Кнут Гамсун - Новая земля (Новь)
Всѣ переглянулись вопросительно, не зная куда итти. Тогда Олэ Генрихсенъ сказалъ, что онъ лично хочетъ итти домой. Онъ думалъ о Тидеманѣ и зналъ, что если кто нуждается въ покоѣ, такъ именно онъ.
Фру Ханка думала о деньгахъ, которыя она хотѣла попросить у него, и пошла провожать мужа. Общество разсталось передъ домомъ Тидемана.
Фру Ханка тотчасъ же приступила къ дѣлу, прежде даже чѣмъ мужъ ея открылъ дверь.
"Будешь ты такъ добръ дать мнѣ сто кронъ?"
"Сто кронъ? Гм, хорошо. Но не зайдешь ли ты вмѣстѣ со мной въ контору. У меня нѣтъ денегъ при себѣ".
Они вошли въ контору.
Онъ протянулъ ей красную бумажку. Его рука сильно дрожала.
"Вотъ", сказалъ онъ.
"Спасибо… ты такъ дрожишь?" спросила она.
"Гы, это должно быть отъ того, что я весь день держалъ руль… Я хочу сообщить тебѣ радостное извѣстіе, Ханка: ты такъ часто просила меня о разводѣ; теперь я на это рѣшился, — итакъ, я согласенъ на это".
Она не вѣрила своимъ ушамъ.
Онъ соглашался дать ей разводъ? Она посмотрѣла на него, онъ былъ страшно блѣденъ и смотрѣлъ внизъ. Они стояли теперь по разнымъ сторонамъ большого прилавка.
Онъ продолжалъ говорить:
"Обстоятельства это дѣлаютъ… Мое большое дѣло съ рожью плохо кончилось, и я теперь если и не совсѣмъ обанкротился, то, во всякомъ случаѣ, бѣдный человѣкъ, быть можетъ, мнѣ не придется ликвидировать дѣла, но и только. Я не достаточно богатъ, чтобы вести прежній образъ жизни. Я не могу взять на себя такую отвѣтственность быть для тебя обузой и ни быть въ состояніи дать тебѣ хорошей жизни".
Она стояла тамъ и слушала эти слова, какъ будто издалека. Въ первую минуту у нея было неопредѣленное чувство радости, она была свободна, она освободится отъ всего, что ей въ послѣднее время было такъ противно, она опять будетъ дѣвушкой, Ханка Ланге, да, просто Ханка Ланге. Но когда она услышала, что ея мужъ былъ почти банкротомъ, это не очень ее поразило, онъ, правда, можетъ даже не ликвидировать своихъ дѣлъ; у него не было больше состоянія, но вѣдь не безъ пріюта онъ очутился, могло вѣдь быть и хуже.
"Такъ" — она сказала только, "такъ".
Пауза. Тидеманъ снова овладѣлъ собой и стоялъ, какъ тамъ на яхтѣ, казалось, съ рулемъ въ рукѣ, и взглядъ его покоился на ней. Итакъ, она не говорила нѣтъ, она не перерѣшала этого. Ахъ, нѣтъ, этого впрочемъ и нельзя было ожидать.
"Больше мнѣ нечего тебѣ сказать, Ханка", сказалъ онъ тогда.
Голосъ его былъ необыкновенно спокоенъ, почти повелительный; и тогда ей пришло въ голову, что этимъ голосомъ онъ не говорилъ съ ней въ продолженіе трехъ лѣтъ. У него была замѣчательная сила.
"Ты этого хочешь?" спросила она. "Итакъ, мы разстаемся? Да, да. Но… Ты все это обдумалъ, такъ что ты это дѣлаешь не только ради того, чтобъ исполнить мое желаніе?"
"Само собою разумѣется, что это я дѣлаю ради твоего желанія. Ты такъ часто просила меня объ этомъ, и я, къ сожалѣнію, постоянно противился этому вплоть до сегодняшняго дня". И безъ всякой злобы онъ прибавилъ: "Прошу тебя, прости, что ты изъ-за меня потеряла такъ много времени".
