KnigaRead.com/

Герман Банг - У дороги

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Герман Банг, "У дороги" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Хороша, – говорил старый пастор, – и в голову не ударяет.

И старики ковыляли домой по темной осенней дороге.


Бай частенько отлучался из дому.

– А что, если мы сыграем партию в ломбер? – говорил Кьер. – Тебе надо развеяться, старина.

– Твоя правда, дружище Кьер. – Бай подносил руки к глазам.

– Хотя бы раз в неделю, – говорил он. – Спасибо тебе… Спасибо за дружбу. – Растроганный Бай хлопал Кьера по плечу. В последнее время Бая было очень легко растрогать.

Он уходил из дому и до поздней ночи играл в ломбер. Возвращаясь домой, он будил Катинку – не мог же он заснуть, «не узнав, как она себя чувствует».

– Спасибо, хорошо, – говорила Катинка. – Тебе было весело?

– Какое уж тут веселье, когда ты лежишь больная, – отвечал Бай. Он сидел у постели и вздыхал до тех пор, пока Катинка не просыпалась окончательно.

Тогда он говорил ей: «Спокойной ночи».

– Спокойной ночи, Бай.

Когда днем Мария отлучалась из дому, дверь в контору Бая оставляли открытой. Катинка с постели прислушивалась, как постукивает телеграфный аппарат.

– Ни минутки-то он не отдохнет… – говорила она. – Чего только не сообщает.

– Бай, – окликнула она. – Это сюда, местная… Бай громко выбранился в конторе…

– Точно. – Он подошел к двери спальни. – Будь я проклят, если это не пастору.

– Пастору? – Катинка села на постели. – Должно быть, от Агнес, – сказала она.

Бай ничего не ответил и стал метаться как угорелый. Он то хватал синий карандаш, то искал мундир, так его и не надев, второпях записывал телеграмму, записал неправильно и изорвал ее в клочки.

– Бай, – сказала Катинка, – так это вправду от Агнес…

– Да, будь я проклят…

Бай сам умчался относить телеграмму незадолго до прихода вечернего поезда.

Баю еще ни разу не приходилось видеть, чтобы люди были так счастливы. Старики то смеялись, то плакали.

– Господи…. неужто это правда… Господи… неужели правда…

– Ну да, матушка… Да… – Старый пастор старался держаться спокойно.

Он шикал на жену и гладил ее по голове. Но потом молитвенно сложил руки.

– Нет, – сказал он, – это слишком большое счастье. – И заплакал сам, утирая слезы бархатной ермолкой.

– Да, да, – сказал он. – Господь милосерден, я всегда говорю, Господь милосерден…

Старый пастор хотел сам сообщить новость Катанке, он взял пальто, шляпу и рукавицы, потом снова все отложил и схватил Бая за руки:

– Довелось все-таки, начальник, – сказал он. – Довелось нам, старикам, дожить – дожить до этого счастья.

– Гм, конечно, у каждого свое…

– Теперь Андерсен поймет, поймет, что он потерял, – сказал старый пастор.

Он бестолково суетился и никак не мог закончить сборы. На прощанье пасторша угостила их земляничной наливкой.

По дороге старый пастор то и дело насвистывал песенку «Солдатик храбрый наш».

Пастор сидел у кровати Катинки.

– Да, – говорил он. – Господь соединяет любящие сердца.


Через неделю Агнес возвратилась домой.

Она влетела с платформы прямо в контору. В открытую дверь она увидела Катинку – та лежала на подушках с закрытыми глазами. Агнес с трудом узнала ее.

Катинка открыла глаза и посмотрела на Агнес.

– Да, это я, – сказала она.

Агнес вошла в спальню, взяла руки Катинки в свои. Опустилась на колени у кровати.

– Моя прелесть, – сказала Агнес, сдерживая слезы. Она приходила каждый день после полудня и оставалась у Катинки до вечера.

Разговаривали они мало. Катинка дремала, а Агнес, уронив на колени шитье, вглядывалась в худенькое личико на подушке. Из груди Катинки вырывалось слабое, свистящее дыхание.

Стоило Катинке шевельнуться, и Агнес снова бралась за шитье и проворно орудовала иглой.

Катинка лежала без сна. Она чувствовала бесконечную слабость, говорить она была не в силах. Начался приступ кашля. Она выпрямилась на постели, кашель разрывал ей грудь.

Агнес поддерживала ее. Катинка обливалась холодным потом.

– Спасибо, – говорила она, – спасибо.

Она снова откинулась на подушки и затихла. Из-за полога кровати она глядела на лицо Агнес, такое круглое и здоровое, на ее руки, решительно управлявшиеся с шитьем.

– Агнес, – сказала она, – поиграйте мне, пожалуйста, немножко.

– Вам лучше поспать, – сказала Агнес.

– О нет. Поиграйте, пожалуйста.

Агнес встала и подошла к фортепиано. Она негромко наигрывала одну мелодию за другой.

