Иоганнес Бехер - Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

О вы, кто ищет утешенья в храме!..
Святые носят каменный наряд.
В ночах озарены прожекторами,
Обломки дряхлой древности стоят.
Вы, кто себя еще не смог найти,
Вы, люди, потерявшие друг друга,
Какие вам откроются пути В бессмысленном метании по кругу?
Вы, кто глаза до крови натрудил,
Следя за ходом стрелок! Ведь идут
Часы так медленно. Их бой не возвестил.
Что времена счастливые грядут.
Вы, кто читает в книгах про героя,
Что смерть презрел и пересилил тьму,
Про господа, что создал нас с тобою
По образу-подобью своему,
О смелых племенах и о титанах
(Чего пытливый мозг не сочинит!),
О дивных островах и чудо-странах,
О тайнах затонувших Атлантид;
Вы, кто такого человека ищет,
Который бы прославил этот век
И был ясней умом и сердцем чище
Всех, кого звал вождями человек;
Вы, кто прикованы к своим машинам,
Познали горе, рабство и позор,
Стремясь в мечтах к невиданным вершинам, —
Сюда, сюда свой обратите взор!

Открыв мечтаний светлые врата,
Вступает человек в Страну Советов.
Какой ты стала маленькой, мечта,
Перед величьем зримой яви этой!
Себя самих и землю изменяя,
Здесь люди воздвигают города.
В пески пустынь безжизненного края
Из шлюзов мощно хлынула вода.
Прокладывая рельсы в глушь окраин,
Народ встает во весь гигантский рост.
Пространств, времен, движения хозяин,
Он достигает недоступных звезд.
Твердыню знаний смог он с боя взять,
Он изменил лицо самой природы.
И мысли благородная печать
Лежит на светлом облике народа.
Смеясь, он может месяца коснуться,
Паря, как птица, в белых облаках.
Об эту силу насмерть разобьются
Немое одиночество и страх.
И самолетом разрезая тучи,
Он землю озирает с высоты
И видит в ней, прекрасной и могучей,
Свои неповторимые черты.
В минувший мрак и в завтрашние зори
Ему дано проникнуть одному.
Что с нами было и что будет вскоре,
Известно с достоверностью ему.
Исполненный священного дерзанья,
Он прозревает сложный ход времен.
Не зря им пройден долгий путь страданья,
И новой мерой землю мерит он!

Среди пустыни дерево росло
В сиянии плодов своих чудесных.
И даже ночью было там светло
Среди песков, безводных и безлесных.
Кто создал новый мир в трудах совместных?
Чье восторжествовало ремесло,
Чтобы цвела пустыня и росло
Там дерево взамен светил небесных?
Эпоха плодородия пришла,
И, значит, зеленеть пора пустыне.
Свободны люди от нужды и зла.
Мечтаньям дерзким время сбыться ныне.
Роятся звезды, чуя высоту.
Летит народ и светит на лету.

Прожектор купола зажег лучами,
Заигрывая с церковью старинной,
И церковь куполами, как плечами,
Поводит, танец начиная чинно.
Лучи шныряют в небесах над нами.
На Красной площади — толпа единой
Сплошной лавиной, как живое пламя,
Плывет в гигантском танце исполина.
Кружится церковь, быстро, как волчок,
Раскручиваемая лентой белой Прожектора…
Кипит людской поток,
Ее в свой праздник затянувший смело.
Она стоит, как пойманная в сети, —
Дитя ушедших в прошлое столетий.

На той стене портрет царя когда-то
Глядел из рамы. Теплилось мерцанье
Кивота в том углу… Пусты палаты,
Их господа скитаются в изгнанье.
И в этих залах с лейкою богатой,
Где радуги и хрусталя сиянье
На люстрах трепетало в час заката,
Теперь лишь смерти царствует молчанье.
Могилы сырость здесь, и пауки
Ткут паутину на провисшей балке.
Пригоден этот щебень лишь для свалки,
Приехали за ним грузовики…
Ведь город молодеет неустанно…
Здесь будет площадь, клумбы, плеск фонтана.

Из всех столиц великих — ни одна
Так не растет и к свету не стремится.
Ты много шире, чем глазам видна:
Никто не знает, где твоя граница.
Ты лучше стать повелеваешь нам,
Ты требуешь стремлений неизменных,
И тот, кто верен прошлым временам,
Себя увидит в прошлом в этих стенах.
Из всех столиц великих — ни одна
Так шириться и крепнуть не стремится,
Как ты, познавшая свой смысл и цель.
Народ — твой зодчий. Мощная страна —
Фундамент твой, о вольная столица,
Освободительница всех земель!

