Жюль Ромэн - Доногоо-Тонка, или Чудеса науки
Директор — человек тучный, бородатый, цветущий. Он просит сесть.
Обмен предварительными фразами. Неопределенные, учтивые жесты директора.
_________________________«В общем, господин директор, дело представляется в следующем виде: мне нужно двадцать пять миллионов для того, чтобы поднять город Доногоо-Тонка на ту степень развития, которой он заслуживает и которой он до сих пор еще не достиг; и для того, чтобы использовать удивительную золотоносную область, центром которой он является.»
_________________________Затем:
Директор, по-видимому, сначала сбит с толку как непомерностью требования, так и апломбом Ламандэна.
Потом он просит пояснений. Ламандэн воодушевляется, жестикулирует, что-то чертит в воздухе.
Он извлекает том третий, раскрытый на незабвенной странице, и вручает его директору.
Тот слушает с двусмысленным выражением лица, понемногу переходящим в улыбку.
Но Ламандэн, с нахмуренными бровями, с победоносной складкой рта, хлопает по портфелю и открывает его.
_________________________«Вы увидите, господин директор, что думал о Доногоо-Тонка и его области еще десять лет тому назад великий ученый, знаменитый профессор Французской Коллегии, гений которого делает честь и нашей родине, и человечеству; я разумею Ива Ле Труадека…»
_________________________Тот читает не без некоторой почтительности, как будто даже немного поколеблен, но весьма любезно объясняет, что «в настоящее время невозможно… банк и без того перегружен… крупные обязательства… безусловно очень жаль… вопрос необходимо исследовать… я буду иметь в виду… оставьте мне ваш адрес… мы посмотрим».
Ламандэн удаляется.
Он опять на улице. Несколько шагов. Еще банк. Он входит.
Повторяется предыдущая сцена, с легкими вариантами и большей стремительностью в ходе действия. Ламандэн опять пускает в ход портфель. Тот же результат.
Снова улица. Третий банк. Та же сцена, еще быстрее.
И так до седьмого банка, с постоянным ускорением ритма событий, так что седьмая сцена проносится, как видение утопающего.
2
Изнеможденный Ламандэн падает на стул в уголке бара Биар. Он спрашивает себе кофе.
Лицо его сначала выражает полную прострацию;
потом отвращение, горечь;
потом как бы иронию;
потом нечто вроде: «Могло быть и хуже»;
потом нечто вроде: «Как я им это поднес! Каков докладец!»;
потом: «В сущности, все они тряпки. Предложи я им побольше, я бы их подцепил»;
потом желание попробовать еще раз, немного погодя;
потом намерение попробовать сейчас же.
Он допивает чашку, платит, уходит.
3
Узкая улица, в том же квартале. Маленький, невзрачный банк. Ламандэн входит туда.
События протекают более или менее в обычном порядке, но без всякой поспешности.
Разница в том, что все здесь, начиная от фуражки мальчика и кончая жакетом директора, свидетельствует о неуверенности балансов и о рези в несгораемом шкафу.
Ламандэн садится, представляется, излагает, рассуждает.
Директор слушает очень терпеливо, с неподвижным лицом.
В нужную минуту Ламандэн хлопает по портфелю и извлекает том третий. Директор дает ему договорить; потом, чрезвычайно любезно:
_________________________«Само собой, ни одному слову из всего этого я не верю. Но так как вы, по-видимому, ловкая бестия, а мне необходимо на этих же днях заработать миллион, мы постараемся договориться.»
_________________________Смятенные гримасы Ламандэна. Потом широкая улыбка с той и с другой стороны. Потом сердечное рукопожатие. Они условливаются о «началах», назначают друг другу свидание в самом непродолжительном времени и расстаются не без излияний.
4
Мсье Ле Труадек у себя в кабинете. Он озабочен. Он перебирает бумаги, быстро перечитывает то письмо, то газетную вырезку, качает головой.
Он встает, делает несколько шагов; но карта Америки неудержимо притягивает его к себе. Его взгляд приковывается к области Тапажоша. Это пристальный, пламенный, гневный взгляд.
