Жюль Ромэн - Доногоо-Тонка, или Чудеса науки
Обзор книги Жюль Ромэн - Доногоо-Тонка, или Чудеса науки
ПРИМЕЧАНИЕ
Обрамленные части текста появляются на экране. Остальное передается игрою актеров и средствами постановки.
Поскольку в самом тексте не дано особых указаний, сцены должны исполняться в обычном ритме жизненных событий. Нужно прежде всего остерегаться однообразной и неприятной торопливости, которую слишком многие считают, по-видимому, одной из основных условностей кинематографического искусства.
Там, где на этот счет возможны некоторые сомнения, — например в сценах, где единственными событиями являются мысли действующих лиц, — лучше погрешить излишней медленностью и преувеличенным старанием выразить все намерения и все оттенки.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
В Париже, в Виллетском порту, вершина Мозельского моста прямо в небе, с башенными часами.
Бенэн и Ламандэн, взойдя с противоположных концов, не видя друг друга, вдруг сталкиваются носом к носу.
Бенэн рассыпается в выражениях дружбы. Ламандэн отвечает на них; но вид у него унылый и почти что зловещий.
Сколько у них есть, о чем рассказать друг другу! Ламандэн не может похвастать здоровьем, ни душевным, ни телесным. Он похудел. Он показывает на свой слишком широкий сюртук, на свой жилет, похожий спереди на высосанную виноградину, на пояс брюк.
Бенэн удостоверяется и соболезнует.
2
Силуэты Бенэна и Ламандэна сходят по ступеням Мозельского моста на фоне прозрачного парижского неба. Мысль Бенэна направлена на Посольский кабачок, и его палец указывает туда же.
Они спускаются на набережную, идут между бассейном и доками, огибают здания. Они у кабачка.
Они входят, садятся. Бенэн спрашивает бутылку белого вина. У Ламандэна вид удрученный. Он поясняет, что у него «душа остановилась». Бенэн его допрашивает. Ламандэн, с разочарованными жестами, признается, что на Мозельский мост он взобрался не без намерения броситься в воду. Бенэн возмущен, удивлен, негодует. Этому надо положить конец! Бенэн осушает раз за разом два стакана белого вина. Он стучит кулаком по столу. Его дружба уязвлена.
Он скрещивает руки. Качает головой. Поникший Ламандэн, видимо, просит прощения.
Но лицо у Бенэна озаряется. Он шарит по карманам, достает бумажник огромных размеров, долго роется в нем и, наконец, извлекает карточку, которой потрясает перед носом товарища.
_________________________ ПРОФЕССОР МИГЕЛЬ РУФИСКЕ командор португальского ордена Христа директор института биометрической психотерапии понедельник, среда, пятница от 2 до 6 час. Лондонская ул., 117 _________________________Из другого кармана он достает другой, столь же набитый бумажник, а из бумажника — сложенное вдвое объявление. На первой странице значится:
_________________________ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ПОКОНЧИТЬ С СОБОЙ… не премините перевернуть эту страницу _________________________Затем, если раскрыть объявление:
_________________________ ПРОФЕССОР МИГЕЛЬ РУФИСКЕ 117, Лондонская улица, 117 СПЕЦИАЛИСТ ПО САМОУБИЙСТВУ внушит вам в недельный срок страстную любовь к жизни _________________________Бенэн машет объявлением перед носом у Ламандэна, словно платком, напитанным укрепляющим составом. Дыхание Ламандэна учащается; но возле губ заметна тень улыбки.
Бенэн принимается восхвалять профессора Руфиске и требует от Ламандэна, чтобы тот отправился к нему немедленно.
Что Ламандэн и обещает.
3
Стоя на тротуаре Лондонской улицы, Ламандэн взирает на фасад «Института биометрической психотерапии», о коем вещает большая вывеска.
Это пышный особняк, чуть-чуть кричащий. Ждет вереница экипажей.
Ламандэн входит в вестибюль. Его встречает расшитый швейцар, осведомляется, что ему угодно, подводит его к лифту.
Лифт кубический, весь из зеркальных стекол, похож на огромную шкатулку для драгоценностей.
