Владислав Никитин - СТРЕЛА БОДИМУРА
Обзор книги Владислав Никитин - СТРЕЛА БОДИМУРА
Владислав Никитин
СТРЕЛА БОДИМУРА
В. Никитин
СТРЕЛА БОДИМУРА
ГЛАВА 1
Происшествие на задворках Галактики
Почти пять месяцев прозябания на Проксиде приучили меня к мысли, что мир без моей скромной персоны не перевернется. В самом деле, кому есть дело до того, что я трачу свои бесценные молодые годы на бесполезное времяпрепровождение среди долговязых аборигенов, именующих себя квиблами? Да никому! И если сгину на этой паршивой планете, то даже оплакать меня, будет некому. И похоронят меня, видимо, как квибла — стоймя, потому как хорошей земли тут мало и ее беречь приходится. Вот столбиком и похоронят. Ну и шут с ним!
Вы, конечно, спросите, а как же романтика Дальнего Космоса? Вот что я вам скажу — в гробу я видал вашу романтику! Между нами, конечно. Это ведь только в научно-фантастических романах и отчетах спецслужб герои-земляне воюют с враждебными иноземными цивилизациями, открывают планеты и планетоиды с активной формой жизни, разрабатывают схемы внедрения в их литосферу с целью быстрой добычи редкоземельных элементов. Но на Проксиде этого ничего нет. Атмосфера жиденькая, суша каменистая, деревья тут не растут, только мхи и кустарники, в общем — дыра. Моя станция стоит на отшибе рядом с поселением квиблов у озера. Когда с холмов на водопой спускается стадо лохматых до безобразия снуксов, почва дребезжит под ногами. Хорошо, что хотя бы базу первопроходцы догадались поставить вдали от тропы, потому как снукс — зверь в плане интеллекта не умнее каракатицы. Прут стадом по тропе так, что не остановишь. Ни квиблы, ни я, ни станция им нипочем — снесут за милую душу. Я как-то одного подстрелил из винчестера. Думал, испугаются. Как же, жди. Пока не напились воды, в мою сторону даже не посмотрели. А квиблы их очень любят. И просто поглазеть на них, и покушать. Того, что я завалил, в поселок унесли, целый день пировали. Мне прозвище дали — «рунцак», что в переводе с их языка значит «великий охотник». Короче, одна смехота, какая уж тут романтика!
В минуты спонтанной депрессии я искренне завидую Вадимычу, попавшему в экспедицию доктора Лонгаста на Цефариду. Вот бы где мне развернуться! Уж я бы скучать себе не позволил. Пусть работа до седьмого пота, мы к этому привычны. Но главное — женщины. Их отсутствие на Проксиде просто сводит с ума! Улыбающихся, приветливых, ироничных. А то ведь и пофлиртовать не с кем. Вместо них на станции две особы. Темноволосая некрасивая толстушка Марион, которую я за глаза называю Сарделька, и некое существо неопределенного пола Ури Сорди — с копной рыжих волос, томными глазами нагулявшейся кошки и вечной усмешкой на губах. Как-то никто мне не удосужился сказать, парень это или девушка, а копаться в базе Информатория на предмет половой принадлежности сотрудника Наблюдательной службы я посчитал ниже своего достоинства. В конце концов, настоящий мужчина определит женщину даже по запаху. Поначалу мне казалось, что Сорди — девица, но для ясности я все же решился на эксперимент: однажды после обеда игриво шлепнул Ури по обтянутому в випролакс заду. И в ту же секунду еле уклонился от просвистевшего мимо моего носа «маваша-гири». Вот и понимай, как хочешь. Марион, увидев эту сцену, усмехнулась и предложила мне обзавестись подружкой из квиблов. Я же понурый поплелся в отсек. Ну, что тут говорить про то, куда я попал. Одно слово — дыра!
С первого дня моя главная забота на станции заключается в наблюдении за квиблами. Должность у меня такая — Наблюдатель. Год назад Большой Совет принял решение переселить туземцев на планету с активной формой жизни для реактивации цивилизационных рефлексов. Иными словами, вымирают квиблы на Проксиде, и все тут. Деградирующая цивилизация. Если земляне не помогут, исчезнет совсем, поскольку не обладает материк сложной биоценозной системой, отсутствуют здесь длинные пищевые цепочки с разнообразием флоры и фауны. Океана же на Проксиде вовсе нет, только водоемы, напоминающие озера. И живность в них не водится. Раньше водилась. Лет двести назад. А если в системе отсутствует давление среды, то любая цивилизация, не дошедшая до машинной стадии развития, приходит в упадок. Закон природы.
