Джон Стейнбек - И проиграли бой
Джим заметил, что толпа оживилась, заволновалась, засуетилась. Люди вразнобой двинулись обратно. Впереди шагал Лондон и указывал, кому ехать с Маком. Люди, смеясь, перекликиваясь, окружили грузовик. Альберт Джонсон положил грязный трос обратно под сиденье, взобрался в кабину сам. Мак сел рядом, помог залезть и Джиму.
— Лондон, пусть люди не расходятся, — крикнул Мак.
Его сопровождающие запрыгнули в кузов.
И тут в толпе принялись куражиться. Ухватили все разом машину за борта и она не смогла двинуться с места, лишь беспомощно пробуксовывали колеса; швыряли катышками мокрой земли в кузов. А полицейские на дороге бесстрастно наблюдали за происходящим.
Альберт Джонсон поддал газу и вырвался с машиной из толпы. Мотор надсадно гудел; вот грузовик выскочил на дорогу. Двое полицейских тут же оседлали мотоциклы и поехали следом. Мак обернулся и посмотрел в заднее окошечко. Толпа бурливой волной выкатила с кладбища и быстро заполонила дорогу. Полицейские напрасно пытались освободить проезжую часть. Ликующие люди лишь посмеивались над ними, подталкивали их, прыгали вокруг точно дети. Грузовик вместе с эскортом завернул за угол и вмиг исчез из виду.
Альберт безнадежно взглянул на спидометр.
— Чего доброго, эти молодчики нам превышение скорости припаяют.
— И то правда, — согласился Мак и повернулся к Джиму. — Если кто попадется навстречу, Джим, пригнись, — и снова обратился к Альберту: — А если нас кто вздумает остановить, гони, не сбавляя скорости. Не забывай, что стало с грузовиком Дейкина.
Альберт кивнул и сбавил скорость до сорока миль.
— Меня не остановишь, я баранку кручу сызмальства, была б только машина.
Поехали они не центром города, а окраиной, перебрались через речушку по деревянному мосту и выехали на Салинасскую дорогу. Альберт замедлил ход, высадил рыжего парня, тот весело помахал им, и машина поехала дальше. Мили через три, уже у подножия холмов, сады стали редеть, уступая полям со жнивьем. Джим засмотрелся на вереницу блестящих почтовых ящиков у обочины.
— Тут уже номер двести восемнадцатый. Скоро приедем.
Один из полицейских повернул и поехал к городу, второй же неотступно следовал за грузовиком.
— Ну, вот, приехали. Вон и большие белые ворота, определил Джим.
Альберт остановил машину, один из провожатых соскочил на землю, открыл ворота. Полицейский заглушил мотор и поставил мотоцикл, прислонив к воротам.
— Эй, это частная собственность! — крикнул ему Мак.
— Не бойся, я на дороге побуду, просто рядом постою и все.
Впереди метрах в ста под раскидистым деревом виднелся белый домик, а за ним высился большой белый сарай.
Из дома сутулясь вышел фермер с пшеничными усами, остановился, поджидая гостей. Альберт подъехал ближе. Мак заговорил с фермером.
— Добрый день, мистер. Хозяйка разрешила кое-что забрать.
— Знаю, — кивнул фермер. — Она предупредила. Две старые дойные коровы да телок.
— А можно ли их здесь же и забить?
— Валяйте. Но занимайтесь этим сами, а потом приберите, чтоб все чисто было.
— А где они, мистер?
— В сарае. Только там не забивайте — грязищу развезете.
— Ясное дело! Поставь-ка машину к сараю.
Грузовик подъехал, и Мак подошел к кузову.
— Ребята, кому-нибудь из вас доводилось забивать корову?
Ответил ему Джим.
— У меня ж отец на бойне работал. Могу показать, что и как. Самому-то не справиться — рука болит.
— Давай, давай, — кивнул Мак.
К ним подошел фермер.
— А кувалда у вас найдется? — спросил Джим.
Фермер ткнул пальцем в сторону маленькой пристройки к сараю.
— А нож?
— Найдется и нож. Хороший нож. Только вернуть не забудьте. — И он зашагал к дому.
Джим повернулся к товарищам.
— Двое идите в сарай, выводите сперва теленка. Он, должно быть, самый резвый.
Вернулся поспешая фермер. В одной руке он нес тяжелый молот на короткой ручке, в другой — нож. Джим взял его, осмотрел. Лезвие сточено: тонкое, узкое, конец заострился, как игла. Он потрогал его пальцем.
— Острый, острый, некогда ему тупиться, — проворчал фермер, забрал нож, обтер о рукав, поймал лучик света, поиграл им. — Сталь отменная, германская.
Четверо мужчин выволокли из сарая теленка, едва поспевая за ним, придерживая за веревку на шее, то подталкивали его боками и плечами, осаживали — он все норовил вырваться.
