Жюль Ромэн - Кнок, или Чудеса медицины
Обзор книги Жюль Ромэн - Кнок, или Чудеса медицины
ПРЕДИСЛОВИЕ
Комедии Жюля Ромэна чрезвычайно интересны в двух отношениях. С одной стороны, это талантливая попытка применения принципов «унанимизма» к драматическому творчеству. В самом деле, настоящие «герои» его пьес — совершенно так же, как и в повестях его — не конкретные персонажи в их индивидуальном или типовом обличьи, но мысли, психологические комплексы или социальные силы, живущие своей особенной и целостной, подчас курьезной жизнью. Таковы профессор Ив Ле Труадек, значительный не сам по себе, но лишь в сочетании с известной общественной средой, в обеих посвященных ему комедиях; таковы же доктор Кнок, случайный воплотитель некоей идеи, имеющей как бы самостоятельное бытие, или безличная хозяйка магазина из «Искры» и ее безличный жених со скрестившимися в них глубоко противоположными социальными тенденциями.
С другой стороны, пьесы Ж. Ромэна крайне оригинальны в смысле жанра. Несомненно связанные с мольеровской традицией и имеющие нечто общее с распространенным во Франции типом актуально-назидательных пьес (pieces a these), они весьма своеобразны по своей манере. Это не психологический реализм и в то же время не сатирический гротеск, но какое-то удивительное соединение черт того и другого. Комедии Ж. Ромэна полны смелой и острой выдумки, можно сказать даже фантастики, но самые пикантные положения и самые причудливые образы в них свободны от сколько-нибудь ощутимого шаржа. Невероятное представлено так, что оно кажется естественным и обыденным. Теряется грань между карикатурой и реальностью. И главный прием, с помощью которого это достигается, состоит в «маскировке» комического приема!
Отсюда большая свежесть и высокая литературность пьес Ж. Ромэна, объясняющая их выдающийся сценический успех у французской публики, воспитавшейся на традициях «литературной» комедии. Нет сомнения, что и русский читатель, привыкший за последние годы к иному типу драматургии, оценит эти шедевры глубокого и изящного остроумия, по меньшей мере столь же привлекательные в чтении, как в сценическом воплощении.
Обе пьесы написаны Ж. Ромэном в самые последние годы. «Кнок» (Knock ou le Triomphe de la Medecine) впервые был поставлен на сцене театра Елисейских Полей в Париже, 15 дек. 1923 г., «Искра» (La Scintillante), — в том же театре, 7 окт. 1924 г.
А. А. СмирновДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Кнок
Доктор Парпале
Муске
Бернар
Городской барабанщик
Первый парень
Второй парень
Сципион
Жан
Г-жа Парпале
Г-жа Реми
Дама в черном
Дама в лиловом
Горничная
Голос Мариеты, за сценой
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Действие происходит внутри или около очень старого автомобиля, типа 1900–1902 гг. с кузовом огромной вместимости (большой четырехместный фаэтон, позже переделанный в полу-торпедо с помощью металлической обшивки). Много меди. Маленький чехол на моторе делает его похожим на жаровню.
В течение некоторой части действия автомобиль движется. Он отъезжает от маленькой станции и затем поднимается по дороге, идущей в гору.
Сцена первая и единственнаяКнок, доктор Парпале, г-жа Парпале, Жан.
Доктор. Все ваши вещи здесь, дорогой коллега?
Кнок. Все, доктор.
Доктор. Жан заберет их к себе. Мы втроем прекрасно поместимся внутри. Экипаж очень просторный, и откидные сиденья такие удобные. Да, это вам не современная, всюду обуженная конструкция!
Кнок, Жану, который берет ящик. Осторожнее с этим ящиком. У меня там уложены хрупкие аппараты.
Жан начинает громоздить чемоданы Кнока.
Г-жа Парпале. Вот Торпедо, о котором я бы потом долго жалела, если бы мы имели глупость его продать.
Кнок удивленно смотрит на машину.
Доктор. Потому что, в конце концов, этот Торпедо сохранил все преимущества старого большого фаэтона.
Кнок. Да, да.
Вся скамья передка исчезает под грудой багажа.
Доктор. Глядите, как удобно разместились ваши чемоданы. Они нисколько не стесняют Жана. Жалко даже, что у вас нет больше багажа. Вы бы тогда лучше убедились в удобстве моей машины.
Кнок. Далеко отсюда до Сен Мориса?