Она стала внимательнѣе.
"Изъ-за тебя? Потеряла время изъ-за тебя?"
"Нѣтъ? Ну, такъ во всякомъ случаѣ весь послѣдній годъ".
"Я не понимаю, что ты этимъ хочешь сказать", сказала она нетерпѣливо.
На это онъ не обратилъ вниманія и ничего не отвѣтилъ. Развѣ она не требовала постоянно развода? Такъ развѣ она не потеряла время изъ-за него? Онъ застегнулъ сюртукъ и сдѣлалъ съ полнѣйшимъ спокойствіемъ крестъ въ своемъ карманномъ календарѣ.
Она не могла не замѣтитъ это самообладаніе, котораго она раньше никогда въ немъ не видѣла; вотъ почему она сказала:
"Мнѣ кажется, ты такъ измѣнился…"
"Ахъ да, я посѣдѣлъ, но…"
"Нѣтъ, ты не понимаешь меня", перебила она его.
Тогда Тидеманъ сказалъ медленно, смотря ей въ глаза:
"Дай Богъ, чтобъ ты понимала меня такъ хорошо, какъ я тебя, Ханка! Тогда, можетъ бытъ, наше супружество не такъ бы кончилось… Да, да, намъ нужно теперь мириться съ тѣмъ, что есть; во всякомъ случаѣ, я не знаю другого выхода". Онъ застегнулъ опять свой сюртукъ, какъ бы собираясь уходить, и сказалъ: "А что касается денегъ…"
"Да, милый, вотъ деньги", сказала она и хотѣла отдать ему кредитку въ сто кронъ.
Въ первый разъ онъ сдѣлалъ рѣзкое движеніе головой.
"Я не объ этихъ деньгахъ говорю. Будь такъ любезна, потрудись хотъ теперь немного понять меня… Деньги, нужныя тебѣ для жизни, будутъ тебѣ посланы, какъ только ты дашь свой адресъ".
"Но, Боже мой", сказала она смущенно, "я должна развѣ уѣхать? Я вѣдь могу остаться въ городѣ? Да, что же мнѣ дѣлать?"
"Что хочешь. Дѣти должны остаться здѣсь, не правда ли? Я позабочусь о нихъ, на это ты можешь вполнѣ положиться. Но что касается тебя, то… Ты наймешь гдѣ-нибудь комнаты, не правда ли? Три года, все-таки, три года".
По норвежскимъ законамъ разведенные супруги могутъ снова вѣнчаться лишь по истеченіи трехъ лѣтъ.
Она все еще стояла съ красной кредиткой въ рукѣ и смотрѣла на нее. Она положительно не могла ни о чемъ думать; все кружилось въ глазахъ, но въ глубинѣ сердца она чувствовала что-то въ родѣ радости, что она теперь стала свободной. Она ничего не говорила, а онъ хотѣлъ покончить съ этимъ
"Итакъ, я хочу поблагодарить тебя, Ханка, за…" Онъ не могъ дальше говорить, онъ протянулъ ей руку, которую она взяла. "Мы, конечно, еще увидимся; но тѣмъ не менѣе я хочу теперь поблагодарить тебя, потому что, во всякомъ случаѣ, мы не будемъ оставаться вмѣстѣ… Деньги тебѣ будутъ высылаться каждый мѣсяцъ".
Потомъ онъ надѣлъ шляпу и направился къ двери.
Она слѣдила за нимъ глазами. И это былъ Андрей?
"Да, да", сказала она, "ты хочешь итти, я не буду тебя задерживать. Да, такъ значитъ мы и сдѣлаемъ… я впрочемъ совсѣмъ не знаю, что я говорю…" Ея голосъ вдругъ задрожалъ.
