Харпер Ли - Убить пересмешника
– Кэл, - зашептала я, - а где же сборники с псалмами?
– У нас их нет, - ответила она.
– А как же?…
– Ш-ш, - сказала Кэлпурния.
На кафедре стоял преподобный Сайкс и взглядом призывал свою паству к молчанию. Он был невысокий, плотный, в чёрном костюме, белой рубашке и чёрном галстуке; в свете, сочившемся сквозь матовые стёкла, поблескивала золотая цепочка от часов.
– Братья и сёстры, - сказал он, - мы весьма рады, что сегодня утром у нас гости - мистер и мисс Финч. Вы все знаете их отца. Прежде чем начать проповедь, я прочитаю вам несколько сообщений.
Преподобный Сайкс перелистал какие-то бумажки, выбрал одну, далеко отставил её от глаз и прочёл:
«Собрание миссионерского общества состоится во вторник в доме сестры Эннет Ривз. Приносите с собою шитье».
Потом стал читать по другой бумажке:
«Все вы знаете, какая беда приключилась с братом Томом Робинсоном. Он с детства был добрым прихожанином «Первой покупки». Весь денежный сбор сегодня и в следующие три воскресенья пойдёт Элен, его жене, чтобы она могла прокормить детей».
Я ткнул Джима в бок:
– Это тот самый Том, которого Аттикус будет за…
– Ш-ш!
Я обернулась к Кэлпурнии, но и рта не успела раскрыть, а она уже шикнула на меня. Пришлось покориться, и я стала смотреть на преподобного Сайкса - он, кажется, ждал, чтобы я угомонилась.
– Попросим нашего регента начать первый псалом.
Со своей скамьи поднялся Зибо, прошёл меж рядов, остановился перед нами и повернулся лицом к пастве. В руках у него был растрёпанный сборник псалмов. Зибо раскрыл его и сказал:
– Мы споём номер двести семьдесят третий.
Этого я уже не могла выдержать.
– Как же мы будем петь, у нас же нет слов?
Кэлпурния улыбнулась.
– Тише, малышка, - прошептала она, - сейчас увидишь.
Зибо откашлялся и таким гулким голосом, как будто далеко-далеко палили пушки, прочитал нараспев:
– Там, за рекой, лежит страна…
И словно чудом необыкновенно стройный хор сотней голосов пропел эти слова вслед за Зибо. Протяжным гуденьем замер последний слог, и вот Зибо уже говорит:
– Вовек желанна нам она…
И опять вокруг нас громко зазвучал хор; долго тянулась последняя нота, и, ещё прежде чем она замерла, Зибо прочитал следующую строчку:
– Нас выведет одна лишь вера на тот обетованный берег.
На этот раз паства замешкалась. Зибо внятно повторил строку, и хор пропел её. Как только вступал хор, Зибо закрывал книжку - знак всем собравшимся продолжать без его помощи.
И при замирающих звуках торжественного хора Зибо протянул:
– За той сияющей рекой обетованный ждёт покой.
Строку за строкой повторял за ним хор, стройно выводя простую мелодию, и, наконец, псалом закончился чуть слышно печальной и протяжной нотой.
Я поглядела на Джима, он исподлобья глядел на Зибо. Я тоже не могла опомниться от удивления, но мы слышали всё это своими ушами!
Потом преподобный Сайкс начал молиться о страждущих и недужных - так же молились и в нашей церкви, только мистер Сайкс просил господа бога о некоторых больных позаботиться особо.
В своей проповеди он обличал грех и очень строго повторил то, что было написано позади него на стене; предостерёг паству от горячительных напитков, от азартных игр и чужих женщин. Подпольная торговля спиртным - бич негритянского квартала, по женщины и того хуже! Опять, как в нашей церкви, я услыхала, что женщины грешны и нечисты, - видно, все священники только об этом и думают.
То же самое мы с Джимом выслушивали каждое воскресенье, разница была в одном - преподобный Сайкс с церковной кафедры свободнее высказывал своё мнение о каждом грешнике в отдельности: Джим Харди уже пять воскресений кряду не появляется в церкви, а он не болен. Констэнс Джексон следует быть осмотрительнее, как бы ей не рассориться с ближними своими, - до неё никому за всё существование квартала не приходило на ум городить забор назло соседу.
Проповедь кончилась. Преподобный Сайкс стал у столика перед кафедрой и призвал вносить пожертвования - это мы с Джимом видели впервые. Прихожане по одному выходили вперёд и опускали в черную эмалированную жестянку из-под кофе пять или десять центов. Мы с Джимом тоже пошли, наши монетки звякнули в жестянке, и нам было тихо сказано:
– Спасибо, спасибо.
К нашему изумлению, преподобный Сайкс высыпал деньги на столик и пересчитал. Потом выпрямился и сказал:
– Этого недостаточно. Нам надо собрать десять долларов.
Прихожане заволновались.