Два этажа вверх. Другой вестибюль. Лакей в белых чулках. Ламандэн обращается к нему. Лакей принимает важный вид, разводит руками. Видеть профессора лично очень трудно. Профессор осажден посетителями и принимает только тех, кому назначил прийти. В подтверждение своих слов лакей отворяет дверь в обширную приемную. Видна целая перспектива клиентов, сидящих, стоящих, присевших на пол, прислонившихся к стене, подпирающих друг друга спиной — словом, в самых разнообразных сочетаниях, причем у каждого либо поза, либо выражение лица, либо костюм свидетельствуют о неуравновешенности умственных способностей.
Ламандэн подходит к двери. Его взгляд словно заворожен, его походка несвободна. Он на пороге; он прислоняется к косяку; он наклоняет голову внутрь приемной.
На экране расстилается содержимое его взгляда; большая приемная, где нет другой мебели, кроме стола и стульев, но вздувшаяся и готовая лопнуть от бреда.
Бессмыслица, сочащаяся из стольких мозгов, становится осязаемой. Начинаешь различать как бы тончайший пар, исходящий от человеческих тел и понемногу отягчающий воздух. Особенно мощной дымовой трещиной служит одна женщина, сидящая на пуфе посреди комнаты и одетая, как старая рулеточница из Монте-Карло. Благодаря этому, самые предметы искажаются. Ножки у стола извиваются, а доска коробится. Стены отступают, и можно подумать, что они сейчас закружатся.
Теперь на экране — лицо Ламандэна.
Сначала оно выражает напряженное и покорное удивление;
потом стеснение, подавленность;
потом какой-то улыбчивый испуг;
потом таинственное согласие, от которого мякнет рот и довольно глупо светятся глаза;
потом слепое опьянение.
Но лакей трогает его за плечо.
Ламандэн поворачивается всем телом, приходит в себя, шарит по карманам, наконец, достает карточку.
_________________________ А. П. БЕНЭН совершенно исключительно рекомендует своего старого и близкого друга Ламандэна просвещенному вниманию проф. Командора Мигеля Руфиске. Ул. де Соль, 4. _________________________Лакей рассматривает карточку, качает головой, затем скрывается в маленькую дверь. Ламандэн снова погружается в созерцание приемной.
Лакей возвращается и делает легкий знак. Ламандэн идет за ним. Узкий коридор; потом кабинет профессора.
Это большая и высокая комната, уставленная странными предметами: приборами с разграфленными циферблатами; всевозможных размеров записывающими валиками; батареями трубок, соединенных витой проволокой; большими стеклянными дисками с серебряным и золотым секторами; какими-то коромыслами; индукционными катушками.
Особо выделяется широкое кресло на подставке, с медным головодержателем, медными ручками и медными же педалями.
От сиденья, от спинки, от ручек, от педалей, от головодержателя идут провода и гибкие трубки, соединенные с разными самопишущими приборами.
Неподалеку от кресла на мольберте высится большая черная доска. Слева от доски стоит маленький чернокожий грум в красном, с мокрой губкой и чашкой, полной кусков мела.
Справа у стены большой шкаф, состоящий из нескольких сот нумерованных выдвижных ящичков.
Проф. Мигель Руфиске во фраке, с орденской лентой на шее и сложно сверкающим командорским крестом, любезно встречает Ламандэна и задает ему несколько вопросов.
Затем приглашает его сесть в кресло. Ламандэн повинуется, но выказывает некоторое беспокойство. Проверяя, все ли в порядке, профессор роняет пять-шесть фраз насчет своих принципов и своего метода.
Он поправляет положение рук и ног пациента; укрепляет головодержатель.
_________________________ «Закройте глаза. Напряженно думайте. И не обращайте на меня внимания». _________________________Ламандэн закрывает глаза, его лицо принимает сосредоточенное выражение. И вот, мало-помалу стрелки на циферблатах вздрагивают, приходят в движение. Они колеблются, дрожат, более или менее неуверенно замирают. Профессор следит за ними, потом, не спуская с них глаз, принимается решать на доске головокружительные уравнения. Он вычисляет с такой быстротой, что доска заполняется в один миг; но стоящий рядом грум стирает не менее быстро; и когда в руке у профессора ломается мел, он стремительно подает другой кусок. Время от времени Ламандэн тяжело вздыхает. Стрелки тотчас же вздрагивают и ныряют в ту область циферблата, которая на барометрах называется: «Великий дождь. Буря». Наконец, профессор Командор переводит дух и крупными буквами пишет посередине доски:
