Никос Казандзакис - Последнее искушение Христа
Шум тем временем нарастал; из толпы начали доноситься первые угрозы. К Иисусу подошел Нафанаил, но учитель мягко отстранил его и стал пробираться к девушкам. Лампы заколебались — люди расступались, освобождая ему дорогу. Он остановился у двери невесты и поднял руку.
— Девы, сестры мои, Господь коснулся моих уст и вверил им благое слово, чтобы я передал его вам в этот святой вечер свадьбы. Девы, сестры мои, раскройте уши, раскройте ваши сердца, и вы, братья мои, слушайте, ибо я буду говорить!
Люди смущенно затихли. Мужчины по его голосу решили, что он сердит, женщины — что опечален. Все замолчали, лишь со двора дома доносились звуки цитр, которые настраивали два слепых музыканта.
Иисус поднял руку.
— Девы, сестры мои, на что похоже Царство Божие? Оно похоже на свадьбу. Господь — жених, а душа человеческая — невеста. А протекает эта свадьба на небесах и приглашен на нее весь род людской. Простите меня, братья мои, но Господь говорит со мной притчами, притчами и я буду говорить с вами.
В одной деревне была свадьба. Десять дев взяли свои лампы и вышли встречать жениха. Пять из них были мудрыми и взяли с собой еще сосуды с маслом. А пять других — неразумными, и не взяли с собою масла. Остановились они у дома и стали ждать, но жених припозднился, и все они задремали и уснули. А в полночь раздался крик: «Вот жених идет, выходите навстречу ему!» Встали все девы и начали поправлять затухающие светильники свои. Но у неразумных дев уже не осталось масла. И сказали они мудрым девам: «Дайте нам вашего масла, сестры, потому что наши светильники гаснут». А мудрые ответили: «У нас не осталось. Пойдите и купите себе». И пока неразумные девы бегали за маслом, прибыл жених, мудрые девы вошли в дом и дверь закрыли. После вернулись и неразумные девы с зажженными лампами и начали стучать в дверь. Они плакали и умоляли: «Откройте нам! Откройте!» Но мудрые девы лишь смеялись. «Так вам и надо! — отвечали они. — Дверь заперта. Уходите!» А те лишь плакали и просили: «Откройте дверь! Откройте! Откройте!» И тогда… — Иисус умолк и, еще раз окинув взглядом старейшину, гостей, честных жен и девушек с горящими светильниками, улыбнулся.
— И тогда? — повторил Нафанаил, который слушал с раскрытым ртом. Его простые и медлительные мысли начали мешаться. — И что тогда, рабби, чем все кончилось?
— А как бы ты поступил, Нафанаил? — спросил Иисус, обращая на него свой завораживающий взгляд. — Как поступил бы ты, если бы был женихом?
Нафанаил молчал. Он не мог ни на что решиться: то ему казалось, что он выгнал бы их, как того требовал Закон — дверь ведь была уже закрыта, то ему становилось жаль их, и он думал, что, пожалуй, он бы их впустил.
— Как бы поступил ты, Нафанаил, если бы ты был женихом? — повторил Иисус, и глаза его с мольбой скользнули по простодушному лицу сапожника, словно лаская его.
— Я бы открыл дверь, — тихо проговорил Нафанаил, чтобы его не услышал старейшина. Он более не мог противиться взгляду сына Марии.
— Мир тебе, друг мой Нафанаил, — радостно воскликнул Иисус и поднял руку, благословляя его. — В этот миг еще при земной жизни ты вошел в Царствие Небесное. Жених поступил точно так, как ты сказал, — он приказал слугам открыть дверь. «Это ведь свадьба! — вскричал он. — Так пусть же все едят, пьют и веселятся. Откройте дверь неразумным девам, вымойте и освежите им ноги, ибо они много бегали».
Слезы повисли на длинных ресницах Магдалины. О, если бы только она могла расцеловать уста, произнесшие эти слова! Простак Нафанаил сиял с головы до пят, словно уже был в раю. И лишь красный нос — старейшина — поднял свой посох.
— Ты идешь против Закона, сын Марии, — проскрежетал он.
— Это Закон противоречит моему сердцу, — спокойно ответил Иисус.
В это мгновение появился вымытый, надушенный жених с зеленым венком на курчавой голове. Несколько глотков вина уже привели его в восторженное состояние, лицо раскраснелось. Одним рывком он распахнул дверь, и гости потекли за ним в дом. Держа Магдалину за руку, вошел и Иисус.
— Кто такие мудрые девы и кто неразумные? — тихо спросил Петр Иоанна. — Ты как понял?
— Я понял, что Мессия — наш Иисус, — так же тихо ответил сын Зеведея, но шум не дал Петру расслышать последнее слово.