Катинка лежала, не шевелясь и выпростав руки из-под одеяла.

– Агнес, – просила она, – спойте ее… пожалуйста. Это была песня о Сорренто. Агнес запела низким грудным голосом:


Там высокие темные пинии
Виноградник от зноя хранят,
Вечерами там рощ апельсиновых
Над заливом сильней аромат;
Там качают лодку воды,
Там кружатся хороводы
И к мадонне в неба своды
Воссылают голос свой.
Сколько б я ни жил на свете,
Не забуду дали эти,
Эти ночи в лунном свете,
Твой, Неаполь, рай земной.


Она еще посидела немного у фортепиано. Потом встала и Вернулась в спальню.

– Спасибо, – сказала Катинка. Она помолчала.

Потом сказала еле слышно:

– Какой прекрасной могла быть жизнь.

Агнес опустилась на колени возле кровати. И они обе затихли в темноте. Катинка провела рукой по волосам Агнес.

– Агнес, – сказала она. – Мне не надо… не надо надгробного слова…

– Катинка, но…

– Пусть только помолятся за меня, – сказала она.

Она снова умолкла. Агнес тихо плакала. Котинка перебирала завитки ее волос.

– Но есть, – она говорила тихо-тихо, словно робея, и убрала руку с головы Агнес, – есть один псалом… Мне хотелось бы… пусть его споют… над моей могилой…

Ее шепот был почти беззвучен. Агнес зарылась лицом в подушки.

– Свадебный псалом, – еле слышно прошептала Катинка, как ребенок, который не решается высказать свою просьбу.

Агнес заплакала навзрыд, она схватила руки Катинки, целовала их и всхлипывала.

– Катинка… Катинка…

Катинка сжала ладонями ее голову и чуть подалась вперед:

– Вы с ним теперь будете счастливы, – сказала она. Она умолкла. Агнес продолжала плакать.

На другой день старый пастор соборовал Катинку. Бай был в отъезде в Рандерсе.

Ночью перепуганная служанка со свечой в руках разбудила Агнес:

– Фрекен… За вами прислали… со станции… фрекен просят сейчас же прийти.

– Со станции… – Агнес соскочила с кровати. – Кто там? – спросила она.

Она окликнула человека, стоявшего внизу, в сенях.

– Это я, – сказал Малыш-Бентсен.

Агнес вышла, накинув на себя какие-то платки.

– Она умирает, фрекен, – сказал Малыш-Бентсен. Он был бледен, у него зуб на зуб не попадал. Малыш-Бентсен еще никогда не видел умирающих.

– За доктором послали? – спросила Агнес. – Фонарь, Ане.

– Некого было послать…

Агнес взяла зажженный фонарь и вышла во двор. Она постучала в людскую. Стук отозвался эхом в сарае…

– Ларе, Ларе…

Лошади завозились в стойлах.

Вышел заспанный Ларе и остановился в дверях в свете фонаря.

Агнес зашагала через двор обратно к дому. Малыш-Бентсен вышел на крыльцо, – он боялся оставаться один в темноте.

– Вы поедете с Ларсом, – сказала Агнес и прошла мимо него в дом.

В сени выскочили перепуганные служанки.

– Сварите кофе, – сказала Агнес. – Да поживее.

Она отправилась к себе переодеться. Малыш-Бентсен остался в сенях один. Все двери в доме были распахнуты и поскрипывали в темноте. Полуодетые, заспанные девушки сновали из комнаты в комнату, каждая со свечой в руке. Один подсвечник кто-то забыл на столе. Пламя колыхалось на сквозняке.

Батрак вынес из конюшни во двор зажженный фонарь и поставил его на каменный выступ, а сам снова куда-то ушел, – в темноте вокруг фонаря лежало светлое пятно.

Хлопнула дверца коляски, вывели лошадей. Каждый звук громко и жутко отдавался в ночной тишине.

Агнес прошла мимо Бентсена.

– Я иду, – сказала она. – Что у нее – судороги?

– Она кричит, – сказал Бентсен. Агнес выглянула во двор.

– Побыстрее, – крикнула она. Батрак побежал по двору с фонарем.

В кухне на подоконнике стояли две свечи, их мерцающее пламя освещало лошадей и коляску во дворе.

В столовую вышла фру Линде в халате старого пастора.

– Ложись, мама, – сказала Агнес.

– О Боже мой, Боже мой, – приговаривала старая фру Линде. – Так внезапно… Так внезапно… – И она тоже стала бродить из комнаты в комнату со свечой в руке.

Батрак распахнул ворота, – от грохота все вздрогнули, – в дверях кухни показался Ларе, ему налили чашку кофе.

Малыш-Бентсен вышел и взобрался на козлы… Он видел лицо пасторши – она всхлипывала и раскачивалась на стуле в колеблющемся пламени свечи.

Они выехали из ворот и рысью покатили в темноте по дороге– колья ограды проносились мимо них, точно танцующие привидения.

Ларе крепко натягивал поводья.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*