можно объяснить желанием создать сюжет для нового «романа». В этом случае две параллельные версии одного и того же эпизода выглядели бы странно. В израильское издание не включено также письмо «В спешке». В этом письме Менахем-Мендл рассказывает о том, как он, наконец, приехал на праздники к жене в местечко. Понятно, почему Шолом-Алейхем не включил его в окончательную редакцию «Менахем-Мендла», изданную в 1909 году. Сложившаяся к этому времени концепция книги требовала, чтобы Менахем-Мендл никогда не доехал до своей желанной, но недосягаемой жены. Непонятно, однако, почему это письмо не было включено в израильскую публикацию.
Перевод для настоящей книги выполнен по израильскому изданию. Два письма «В Америку» и «В спешке» были переведены по публикации в «Советиш геймланд». Таким образом, в эту книгу входят все письма Менахем-Мендла и его жены, которые до настоящего времени оставались неизвестны русскому читателю.