– Вы все знаете, зачем это нужно: пока Том в тюрьме, Элен не может оставить детей и пойти работать. Если каждый даст ещё десять центов, будет достаточно… - Преподобный Сайкс помахал рукой и крикнул кому-то через всю молельню: - Закрой двери, Алек. Никто не выйдет отсюда, пока мы не соберём десять долларов.
Кэлпурния порылась в сумочке, вытащила потрёпанный кожаный кошелек и протянула Джиму блестящий четвертак.
– Нет, Кэл, - прошептал Джим, - мы сами. Где твои десять центов, Глазастик?
В церкви становилось душно, и я подумала - верно, мистер Сайкс хочет взять свою паству измором. Трещали веера, шаркали ноги, любителям жевать табак становилось невмоготу.
Я вздрогнула от неожиданности - преподобный Сайкс вдруг сказал сурово:
– Карлоу Ричардсон, я ещё не видел тебя у этого столика.
Худой человек в штанах цвета хаки вышел вперёд и опустил монету в жестянку. Паства одобрительно загудела. Потом преподобный Сайкс сказал:
– Пусть каждый из вас, у кого нет детей, пожертвует ещё десять центов. И тогда у нас будет достаточно.
Медленно, с трудом десять долларов были собраны. Двери растворились, повеяло тёплым ветерком, и мы вздохнули легче. Зибо стих за стихом прочитал «На бурных брегах Иордана», и воскресная служба кончилась.
Я хотела остаться и всё рассмотреть, но Кэлпурния повела меня по проходу. В дверях она задержалась, чтобы поговорить с Зибо и его семейством, а мы с Джимом поболтали с мистером Сайксом. У меня вертелось на языке сто вопросов, но я решила - после спрошу у Кэлпурнии.
– Мы очень рады, что вы пришли к нам сегодня, - сказал преподобный Сайкс. - Ваш папа - лучший друг нашего прихода.
Любопытство всё-таки одолело меня.
– А почему вы собирали деньги для жены Тома Робинсона?
– Разве вы не слыхали? - спросил преподобный Сайкс. - У Элен трое маленьких, и она не может работать.
– А почему ей не взять их с собой, ваше преподобие? - спросила я.
Негритянки, работавшие на хлопковых плантациях, всегда брали малышей с собой и усаживали их куда-нибудь в тень, обычно между двумя рядами кустов. Тех, кто ещё и сидеть не умел, матери привязывали себе за спину на индейский лад или завертывали в пустые мешки из-под хлопка и клали на землю.
Преподобный Сайкс замялся.
– По правде говоря, мисс Джин Луиза, сейчас Элен не так-то просто найти работу… Когда наступит время собирать хлопок, я думаю, её возьмёт мистер Линк Диз.
– А почему ей сейчас не найти работу?
Преподобный Сайкс не успел ответить, Кэлпурния положила руку мне на плечо. И я послушно сказала:
– Спасибо, что вы позволили нам прийти.
Джим сказал то же самое, и мы пошли домой.
– Кэл, я знаю, Тома Робинсона посадили в тюрьму, он сделал что-то ужасно плохое, а Элен почему не берут на работу? - спросила я.
Кэлпурния в тёмно-синем муслиновом платье и высокой шляпке шла между мною и Джимом.
– Потому, что люди говорят, Том плохо поступил, - сказала она. - Никому не хочется… не хочется иметь дело с его семьёй.
– Кэл, а что он такое сделал?
Кэлпурния вздохнула.
– Старый мистер Боб Юэл заявил, что Том снасильничал над его дочкой, вот Тома и арестовали и засадили в тюрьму.
– Мистер Юэл? - Мне кое-что вспомнилось. - Есть такие Юэлы, они каждый год в первый день приходят в школу, а потом больше не ходят. Он из них, да? И Аттикус сказал, они настоящие подонки… Аттикус никогда ни про кого так не говорил. Он сказал…
– Вот это они самые и есть.
– Ну, если все в Мейкомбе знают, что за народ эти Юэлы, так все рады будут нанять Элен на работу… Кэл, а что это - насильничать?
– Спроси мистера Финча, он тебе лучше объяснит. Ты, верно, голодная? Преподобный отец сегодня что-то длинно проповедовал, всегда он не так скучно говорит.
– Он совсем как наш проповедник, - сказал Джим. - А почему вы так странно поете псалмы?
– Ты про вторенье? - спросила Кэлпурния.
– Это называется вторенье?
– Да, мы так называем. Так всегда делалось, сколько я себя помню.
Джим сказал - отложили бы за год деньги с церковных сборов и купили бы сборники псалмов.
Кэлпурния засмеялась.
– А что от них толку? Читать-то всё равно никто не умеет.
– Как же так? - спросила я. - Столько народу, и никто не умеет читать?
Кэлпурния кивнула.
– Ну да. В «Первой покупке» читают, может, человека четыре… я в том числе…
– Ты в какой школе училась, Кэл? - спросил Джим.
