Эрнест Хемингуэй - Острова в океане
– Prosit, – сказал Томас Хадсон.
Во время их разговора из дамской уборной появилась Умница Лил. Лицо она привела в порядок и не плакала, но вид у нее был убитый.
– Ты знаешь этого джентльмена? – спросил Томас Хадсон, представляя ей своего нового или же вновь обретенного старого знакомого.
– Знает, но только в постели, – сказал этот джентльмен.
– Callate85, – сказала Умница Лил. – Он политик, – пояснила она Томасу Хадсону. – Muy hambriendo en este momento86.
– Хочу пить, – поправил ее политик. – К вашим услугам, – сказал он Томасу Хадсону. – Что будем заказывать?
– Двойной замороженный дайкири без сахара. Бросим кости, кому платить?
– Нет, плачу я. У меня здесь неограниченный кредит.
– Он хороший человек, – шепотом сказала Томасу Хадсону Умница Лил, а хороший человек тем временем старался привлечь внимание ближайшего бармена. – Политик. Но очень честный и очень веселый.
Политик обнял Лил за талию.
– Ты с каждым днем худеешь, mi vida87, – сказал он. – Мы с тобой, наверно, одной политической партии.
– Водопроводной, – сказал Томас Хадсон.
– Ну нет! Что это вы? Хотите отнять у нас хлеб наш насущный и напустить нам полон рот воды?
– Выпьем за то, чтобы puta guerra88 скорее кончилась, – сказала Лил.
– Пьем.
– За черный рынок, – сказал политик. – За нехватку цемента. За тех, кто контролирует цены на черные бобы.
– Пьем, – сказал Томас Хадсон и добавил: – За рис.
– За рис, – сказал политик. – Пьем.
– Как тебе сейчас – лучше? – спросила Умница Лил.
– Конечно, лучше.
Томас Хадсон взглянул на нее и увидел, что она, того и гляди, опять зальется слезами.
– Только попробуй заплакать, – сказал он. – Я тебе физиономию разобью.
На стене за стойкой висел литографированный плакат, на котором был изображен человек в белом костюме, а под ним надпись: «Un Alcalde Mejor». «За лучшего мэра». Плакат был большой, и «лучший мэр» смотрел прямо в глаза всем здешним пьянчугам.
– За «Un Alcalde Mejor», – сказал политик. – За худшего мэра.
– Будете баллотироваться? – спросил его Томас Хадсон.
– А как же?
– Вот и хорошо! – сказала Умница Лил. – Давайте изложим нашу политическую платформу.
– Это не трудно. Лозунг у нас завлекательный: «Un Alcaldo Peor». А собственно, зачем нам платформа?
– Без платформы нельзя, – сказала Лил. – Ты как считаешь, Томас?
– Считаю, что нельзя. Ну а если так: долой сельские школы?
– Долой! – сказал кандидат в мэры.
– Menos guaguas y peores89, – предложила Умница Лил.
– Прекрасно. Автобусы ходят реже и возят хуже.
– А почему бы нам вообще не разделаться с транспортом? – сказал кандидат. – Es mas sensillo90.
– Правильно, – сказал Томас Хадсон. – Cero transporte91.
– Коротко и благородно, – сказал кандидат. – И сразу видно, что мы люди беспристрастные. Но этот лозунг можно развить. Если так: Cero transporte aereo, iterrestre, maritimo92.
– Прекрасно! Вот теперь у нас настоящая платформа. А что мы скажем о проказе?
– Pora una lepra mas grande para Cuba93, – сказал кандидат.
– Por el cancer cubano94, – сказал Томас Хадсон.
– Por una tubersulosis ampliada, adecuada y permanente para Cuba y los cubanos95. – сказал кандидат. – Это малость длинновато, но по радио прозвучит хорошо. Как мы относимся к сифилису, единоверцы мои?
– Por una sifilis criola cien por cien96.
– Прекрасно, – сказал кандидат. – Долой пенициллин и все прочие штучки американского империализма.
– Долой, – сказал Томас Хадсон.
– По-моему, нам надо выпить, – сказала Умница Лил. – Как вы к этому относитесь, correlligionarios97?
– Блестящая мысль, – сказал кандидат. – Никому другому она и в голову не могла бы прийти.
– Даже тебе? – сказала Умница Лил.
– Наваливайтесь на мой кредит, – сказал кандидат. – Посмотрим, выдержит ли он такую атаку. Бар-мен, бар-друг, всем нам того же самого, а вот этому моему политическому соратнику без сахара.
– Вот хорошая идея для лозунга, – сказала Умница Лил. – Кубинский сахар кубинцам.
– Долой Северного Колосса! – сказал Томас Хадсон.
– Долой! – повторили остальные.
– Наши лозунги должны больше касаться внутренних дел и городских проблем. Пока мы воюем, пока мы все еще союзники, вникать в международные отношения не следует.