Ури у нас климатолог, рассчитывает вероятность песчаных бурь — на Проксиде это главная опасность. Несколько дней в разреженном воздухе носятся мириады песчинок, слизывая с лица планеты оставшиеся островки жизни. Откуда здесь ветра — непонятно. Да и не ветра это вовсе, а какие-то спонтанные вихри вроде смерча, зарождающиеся в отрогах невысоких скалистых гор. Если налетит шквал, квиблы сидят по домам и носа наружу не высунут. Из лозы кустарника плетут корзины, перетирают на муку единственный на Проксиде злак. Частенько пьют «хуру» — местную брагу из той же муки и закваски из водянистых несъедобных водорослей. А по ночам, наверное, делают детей, от осознания чего вся кровь во мне вскипает и до утра не дает уснуть.
С Ури у меня установились деловые, я бы даже сказал — дружеские отношения. Подозреваю, что это парень. Прогнозы всегда точны, в сантименты не впадает, замечания ироничны и по делу. Одно лишь сомнение — на Марион не пялится. Я-то спустя пару месяцев Сардельку был готов на руках носить, да она себя для кого-то на Земле бережет. Так что амурами ей докучать не приходится. Любовь — дело святое.
Квиблы частенько приходят из деревни к станции. Молча стоят у входа, словно истуканы, и ожидают моего появления. Как только я выхожу к ним, самый старший квибл вежливо выступает вперед, касается рукой лба и начинает льстиво гундосить на местном наречии:
— Вайрун имух Латислаф. Арка улеф.
Если вам их язык не знаком, то я поясню. «Вайрун» — это приветствие, в переводе звучит как «Да будет велик». Имух Латислаф — полагаю, догадались, это я сам. Тут важно понять, что самый главный квибл зовется у аборигенов «имух». Ударение на первом слоге. Это я к тому говорю, что есть любители позлословить… Так вот я им заявляю — никакого отношения этот титул к мухам не имеет! Нет на Проксиде ни мух, ни прочей гадости. Имух Латислаф означает просто «господин Владислав» или что-то в этом роде. Ну а «арка улеф» — традиционное пожелание сытной трапезы, после которого обычно хозяин обязан чем-нибудь угостить гостя, иначе не будет ему удачи в жизни. Короче, на угощение мои подопечные нарываются, ежу понятно.
Я не жадный. Я даже по-своему жалею квиблов. Но еды им земной давать никак нельзя, потому что инструкция запрещает. Приходится выходить из положения давно апробированным способом — в стакан наливается обычная профильтрованная вода из озера, из сифона добавляется углекислота, и шипящий напиток подается с поклоном старейшине. Отпив глоток, квибл в блаженном восторге закатывает желтовато-мутные глаза, замирает и в течение нескольких секунд переживает небывалое чувство наслаждения, пока его нёбо щекочут лопающиеся пузырьки газа. Дальше стакан пускается по кругу, в результате чего в экстаз приходит вся остальная братия. Напившись озерной воды, квиблы еще некоторое время с вожделением косятся на пустой стакан, ворочая во рту лиловыми языками, после чего поворачиваются и уходят. Прощаться у них не принято. Прощаются они только с покойниками.
Перед праздником Всхода у станции вновь собирается толпа. Убогое рубище на покатых плечах квиблов мешкотарой свешивается почти до колен. Издали они напоминают средневековых паломников, пришедших замаливать грехи к святому месту.
Я подаю старейшине стакан шипучки и коротко бросаю ему:
— Цакил! (Охота!)
Квиблы взволнованно переминаются с ноги на ногу и крутят головами. Сообщение об охоте вызывает у них бурю негативных эмоций — они плюются, бьют себя ладонями по ушам и с надеждой посматривают на предводителя. Ну, не любят они охотиться.
Нет, голубчики! Я вам отлынивать от охоты не дам. Этак вы, братишки, мне на шею сядете, а вам рефлексы нужно развивать. Так что хоть одного снукса придется завалить.
Старейшина, имух Муша, вцепился в стакан, но я не выпускаю пластиковую посудину из рук. Квибл что-то лепечет, по обрывкам фраз я догадываюсь, что, оказывается, в канун праздника им охотиться запрещено. Но меня не проведешь. Марион сказала, что никаких религиозных запретов у квиблов на этот счет не имеется. Поэтому я непреклонен. Со вздохом старейшина сдается, кричит: «Цакил!», утверждая договор, и становится обладателем бесценного напитка.
Ну, то-то же.
Назавтра, едва у основания горизонта появляется местное солнышко, буднично озаряя округу рассеянным палевым светом, я уже на ногах. Випролаксовый серебристый скафандр словно вторая кожа обволакивает тело. Но мне в нем не тесно — движения не затруднены, резервный кислородный баллон у правой лопатки нисколько не оттягивает плечо. Тут же не забываю проверить боекомплект винчестера. Так, на всякий случай. Стрелять я не собираюсь, но если удаляешься от станции на два-три километра, то по инструкции положено иметь при себе оружие. Во избежание.
