Кнут Гамсун - А жизнь продолжается
Им изрядно досталось, Адольфа пришлось нести домой в ящике для инструментов, Франсис мог кое-как передвигать ноги, но его поддерживали с обеих сторон; и тот и другой ощущали в голове тяжесть, им было муторно, их рвало, они стонали и не могли разговаривать. Доктор Лунд раздел их и осмотрел и начал расспрашивать, но они отвечали бессвязно и невпопад либо вовсе молчали. У Адольфа были две раны на голове и сломана лопатка. Франсис при падении сильно расшибся и повредил себе ребра. А голова осталась цела.
Обоих отправили в больницу в Будё.
Происшествие на дорожных работах живо обсуждалось в городе, а «Сегельфосский вестник» откликнулся на него так: «Не следует ли после лечения в больнице поместить Адольфа на некоторый срок в сумасшедший дом, ибо его странное поведение на взрывных работах свидетельствует о временном помешательстве. Его товарищ Франсис повел себя как герой и заслуживает величайших похвал».
Толки вскоре затихли, однако двое лучших рабочих на линии выбыли из строя. Недолго думая Август завербовал Беньямина, который уже успел зацементировать пол в кинозале, а также его товарища по ночным странствиям в поисках подземных жителей. Они не умели производить взрывы, зато здорово били щебенку и сноровисто мостили дорогу.
Старая хозяйка опять пришла к Августу, на нее свалилась новая напасть, почище прежних.
Август, у которого и своих забот хватало, первым делом спросил ее:
— Вы сделали, как я вам советовал давеча? Молились Богу?
— Нет, — покаялась старая хозяйка.
Только вчера вечером долговязый все ж таки полез к ней в окно, хоть оно было и заперто. Влез по отвесной стене, на второй этаж, ну просто неслыханно! Он постучался, а она сглупи и открой, чтобы поговорить с ним и попробовать его образумить, тут он схватил ее, она стала сопротивляться, кончилось тем, что она заставила его спрыгнуть, а он ей снизу грозить, вынул и показал нож. А пусть Подручный посмотрит, что он с ней сотворил! На лице отметины, руки и грудь в синяках, теперь ей нельзя показаться на люди в городе, вместо этого она должна сидеть взаперти и терпеть Бог знает что… милый Подручный, ну что же ей делать?
Август поразмыслил и сказал:
— Оно было бы неплохо попросить помощи у Всевышнего.
Старая хозяйка помешкала.
— Да, конечно. Но скажи мне, Подручный, разве так можно себя вести? Человек он или зверь?
Август:
— Он был пьян.
— Пробери-ка ты его за меня как следует.
Август покачал головой, он сомневался, что это подействует.
— Не подействует? Но что-то должно же подействовать? Я задам ему острастку, непременно задам! — пригрозила старая хозяйка. — Я хочу жить, как все порядочные люди, — сказала она, всхлипывая от сознания своего бессилия.
Август не мог устоять перед ее слезами, он долго раздумывал, словно это была крайняя мера, к которой ему не хотелось бы прибегать:
— Мне ничего не остается, как застрелить его.
— Что? Нет, как можно.
— Мне это пара пустяков, — сказал Август…
Однако человек, о котором они говорили, не заслуживал подобной участи, неожиданным образом он приобрел славу искусного ветеринара и на короткое время затмил даже самого Августа.
Случилось так, что в усадьбе заболела одна из лошадей, а именно верховая кобыла Марны, она напаслась свежей травы, отчего у нее сделались колики и ее раздуло как барабан. Марны дома не было, ну да, ведь Марна уехала, зато остальные обитатели усадьбы, консул с фру Юлией, старая хозяйка, горничные, кухонная прислуга и те из детей, которые уже умели ходить, — все они собрались вокруг кобылы. Стеффен не мог ничего поделать, он «поводил» кобылу, «промял» у нее бока, теперь она не желала двигаться, стояла как вкопанная, растопыря ноги, с потухшими глазами, и лишь иногда норовила лягнуть себя в брюхо.
Цыган Александер заприметил, видно, из своей коптильни, что на лугу толпится народ, и пошел посмотреть, что же там происходит. Его появление никого не обрадовало, он задал Стеффену два-три вопроса, тот неохотно что-то промямлил.
— Вот что, держи ее за узду, да покрепче! — скомандовал Александер Стеффену.