Вы, кем вселялись думы в краски, в звуки,
Кто думу в камне вырубить посмел,
Дерзнул взорвать мир повседневной скуки,
Нам подарив вселенную в удел!
Герои и искатели! Не буду
Порочить ваши громкие права!
Мыслители, поэты! Будем всюду
Вас чествовать и ваши чтить слова.
Но выше, всех превыше голос славит
Тех, кто вторично мир открыл для нас, —
Тебя, творить не устающий класс!
И счастлив тот, кого наш век заставит
Жить заново без смуты и печали!
О, радость мира! Брезжущие дали!

Вы, город солнца зревшие в мечтах!
Ваш ум рождал неслыханные планы,
И аппарат на призрачных крылах
Вас уносил в заоблачные страны.
Вы, жившие., свой детский бред взлелеяв,
Конструкторы утопий мировых!
Как блажников, еретиков, злодеев,
Вас. жгли, пытали в тюрьмах вековых.
Поэта речь — как бы с собою в споре,
Ей исстари к лицу людское горе
И радость петь, казалось, не дано;
Так как же весть она расскажет эту,
Что даже камни хмурые по свету
Разносят грозным гулом: «Свершено!»

Там, где синеет ельник на холмах,
Где речка разлилась по луговине,
Где расцветают яблони в садах
И нет ни края, ни конца равнине,
Иной раз там в свободный день воскресный
Наполнен светлой праздничностью бор:
Гулянье там. И весь простор окрестный
Веселым пеньем оглашает хор.
Звучит гармонь. И песня, долетев,
Нас дружелюбным радует приветом.
И мы готовы, наслаждаясь летом,
Забыть о мыслях тягостных и хмурых
И подхватить ликующий напев…
О Валентиновка, мой русский Урах!

Собравшись семьею единой
За праздничным светлым столом,
Грузинские пили вина,
Но думали все о другом.
О Майне, Франконии милой,
О круглых цветущих холмах,
Штральзунда красе унылой —
Низине, что вся в ветряках.
Тоска вкруговую, как чаша,
В безмолвии всех обошла.
О, если б отчизна наша
Навеки свободна была!
Мечтая о счастье возврата,
Мы сущность постигли вполне
Ошибок тех, что когда-то
В родной совершили стране.
Молчание сердце сжимало,
Но песней прервалось оно.
Мы пили под звон бокалов,
Грузинское славя вино.
Мы славу теперь возносили
Народам Советской земли:
Нас дома отчизны лишили,
Мы родину здесь обрели.
С ночной, чуть мерцающей тишью
Дыханье сливалось цветов.
«О братья! Бокалы выше!
Мы пьем за погибших борцов».
И звезды, блеснувши в стаканах,
Казалось, взывали: «Вперед!
За близость дней долгожданных!
За вольный немецкий народ!»

Шли в Петроград, покинув корабли,
Прославленные моряки-кронштадтцы.
Их белые схватили. Повели
К скале над морем. Пробил час прощаться
С землею, с небом, с жизнью и с борьбой…
Со связанными за спиной руками
Они стоят. Внизу гремит прибой.
Легли на грудь привязанные камни.
И комиссар подумал: «Как давно
Промчалась юность…» И шагнул к обрыву.
На миг закрыл глаза — и, как в кино,
Мелькнула жизнь так ярко, шумно, живо…,
Внизу клубится сероватый дым.
Здесь — жизнь. Там — смерть. А он стоит на грани.
Сегодня в вечность канут вместе с ним
Картины дорогих воспоминаний.
…За школьной партой в шумном классе он.
Он учится, зря времени не тратя.
Он в азбуку веселую влюблен,
Выписывает буквы он в тетради.
…Одесса. Забастовка… Прискакал
Отряд казаков. Темная квартира…
В брошюрах запрещенных он искал
Причин и следствий сложной жизни мира.
…Война. Тоска по родине. Любовь.
Любовных писем медленное тленье.
…А небосвод, как в детстве, голубой.
…Листовка. И под нею подпись — Ленин…
…Восстание. Вновь боевая жизнь…
Вдруг от воспоминаний слезы брызнут!
Теперь бы лишь не сплоховать, держись!
Так вот он — край его короткой жизни…
Он видит чаек. Жадно дышит грудь.
Последние секунды, словно искры,
Летят и гаснут… Море, не забудь
О моряке, чья жизнь прошла так быстро.
Сейчас бы полететь за чайкой вслед
Поближе к солнцу над безбрежным морем,
Пожить еще хотя б немного лет,
Чтобы помочь в несчастье людям многим.
Вернуться б снова к жизни и потом
Продолжить прерванную вдруг атаку,
И жить в полете трудном и крутом,
Бросаясь в бой по первому же знаку.
Еще он молод. И пока что жив.
Еще наполнен силою весенней.
А перед ним неотвратим обрыв.
Он должен умереть. И нет спасенья.
Но кажется ему — в лучах зари
Он и друзья его выходят снова,
Как легендарные богатыри,
На берег золотой со дна морского.
О, море! Выпить бы его до дна,
Как чашу богатырскую из сказок…
Земная жизнь, как хороша она…
Но он шагнул. И прыгнул. Молча. Сразу.