Сомерсет Моэм - Карусель
Тут мисс Гловер вставила единственную остроумную ремарку в своей жизни.
— Признаюсь откровенно: я думаю, вы выглядите на все двадцать пять, мисс Ли, — ответила она с мрачной ухмылкой.
— Ах вы нахальное создание! — засмеялась мисс Ли и, приказав извозчику ехать дальше, на прощание помахала рукой мисс Гловер, пейзажам ее юности и полям, которые казались неотъемлемой частью ее самой.
Поскольку декан некоторым образом дал понять, что не особенно желает видеть у себя мисс Ли еще какое-то время, она на следующий день отправилась в Лондон. Внезапно ее охватила непривычная тревога, и она начала сильно жалеть о своем решении провести зиму в Англии. Миссис Мюррей уже уехала в Рим, и вид Беллы, отправлявшейся на континент, еще больше распалил в ней жажду странствий. Она представила себе все восхитительные маленькие беспокойства на таможне, особый, чуть затхлый запах салонов гостиничных автобусов, очаровательную скуку длинных путешествий на поезде, милые неудобства иностранных гостиниц. Перед ее мысленным взором возникла тусклая пасмурность Булони, а ее ноздри словно вдыхали хорошо знакомые ароматы порта и вокзала.
Но поезд, в котором она ехала, остановился в Рочестере, и ее рассеянный взгляд вдруг задержался на пейзаже, который, как она вспомнила, однажды превозносил Бэзил Кент: небо с массивными облаками потемнело и отражалось на гладкой поверхности реки Медуэй; высокие трубы выплевывали клубы дыма, рисующие извилистые узоры на сером фоне, а низкие фабричные здания побелели от пыли. Стороннему наблюдателю это зрелище действительно могло показаться красивым — оно поражало скупостью линий и приглушенными скудными красками, как на изысканной японской гравюре.
Мисс Ли вбежала в дом.
— Дайте мне мой чемодан, — сказала она изумленной горничной. — Можете ехать в Лондон. Я остаюсь здесь.
— Одна, мадам?
— Можно подумать, кто-то захочет со мной сбежать! И побыстрее, иначе я очень рассержусь.
Она схватила сумку, быстро вышла из вагона и, когда поезд умчался прочь, вздохнула с огромным облегчением. Ее удивительно успокаивало то, что она осталась одна в незнакомом городе, где никто ее не знал, и она ощутила удивительное возбуждение. Изучив гостиничные автобусы, выбрала самый лучший и уехала.
С характерным упрямством она не обращала особого внимания на наиболее популярные достопримечательности, которые посещали туристы. Мисс Ли воображала, что произведение искусства может вызвать лишь сдержанный энтузиазм, а его запасы истощались, прежде чем она успевала подойти даже к признанным мировым шедеврам. Если она попадала в новый город на континенте, то обычно бродила там без определенной цели, наблюдая за людьми, и ничто не приводило ее в больший восторг, чем какой-нибудь заброшенный сад или украшенный дверной проем, о котором старый добрый Бедекер[41], специально оставленный дома, даже не упоминал. Поэтому тем вечером при свете фонарей обитатели Рочестера, возможно, видели изящную просто одетую даму в летах, которая лениво прогуливалась по Главной улице, осматривая ее внимательно, с живым интересом и терпением, и, очевидно, испытывая при этом чувство глубокого удовлетворения. В те мгновения дом на Олд-Куин-стрит ей казался тюрьмой, верный дворецкий — главным надзирателем, а восхитительный ужин, приготовленный по всем правилам, вызывал большее отвращение, чем похлебка и черствый хлеб.
Наконец, изрядно утомившись, мисс Ли вернулась в гостиницу. Немного отдохнув, она отправилась в ресторан. Официант посадил ее за маленький столик, и, ожидая, пока принесут ужин, она с отсутствующим видом теребила украшение эпохи Возрождения, с которым никогда не расставалась. Мисс Ли еще не успела рассмотреть посетителей, которые сидели в этом большом зале, и теперь, медленно подняв глаза, обнаружила, что ее с ужасом буравит взглядом дама — миссис Кастиллион. Ее лицо стало чрезвычайно бледным, так она разволновалась. Сначала мисс Ли не поняла, в чем дело, но потом увидела, что ее знакомую сопровождает Реджи Бассетт. Обе дамы не подали виду, что заметили друг друга: миссис Кастиллион опустила взгляд и, едва заметно шевеля губами, обратилась к Реджи. Тот вздрогнул и инстинктивно хотел повернуться, но спутница быстро одернула его. Они сидели довольно далеко от мисс Ли и переговаривались шепотом, словно боясь, что их слова донесутся до нее. Мисс Ли с интересом взглянула на них еще раз, и миссис Кастиллион снова поспешно опустила глаза. Она оставалась такой бледной, что мисс Ли даже подумала, будто она может упасть в обморок. Реджи налил в бокал шампанского, и миссис Кастиллион его быстро выпила.