Дрожащими руками Тидеманъ отворилъ дверь и пропустилъ ее впередъ. Когда онъ наверху стоялъ на порогѣ, онъ подождалъ минутку, пока она подошла, тогда онъ открылъ дверь своимъ собственнымъ ключомъ и подержалъ для нея дверь. Когда она вошла, онъ сказалъ:
"Да, да, итакъ, спокойной ночи".
И Тидеманъ снова по лѣстницѣ спустился въ контору, гдѣ онъ заперся.
Заложивъ руки за спину, онъ всталъ у окна и началъ смотрѣть на улицу, ничего при этомъ не видя. Нѣтъ, она не перерѣшила этого, а вѣдь это было бы возможно; она не колебалась. Нѣтъ, нѣтъ! Да, вотъ тамъ она стояла, облокотившись на конторку, она слушала, что онъ говорилъ, и отвѣчала на это: да, такъ мы и сдѣлаемъ. Нѣтъ, колебаній не было никакихъ… Но вѣдь она также не показала и радости? О нѣтъ, она пощадила его, онъ долженъ сознаться, она настолько все же была внимательна къ нему. О, Ханка всегда была деликатной, да хранитъ ее Богъ. Какъ разъ вотъ тутъ она стояла, Ханка, Ханка!.. Но теперь она навѣрно радуется. Почему же и нѣтъ? Ея желаніе исполнилось, а дѣти вѣроятно лежатъ теперь и спятъ, обѣ, Ида и Іоанна. Подушки велики были для нихъ; онѣ были еще такія маленькія. Ну, да онъ позаботится о томъ, чтобъ напоить и накормить ихъ; ужъ не совсѣмъ вѣдь конецъ, — правда, приходится немного туго, но не совсѣмъ ужъ плохо… Тидеманъ отошелъ отъ окна и подошелъ къ конторкѣ. Здѣсь онъ просидѣлъ надъ книгами и бумагами до самаго утра.
II
Два дня Ханка напрасно искала Иргенса. Она поспѣшила къ нему, чтобъ сообщитъ ему о своей радости, о своей свободѣ, о полученной наконецъ свободѣ; но она не застала его дома. Его дверь была заперта, и когда она постучала, ей не открыли, значитъ его не было дома. Она не встрѣчала его также и въ ресторанахъ. Наконецъ, она рѣшилась ему написать, попроситъ назначитъ ей день, часъ, ей нужно поговоритъ съ нимъ о чемъ-то очень радостномъ.
Но въ продолженіе этихъ двухъ дней, благодаря долгому ожиданію, ея радость по поводу развода какъ-то исчезла; она такъ часто говорила и повторяла, что вотъ насталъ конецъ ея браку, мысли ея такъ привыкли къ этому, что не заставляли больше биться ея сердца. Она разлучена со своимъ мужемъ. — Хорошо, но вѣдь она и раньше не была такъ тѣсно связана съ нимъ. Разница не была ужъ такой большой, чтобъ можно было бы такъ долго ею заниматься.
И къ этому еще присоединилось какое-то мучительное чувство, какое-то предчувствіе горя, какая-то нѣжность при мысли о разводѣ, о томъ, что она каждую минуту должна оставить домъ; счастье ея было не велико. Ея сердце сжималось отъ удивительно страннаго захватывающаго ощущенія, когда дѣти болтали съ ней и протягивали къ ней руки. Отчего могло это происходить? Въ послѣднюю ночь она опять встала и посмотрѣла на дѣтей, когда они спали. Вотъ онѣ каждая въ своей постелькѣ; онѣ сбросили съ себя одѣяла, такъ что были голенькими до самыхъ рукъ, но, несмотря на это, онѣ крѣпко спали и шевелили во снѣ руками и пальцами. Славныя дѣтки, онѣ лежали тамъ такія розовенькія, со сбившимися на грудь рубашенками. Она осторожно завернула ихъ въ одѣяльца и, опустивъ голову на грудь, долго стояла надъ ними въ безмолвномъ волненіи.