— Вот здесь забивайте, — указал фермер. — Тут кровь в землю впитается.
Мак возразил:
— Нет, кровь нам пригодится. Это ж питательный продукт. В чем бы только ее довезти?
— Отец ее пил, — вставил Джим. — А я не могу, тошнит. Бери, Мак, кувалду и бей вот сюда, да посильнее. — Нож он протянул Альберту Джонсону. — Последите за моей рукой. Вот здесь, как только Мак кувалдой огреет, вы ножом и полоснете. Здесь большая артерия, ее нужно вскрыть.
— А как узнать, вскрыл ты ее или нет?
— И узнавать нечего, кровь фонтаном ударит. А вы, ребята, чуть в сторону отойдите.
Двое встали по бокам, придерживая бычка. Мак ахнул молотом ему по голове, бычок припал на передние ноги. Альберт резанул ножом и отпрыгнул в сторону — из артерии хлынула кровь. Теленок подпрыгнул и медленно осел. Мордой он ткнулся в землю, ноги подкосились. По сырой земле растекалась лужа густой алой крови.
— Какая досада, что сцедить не во что, — посетовал Мак. — Будь у нас бочонок…
— С этим все! — крикнул Джим. — Выводите следующую! Сюда давай!
Помощникам его было в диковинку, как забивают бычка, но разделались они с двумя коровами, и любопытства у них поубавилось. Коровы лежали на земле, из голов сочилась кровь, Альберт вытер липкий нож куском мешковины и протянул его фермеру. Потом подогнал грузовик к тушам, помощники с натугой втащили их в кузов, свесив вялые коровьи головы за борт, чтобы кровь стекала на землю. В последнюю очередь погрузили десять мешков фасоли, сгрудив у кабины, сами уселись сверху.
Мак повернулся к фермеру.
— Спасибо, мистер.
— Это не моя ферма. И корова не моя. Я здесь издольщиком.
— Все равно спасибо. За то, что нож одолжили. — Мак помог Джиму взобраться в кабину, и тот сел рядом с водителем. Рукав рубашки у Альберта Джонсона до самого плеча побурел от крови. Альберт завел мотор, и, тяжело пыхтя, машина двинулась по проселочной до роге. Полицейский у ворот фермы поджидал их, и как только они выехали на дорогу, пристроился сзади.
Сидевшие, на мешках в кузове затянули песню.
Лишь супа просим на обед дать!
Лишь супа мы хотим отведать!
Полицейский лишь усмехнулся, а из кузова уже пропели и ему:
Слезы лить тебе весь век,
Твой начальник — гомосек!
Мак, перегнувшись через Джима, бросил Альберту:
— Городом не поедем. Нам нужно груз в целости и сохранности в лагерь доставить. Не беда, если придется круг дать.
Альберт угрюмо кивнул.
Небо очистилось, но высокое солнце не грело.
— То-то ребята обрадуются! — сказал Джим.
Альберт снова кивнул.
— Дай им вволю мяса нажраться, так они тут же спать завалятся.
Мак рассмеялся.
— Удивляюсь тебе, Альберт. У тебя что же, нет высоких представлений о благородстве рабочего класса?
— У меня вообще ничего нет, ни представлений, ни чего понасущнее.
— И терять нечего, кроме цепей, — вставил Джим.
— Как это нечего? Вон, волосы еще остались.
— Да и грузовик еще, — напомнил Мак. — Без грузовика мы б ни за что не управились.
— Доконал меня этот грузовик, — с сердцем сказал Альберт. — Чтоб ему пусто было, я с ним по миру пойду! — Альберт не сводил взгляда с дороги, но глаза у него погрустнели. Сквозь зубы он процедил: — Когда работенка есть, заработаешь, бывало, три доллара, ну, думаешь, сейчас девочку какую-никакую подцеплю. И всякий раз, как нарочно, упрется мой тарантас, закапризничает. И починка ровно в три доллара обходится. Этот чертов драндулет почище ревнивой жены.
— Живи мы в справедливом обществе, была б у тебя хорошая машина, — без тени шутливости сказал Джим.
— Да живи я в справедливом обществе, у меня б девчонка была. Я ведь не Дейкин. Это он на своем грузовике помешался, больше ничего в жизни ему не надо.
Мак повернулся к Джиму.
— Да, сразу видно, этот парень знает, чего хочет. Вовсе не машина ему нужна.
— Это ты верно подметил! — сказал Альберт. — Насмотрелся, как коров кончают, так сразу и прозрел.
13
Они уже ехали безбрежными садами. Листья яблонь потемнели после дождя, почернела и земля. По придорожным канавам бежали бурливые мутные ручейки. Полицейский не отставал, он повернул вслед за Альбертом раз, другой — грузовик дал крюк, объезжая город. За деревьями мелькали дома, там хозяйничали либо сами фермеры, либо издольщики.