— Думаю, их ужин будет не очень приятным, — пробормотала старая дева, сдержав улыбку. — Интересно, почему они вообще выбрали Рочестер?
Потом она мысленно обругала Фрэнка за то, что он не поделился с ней тайной, которая, как она сразу догадалась, была ему прекрасно известна. На самом деле мисс Ли смутилась не меньше, чем миссис Кастиллион, поскольку и не подозревала, что эту пару могут связывать отношения, предполагающие выезды в деревню по уикэндам. Но она могла оценить обстановку. Поджав губы и вспомнив, что Пол Кастиллион сейчас должен выступать на политическом собрании на севере Англии, мисс Ли улыбнулась. Ее снедало желание узнать, что предпримут незадачливые любовники, ибо ей всегда нравилось наблюдать за поведением людей в щекотливых ситуациях. Она вроде бы и не смотрела на них, но все же заметила, что их вялый диалог сменился неловкой тишиной, не нарушая которой они и закончили трапезу. Нельзя было отрицать, что сама мисс Ли ужинала не только с невозмутимостью, но и с удвоенной энергией.
— И не знала, что в английских гостиницах так хорошо готовят, — пробормотала она и позвала официанта. — Можете сказать мне, кто эта леди за пятым столиком, если считать отсюда?
— Миссис Барлоу, мадам. Они приехали только сегодня днем.
— А джентльмен рядом с ней ее муж или сын?
— Муж, мадам, как я полагаю.
— Пожалуйста, принесите мне газету.
Миссис Кастиллион и Реджи должны были пройти мимо мисс Ли по пути к выходу, и она, отчасти из вредности, твердо решила не покидать своего места. Она обладала достаточно хорошим зрением, чтобы заметить глубочайшее отчаяние на лице своей знакомой, когда рядом с заказанной чашкой кофе появилась «Вестминстер газетт». Мисс Ли раскрыла ее и вскоре погрузилась во внимательное изучение передовицы.
Помощи ждать не приходилось, и миссис Кастиллион могла надеяться только, что ей самой как-то удастся обернуть ситуацию себе на пользу. Реджи встал и лениво побрел к выходу, уставившись в пол, с сердитой гримасой на красивом лице, которая позволяла предположить: миссис Кастиллион еще достанется за эту нелепую случайность. Но та повела себя более дерзко: она прошла пару шагов за ним, с прямой спиной, покачивая бедрами, как обычно, и, добравшись до мисс Ли, остановилась с изумленным возгласом, который прозвучал весьма естественно:
— Мисс Ли, кто бы мог подумать! Как чудесно, что вы здесь оказались!
Она протянула руку, изображая неимоверную радость. Мисс Ли холодно улыбнулась:
— А я давно вас заметила, миссис Кастиллион.
— Вы здесь ужинали? Как удивительно, что я вас не видела! Но у меня сегодня день странных совпадений. Когда я приехала в гостиницу, то первым делом наткнулась на мистера Бассетта. Я пригласила его поужинать со мной. Похоже, он гостит тут неподалеку. И как вы его не заметили!
— Заметила.
— Так почему же вы не подошли и не заговорили с нами? Мы могли бы поужинать все вместе.
— Вы, должно быть, считаете меня полной дурой, моя дорогая! — произнесла мисс Ли с выражением презрения, смешанного с весельем.
При этих словах миссис Кастиллион вздрогнула, ее лицо вдруг стало серым, а в глазах отразился малодушный испуг. У нее не хватило сил продолжать игру, на успех которой она поначалу рассчитывала. Более того, она поняла, что все это бесполезно.
— Вы ведь не выдадите меня, мисс Ли? — прошептала она с таким страхом, что голос был едва слышен.
— Я не сомневаюсь, что любопытство — мой главный порок, — ответила мисс Ли, — но только не бестактность. Лишь глупцы обсуждают что-то конкретное, люди умные больше интересуются абстрактным.
— Вы знаете, что мать Пола отдала бы половину своего состояния за сведения о том, что я была здесь с мужчиной? О, как бы она обрадовалась, если бы ей представилась возможность поймать меня! Ради Бога, пообещайте, что никогда не скажете никому ни слова! Вы ведь не хотите разрушить мне жизнь?
— Торжественно обещаю.
Миссис Кастиллион вздохнула с облегчением, едва не заплакав от волнения. В зале уже было пусто, если не считать официанта, который яростно вытирал стол, но ей казалось, будто он с подозрением за ними наблюдает.