Впившись своими черными глазищами в больную животину, он принялся ее оглаживать, кое-где надавил и, пересчитывая пальцами ребра, стал двигаться к середине брюха, потом повторил процедуру с другой стороны, наметил точку…
Был ли у него заранее припрятан в правом рукаве нож? Не успели они оглянуться, как он всадил его кобыле в бок по самую рукоятку. «Ох нет!..» — раздался придушенный возглас, это не выдержала старая хозяйка. Остальные просто потеряли дар речи.
Не вытаскивая ножа, Александер прижал лезвие к краю раны, чтобы образовалось отверстие. Крови оттуда вытекло самую малость, зато равномерно выходил воздух.
Все это время кобыла стояла смирно, даже под ножом. Спустя несколько минут бока у нее потихоньку начали опадать. Тогда Александер прижал лезвие ножа к другому краю раны и, подержав недолго, вытащил и обтер о траву. Потом обошел кобылу кругом, глянул ей в глаза и кивнул.
— Черт подери! — вырвалось у Стеффена.
Кобыла запросилась на свободу, задергала головой, стала раздувать ноздри.
Александер снова скомандовал Стеффену:
— Поставь ее на несколько часов в стойло, но не давай корму.
— А рана как же? — спрашивает Стеффен.
— Это ерунда. Если хочешь, смажь дегтем.
Фру Юлия все еще не верит своим глазам:
— Значит, она здорова?
— Да, — ответил Александер.
Кобылу принялись похлопывать и поглаживать. Когда она зашагала, живот и бока у нее были поджарые, как и прежде, а в глазах появился блеск. Дети пошли ее провожать в конюшню.
— Спасибо тебе, Александер! — произнес консул.
— Правда, это было замечательно? — восхитилась фру Юлия. — Александер много чего умеет!
— Даже слишком много, — неожиданно сказала с сердцем старая хозяйка. — Он умеет взбираться по отвесной стене.
— Что-что?
— Взбираться по отвесной стене. На второй этаж.
— Да? Как странно.
— А ну как это увидят мальчики, и возьмут с него пример, и шлепнутся?
— Верно, Александер, так не годится, — сказала фру Юлия.
— Не-а, — ответил он и побрел прочь.
Старая хозяйка попыталась свести с ним счеты во всеуслышание. Блонда со Стиной так и навострили уши. Да, на сей раз старая хозяйка выбрала подходящий момент и нанесла удар, отстаивая свое спокойствие. Почувствовав облегчение, довольная собой, она шутливо заговорила:
— Ну, и чего мы здесь дожидаемся? Пациентка ушла, доктор тоже ушел! — И, обратясь к фру Юлии: — Юлия, ты должна написать об этом Марне.
— А надо ли писать об этом Марне? — спросил Гордон Тидеманн. — Кстати, куда это она так поспешно уехала?
— Наверное, в Хельгеланн? — отозвалась старая хозяйка.
— Я напишу ей, — сказала фру Юлия. — Она уехала в Будё!
Услыхав про чудесное исцеление кобылы Александером, Август дал ему понять: он слишком религиозен, чтобы заниматься подобного рода делами, и поэтому рад, что обошлись без него. К тому же он давно не практиковался, с тех пор как он лечил лошадей от колик, прошло сколько уж времени, последний раз это было на Суматре в 1903 году. А так-то он прокалывал брюхо лошадям и на севере, и на юге.
Вполне возможно, что старый подручный подхалтуривал и по ветеринарной части, отчего ж не поверить. Зато Александер, тот выучился коновалить у своего древнего бродячего племени и довел свое умение до совершенства и чудодейства, он знает это не понаслышке и перенял не от кого попало.
— Да, — согласился Август. — Но тот, кто научил меня этому проколу, был у себя в стране важной персоной и чистых кровей. Он правил каретой генерал-президента, который ездил на четверне, а вообще под его присмотром было пятьдесят лошадей. Он только и знал, что делал им проколы от колик.
Александер не поленился и устроил отчаянному хвастуну небольшой экзамен: ну и где бы тот сделал прокол? На сколько бы он отступил спереди и на сколько сзади? А как высоко и как низко расположена сама точка?
Август сдался: он не помнит, так давно это было. Но, будучи живым и любознательным по натуре, он стал упрашивать Александера, пусть лучше тот сам скажет, где она расположена.
Александер громко расхохотался:
— Чтоб ты калечил лошадей? Думаешь небось, кольнул в точку, и все, а ты имеешь понятие о лошадиной утробе, ведь нужно уколоть так, чтобы вышли ветры. А знаешь, на какую глубину всадить нож? Молчал бы уж, лысая образина!
Однако Августу, видно, очень уж хотелось перенять дивное цыганово умение, он сказал:
— Я б тебе заплатил.
— Ты? А у тебя есть чем платить? — спросил Александер.