Прибыл и произнес свои благословения раввин Магдалы. После чего жених с невестой устроились посередине комнаты, окруженные гостями, которые целовали их и желали родить сына, который вызволит Израиль из рабства. Затем заиграла музыка, гости начали пить и плясать, и Иисус с приятелями пил и плясал вместе со всеми.
Время бежало незаметно, и когда поднялась луна, они вышли из дома и продолжили свой путь. Была уже глубокая осень, но дни стояли все еще жаркие, и идти в сырой прохладе ночи было приятно.
Они шли вперед, обратив взгляды к Иерусалиму. Выпитое вино преобразило мир. Их тела стали легкими, как души, — путники словно летели на крыльях. Каким-то чудом уже скоро слева от них показался Иордан, справа — долина Завулона. Выполнив свой обет, данный более тысячи лет назад, выращивать колосья в рост человека, наполнять ягодами виноградники и оливками оливы, она лежала уставшая и довольная, как мать, только что давшая жизнь ребенку.
— Какое счастье, братья! — повторял Петр снова и снова. Это ночное шествие охватило его бесконечным восторгом. — Неужели это действительность? Верно, это сон! Нас околдовали! Если я сейчас не запою, то просто разорвусь от счастья!
— Все вместе! — крикнул Иисус.
Он шел во главе и должен был начинать первым. Голос его был слаб, но полон чувства. Справа и слева от него зазвучали красивые голоса Иоанна и Андрея. И какое-то время лишь их три высоких голоса, вибрируя, прорезали ночную тишь. Это было столь прекрасно, что замирало сердце, казалось, сами певцы не выдержат этих божественных звуков, пропитанных такой сладостью, что от нее кружилась голова. Но голоса набирали силу — словно питаясь из какого-то глубокого невидимого источника, и каждый раз, когда казалось, они вот-вот сорвутся, их вновь наполняла уверенность. И вдруг — что за радость! что за мощь! — вступили мужественные и торжественные баритоны Петра, Иакова и Иуды. И все вместе, каждый по-своему, они восслали к небесам свои голоса в хвалебном псалме:
Как хорошо и как приятно
жить братьям вместе!
Это — как драгоценный елей на голове,
стекающий на бороду, бороду Ааронову,
стекающий на края одежды его;
Как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские.
Ибо там заповедал Господь
благословение и жизнь навеки…
Шло время, звезды побледнели, встало солнце. Оставив позади красную почву Галилеи, они вступили на чернозем Самарии.
Иуда замедлил шаг.
— Давайте пойдем другим путем. Эта земля отступников. Она проклята. Давайте по мосту перейдем через Иордан и двинемся по другому берегу. Грех прикасаться к поправшим Закон. Их дом осквернен, осквернены их пища и питье. «Ломоть самаритянского хлеба, — говаривала мне мать, — все равно что кусок свинины». Давайте пойдем другим путем!
Но Иисус взял его спокойно за руку, и они продолжили путь.
— Иуда, брат мой, когда праведник прикасается к грешнику, грешник очищается. Не перечь мне. А мы пришли сюда ради них, грешников. Мы не нужны праведникам. Я здесь, в Самарии, одно наше доброе слово может спасти душу, одно доброе слово, Иуда, доброе слово, простая улыбка, обращенная к проходящему мимо самаритянину.
Иуда боязливо оглянулся, чтобы убедиться, что его никто не слышит.
— Это неправильный путь, — тихо произнес он. — Нет, ты идешь не той дорогой. Но я подожду, пока мы придем к яростному пророку. Он нас рассудит. А пока иди, куда хочешь, и делай, что знаешь. Я буду следовать за тобой.
И, перекинув свой посох через плечо, он пошел вперед. Остальные, беседуя, следовали за ним. Иисус говорил о любви, о Господе, о Царствии Божьем. Он объяснял, кто такие неразумные и мудрые девы, что означают светильники и масло, кто такой жених и почему неразумным девам не только дозволили войти в дом, но и вымыли и умастили им ноги. И чем больше слушали четверо друзей, тем шире становились их души, впитывавшие слова Иисуса, тем крепче и мужественнее становилось их сердце. Грех предстал перед ними в виде неразумной девы, стоящей перед дверью Господа с погашенным светильником, плачущей и умоляющей впустить ее внутрь…
Они шли все дальше и дальше. Над головами начали собираться тучи, лик земли потемнел. В воздухе запахло дождем.
Вскоре впереди замаячила первая деревня у подножия Гаризима, священной горы их праотцев. У входа в деревню, окруженный финиковыми пальмами, стоял древний колодец Иакова. Сюда приходил патриарх поить водой своих овец. Каменная плита была стерта и источена трением веревок, на которых поколение за поколением люди вытаскивали из колодца воду.