Доктор. Одиннадцать километров. Заметьте, что такая отдаленность от железной дороги очень хороша для сохранения пациентов. Больные не выкидывают таких штук, чтобы ездить за консультацией в центр.
Кнок. Разве не ходит дилижанс?
Доктор. Ветхая колымага, вызывающая охоту идти пешком.
Г-жа Парпале. Здесь невозможно обойтись без автомобиля.
Доктор. Особенно при нашей профессии.
Кнок вежливо хранит молчание.
Жан. Можно пускать в ход?
Доктор. Да, начинайте пускать его в ход, мой друг.
Жан предпринимает целый ряд манипуляций: снимает чехол с мотора, отвинчивает свечи, накачивает бензин и т. п.
Г-жа Парпале, Кноку. Пейзаж всю дорогу восхитительный. Зинаида Флерио описала его в одном из своих романов, название которого я забыла. (Садится в автомобиль. Мужу). Ты устроишься на откидном сиденье, не правда ли? Доктор Кнок займет место рядом со мной, чтобы лучше любоваться видом.
Кнок садится слева от г-жи Парпале.
Доктор. Машина такая вместительная, что можно сидеть с удобством втроем на заднем диване. Но, чтобы насладиться панорамой, следует разместиться просторнее. (Подходит к Жану). Все в порядке? Кончили наливать бензин? В оба резервуара? Не забыли немного прочистить свечи? Это не лишнее после переезда в одиннадцать километров. Хорошенько заверните карбюратор. Старый фуляр был бы лучше этой тряпки. (Возвращается обратно). Прекрасно! Прекрасно! (Садится в автомобиль). Я хочу сесть — простите, дорогой коллега я хочу сесть на это широкое откидное сиденье, или, лучше сказать, складное кресло.
Г-жа Парпале. Дорога поднимается вверх до самого Сен Мориса. Идти пешком со всеми этими вещами было бы ужасно. Но переезд в автомобиле — одно очарованье.
Доктор. Было время, дорогой коллега, когда мне случалось заигрывать с музой. Я написал сонет в четырнадцать строк, посвященный красотам природы, которые сейчас нам откроются. Черт меня побери, если я его еще помню.
«О, глубина долин, пастушеский приют…»
Г-жа Парпале. Альберт, за последние годы ты упорно повторяешь: «глубина долин». Раньше у тебя было: «О, пропасти долин».
Доктор. Ты права! Ты права! (Раздается взрыв). Вы слышите, дорогой коллега, как хорошо работает мотор. Несколько поворотов рукоятки, чтобы вызвать газ, и вот уже… взрыв… Вот!.. Вот!.. Мы едем.
Жан садится на место. Автомобиль приходит в движение. Постепенно проносится пейзаж.
Доктор, после короткого молчания. Поверьте мне, мой дорогой преемник (хлопает Кнока по плечу). Ибо с этой минуты вы мой преемник! Вы сделали выгодное дело. Да, с этой минуты все мои пациенты — ваши. Если бы даже сейчас, на дороге, один из них, узнав меня, несмотря на скорость, с какой мы несемся, попросил помощи у моего искусства, я бы отстранился со словами: «Сударь, вы ошибаетесь. Местный врач — вот он» (показывает на Кнока). И я не выйду из своей берлоги (потрескивания мотора), разве что вы меня формально пригласите на консилиум (снова треск). Но вам посчастливилось напасть на человека, решившегося на смелый шаг.
Г-жа Парпале. Мой муж поклялся окончить свою карьеру в большом городе.
Доктор. Спеть свою лебединую песню на широкой сцене! Немного смешное тщеславие, не правда ли? Я мечтал о Париже, но готов удовольствоваться Лионом.
Г-жа Парпале. Вместо того, чтобы спокойно закруглить здесь свое состояние!
Кнок смотрит на них по очереди, что-то обдумывая и изредка бросая взгляд на пейзаж.
Доктор. Не смейтесь слишком надо мною, дорогой коллега, Благодаря этой маленькой моей мании вы получаете всю мою клиентуру за ломоть хлеба.
Кнок. Вы находите?
Доктор. Это совершенно очевидно!
Кнок. Во всяком случае, я не торговался.
Доктор. Это правда, и ваша решительность мне понравилась. Я был глубоко восхищен тем, что вы все выяснили путем переписки и явились на место с готовым договором в кармане. Я увидел в этом нечто рыцарское, можно сказать даже, нечто американское. Зато я могу вас вполне поздравить с прибылью: ибо здесь действительно есть прибыль. Ровная клиентура, без скачков…