И вот из этой точки на карте тихонько поднимается дымок, словно в фокусе сильной лупы.
Но кто-то стучит. Старая служанка входит с письмом.
_________________________Дорогой профессор, извините, что я все это время не давал Вам знать о себе. Но, как Вы увидите, я не пребывал в бездействии.
Вы меня бесконечно обяжете, если согласитесь прочесть в субботу, в 3 часа, для небольшого собрания капиталистов, научный доклад о городе Доногоо-Тонка и о минеральных богатствах его области.
Дело в том, что я только что основал вместе с одним очень даровитым финансистом «Франко-американское Главное Общество для украшения и расширения города Доногоо-Тонка и интенсивной эксплуатации его золотоносной области» или, короче, «Общество Доногоо-Тонка».
Я имею возможность предложить Вам за Ваш доклад гонорар в размере 5000 (пяти тысяч) франков.
К тому же, текст этого доклада будет Вам мною доставлен накануне вечером.
Портной, бельевщик, шапочник и сапожник явятся к Вам сегодня же снять мерку. Распоряжения им даны. Вам ни о чем не надо заботиться.
После Вашего доклада мой друг Лесюер сообщит в дружеской беседе о своем недавнем исследовательском путешествии в Доногоо-Тонка и о вынесенных им впечатлениях, то есть о впечатлениях, которые он не преминул бы вынести, если бы обстоятельства не задерживали его все эти годы на Монмартре.
Примите, дорогой профессор, уверение в моей почтительной преданности
О. Ламандэн _________________________На экране изображение письма, параграф за параграфом, чередуется с изображением лица мсье Ле Труадека, что позволяет нам улавливать малейшие изменения его физиономии.
5
Мсье Ле Труадек стоит, склонив голову, заложив за спину руки, в одной из которых держит письмо.
В высокой совести ученого начинается торжественная борьба.
Его лицо, порой движения руки, туловища, плеч передают нам все ее фазы.
Но с первого же мгновения зритель должен понять, что эта трагическая борьба — притворство.
В глубине, в самой глубине души у мсье Ле Труадека нет никаких колебаний. Но на поверхности — другое дело.
Он спрашивает себя: «В чем мой долг? Ибо нечего лукавить, я знаю только свой долг, я исполню только свой долг».
Но долг не всегда прост и очевиден. Это было бы слишком удобно.
В сущности, речь идет об интересах науки и человечества. В чем заключаются эти священные интересы?
Конечно, истина, истина… с большой буквы. Известная форма истины… отвлеченной истины!
…Но есть также истина… живая… наука творческая… творящая истину… Есть человечество… вечно родящее… человечество, которое хочет расти… которое хочет созидать… и которому дела нет до теоретической истины.
Но за этим немым словопрением зритель должен отчетливо видеть две довольно элементарные мысли, две коротенькие фразы:
«Ив Ле Труадек, член Института» и
«5000 франков».
В самом патетическом месте этого кризиса кто-то стучит в дверь и входит улыбающийся, напомаженный, решительный закройщик.
6
Опушка леса. Ламандэн мечется в гуще разнообразно одетых личностей: индейцев с перьями, негров, гаучо, пеших и конных стрелков, боев и т. д.
Уходящие вдаль шалаши и бараки. Тележки. Паланкины. Ручные колясочки.
Ламандэн в сюртуке отчаянно потеет. Он отдает распоряжения статистам и съемщикам.
Он ставит сцену рукопашной схватки двух золотоискателей со стрельбой из револьверов.
Но местность недостаточно прибрана. Ламандэн удаляет обломок ночного горшка, который торчит слишком явственно и портит впечатление.
После нескольких опытов и повторений сцена налаживается. Один из авантюристов простерт на земле. Конная полиция настигает убийцу и разгоняет толпу.
Ламандэн, довольный, поздравляет всех и каждого и жмет им руки. В том числе и мертвецу, который встает, смахивая пыль.
7
Небольшой лекционный зал. Полсотни слушателей, людей, по-видимому, денежных.