– Тем не менее лозунг «Долой Северного Колосса!» должен остаться в силе, – сказал Томас Хадсон. – Колосс ведет глобальную войну, и сейчас самое время валить его. Этот лозунг необходим.
– Когда меня выберут, тогда и свалим.
– За Un Alcalde Peor, – сказал Томас Хадсон.
– За всех за нас. За нашу партию, – сказал Alcaldo Peor. Он поднял стакан.
– Надо запомнить все обстоятельства рождения нашей партии и написать ее манифест. Какое сегодня число?
– Двадцатое. Более или менее.
– Двадцатое – чего?
– Двадцатое более или менее февраля. El grito de la Floridita98.
– Торжественный момент! – сказал Томас Хадсон. – Ты умеешь писать, Умница Лил? Можешь все это увековечить?
– Писать я умею. Но сейчас я ничего не напишу.
– Есть еще несколько проблем, по которым мы должны определить свою позицию, – сказал Alcaldo Peor. – Слушайте, Северный Колосс, почему бы вам не заплатить за следующую порцию? Вы убедились, что мой кредит мужественно выдержал все наши атаки. Но мы же знаем, что он на исходе, так зачем его, бедняжку, еще и приканчивать? Давайте, Колосс, давайте.
– Не называйте меня Колоссом. Мы же против этого Колосса.
– Ладно, хозяин. А вы, собственно, чем занимаетесь?
– Я ученый.
– Sobre todo en la cama99, – сказала Умница Лил. – Он глубоко изучил Китай.
– Ладно. Все равно этот раз платите вы, – сказал Alcaldo Peor. – И давайте дальше обсуждать нашу платформу.
– Что мы скажем о Домашнем очаге?
– Это предмет священный. Домашний очаг пользуется таким же уважением, как и религия. Тут надо проявить осторожность и деликатность. Ну, скажем, так: Abajo los padres de familias100?
– Это уважительно. Но не лучше ли просто – Долой Домашний очаг?
– Abajo el Home101. Чувства здесь выражены прекрасные. Но многие могут спутать этот очаг с настоящим очагом.
– А о детях что скажем?
– Пустите детей и не мешайте им приходить ко мне, как только они достигнут возрастного ценза и смогут участвовать в выборах, – сказал Alcaldo Peor.
– Теперь развод, – сказал Томас Хадсон.
– Тоже щекотливая тема, – сказал Alcaldo Peor. – Bastante espinoso102. А вы сами как относитесь к разводу?
– Может, развода касаться не следует? А то это будет противоречить нашей кампании в пользу Домашнего очага.
– Ладно, отставить. Теперь давайте посмотрим…
– Куда ты посмотришь? – сказала Умница Лил. – Ты же совсем окосел!
– Не осуждай меня, женщина, – сказал Alcaldo Peor. – Одну вещь мы должны сделать.
– Какую?
– Orinar103.
– Поддерживаю, – услышал себя со стороны Томас Хадсон. – Это основное.
– Отсутствие водопровода тоже основное. А это основано на воде.
– Вернее, на алкоголе.
– По сравнению с водой процент алкоголя невелик. В основе вода. Вот вы ученый. Какой процент воды у нас в организме?
– Восемьдесят семь целых и три десятых процента, – сказал Томас Хадсон наугад, зная, что это неверно.
– Точно, – сказал Alcaldo Peor. – Ну как, пойдем, пока ноги ходят?
В мужской уборной спокойный, благородного вида негр читал розенкрейцеровскую брошюру. Он прорабатывал недельное задание по курсу изучаемых им наук. Томас Хадсон почтительно приветствовал его, и негр так же почтительно ответил ему.
– На улице сегодня холодно, сэр, – заметил служитель, читавший религиозную брошюру.
– В самом деле, холодно, – сказал Томас Хадсон. – Как твои занятия?
– Очень хорошо, сэр. Не хуже, чем можно было ожидать.
– Прекрасно, – сказал Томас Хадсон. Потом, обратившись к Alcalde Peor, у которого что-то там не ладилось: – В Лондоне есть клуб, одна половина членов которого испытывает трудности с мочеиспусканием, а другая страдает недержанием мочи. Я тоже был членом этого клуба.
– Великолепно, – сказал Alcalde Peor, закончив свою работу. – Как он назывался, этот клуб? Не El Club Mundial104?
– Нет. По правде говоря, я забыл его название.
– Забыли название своего клуба?
– Да. А что тут такого?
– Давайте сделаем еще разок. Сколько стоит помочиться?
– Сколько дадите, сэр.
– Я плачу, – сказал Томас Хадсон. – Обожаю платить за это дело. Будто цветы покупаешь.
– Может, это был Королевский автоклуб? – спросил негр, подавая ему полотенце.
– Нет, ни в коем случае.
– Извините, сэр, – сказал адепт розенкрейцеров. – Я знаю, это один из самых больших клубов в Лондоне.
– Правильно, – сказал Томас Хадсон. – Один из самых больших. Вот, возьми, купишь себе на это что-нибудь хорошее. – Он дал негру доллар.
