Кнут Гамсун - Редактор Линге
Чтобы увѣнчать его уииженіе, редакторъ предложилъ ему писать отчеты о стортингѣ, и, вмѣстѣ съ тѣмъ, къ сожалѣнію, Линге пришлось лишить его постояннаго оклада и перевести на построчную плату.
И все это случилось сегодня, какъ разъ въ ту минуту, когда онъ выходилъ изъ редакціи.
Илэнъ былъ въ мрачномъ настроеніи, и мать спросила:
— А развѣ построчная плата не выгодна?
— Нѣтъ, мама, она могла бы быть очень выгодна, если бъ печатали все, что я пишу.
Въ комнатѣ наступило молчаніе. Даже Хойбро замолчалъ на нѣкоторое время. Фру Илэнъ не сможетъ, значитъ, вернуть ему маленькаго долга, — что же теперь будетъ съ его платежомъ въ банкъ на будущій мѣсяцъ? Ну, будь что будетъ, но сегодня вечеромъ онъ не покажетъ и виду, что огорченъ. Онъ подсѣлъ къ Фредрику, старался ободрить его, говорилъ, что если построчное писаніе пойдетъ удачно, то это даже гораздо выгоднѣе: больше принадлежишь себѣ, можно работать дома.
— Да, — сказалъ Фредрикъ, — нужно попробовать.
Молодая дама, сидѣвшая на диванѣ, поднялась, чтобъ уходить. Хойбро предложилъ проводить ее домой; она сердечно поблагодарила его за любезность, — ей жалко опять подвергать его непогодѣ.
— Совсѣмъ нѣтъ! — Это доставитъ ему удовольствіе быть сегодня вечеромъ еще разъ занесеннымъ снѣгомъ.
Шарлотта встала и отвела мать въ уголъ; — ей тоже очень хочетря пройтись, можно ей? Только на этотъ разъ, мамочка!
— Что за выдумка? Что съ ней сегодня вечеромъ?
Она хотѣла опять выйти на улицу и съ влажными глазами просила о томъ, чтобъ ей разрѣшили отправиться въ такую бурю. Мать покачала головой, а Шарлотта продолжала шопотомъ просить.
Хойбро понялъ, что она задумала; онъ тоже качаетъ головой и говоритъ, улыбаясь:
— Ахъ нѣтъ, фрёкэнъ, сегодня вечеромъ совсѣмъ неподходящая погода для васъ.
Она посмотрѣла на него, бросила на него быстрый, помутившійся взглядъ и вернулась къ своему мѣсту.
* * *Когда Хойбро поздно вечеромъ вернулся домой, проводивъ молодую даму, онъ слышалъ, что Шарлотта все еще не спала въ своей комнатѣ.
XI
На другое утро Шарлотта провожала своего брата въ редакцію. Уже въ половинѣ десятаго онъ долженъ былъ быть въ стортингѣ. Онъ былъ очень не въ духѣ. Къ чему было все то, чему онъ учился и о чемъ писалъ, если его заставляли теперь составлять замѣтки о стортингѣ.
Редактора еще не было. Секретарь далъ Шарлоттѣ просмотрѣть иллюстрированные газеты и журналы утренней почты. Скоро пришелъ и редакторъ.
Онъ насвистывалъ, шляпа у него была надѣта набекрень, онъ былъ въ хорошемъ настроеніи духа. Онъ поклонился, улыбаясь сказалъ нѣсколько шутливыхъ, дружескихъ словъ Илэну и напомнилъ ему не забыть захватить съ собой карандашъ, если онъ идетъ въ стортингъ.
— Я вовсе не думаю оставлять васъ долго на этой скучной работѣ,- сказалъ онъ, — но сегодня вы уже должны оказать намъ эту услугу. Мнѣ какъ разъ пришлось послать человѣка въ Іевнакеръ по поводу бьерисенскаго собранія.
Потомъ онъ вошелъ въ свое бюро.
Но скоро онъ опять отворилъ дверь и сказалъ:
— Не хотите ли вы войти, фрёкэнъ Илэнъ?
Шарлотта вошла. Она хорошо относилась къ Линге, всегда оказывавшему ей такое вниманіе. И послѣ того, какъ ея братъ заглянулъ въ дверъ и, сказалъ, что идетъ въ тингъ, она продолжала спокойно сидѣть на своемъ мѣстѣ и разговаривать съ редакторомъ, просматривавшимъ, между тѣмъ, письма и телеграммы.
Вдругъ онъ остановился, онъ встаетъ и подходитъ къ ней; онъ останавливается и смотритъ на нее. Она перелистываетъ иллюстрированную газету, поднимаетъ на него глаза и сразу вся вспыхиваетъ. Онъ стоитъ около нея, наклоняетъ голову на бокъ, кладетъ руки за спину и смотритъ на нее своими маленькими блестящими глазами.
— Какіе дивные волосы! — говоритъ онъ глухимъ голосомъ и смѣется.
Она не могла больше сидѣть, въ ушахъ у нея шумѣло, комната вся кружилась; она встала и въ это самое мгновеніе почувствовала, что ее обнимаютъ двѣ руки, а на лицѣ она почувствовала горячее дыханіе.
Она слабо вскрикнула, она слышала, что онъ сказалъ: «нѣтъ, подождите», и она опять опустилась на стулъ. Ей казалось, что онъ поцѣловалъ ее.
Онъ снова нагнулся къ ней, она опять слышала, что онъ началъ говорить; это были тихія, вкрадчиныя слова; но когда онъ опять хотѣлъ обнять ее, тронуть, подъ предлогомъ, чтобъ помочь ей встать, она собрала всѣ свои силы и оттолкнула его. Потомъ она поднялась, не говоря ни слова; все тѣло ея дрожало.
— Ну, ну, — говорилъ онъ успокаивающе и смѣялся подавленнымъ, дрожащимъ смѣхомъ.
Она быстро отворила дверь и вышла; она была такъ смущена, что совсѣмъ не сознавала, что дѣлаетъ, и даже кивнула ему головой на прощанье.
Когда она вышла въ коридоръ, глаза ея начали наполняться слезами; она все еще дрожала и уже далеко, на дворцовомъ холмѣ, наконецъ смогла овладѣть собою.
Нѣтъ, теперь нужно положить всему этому конецъ. Казалось, всякій знаетъ, что она такое, разъ позволяетъ себѣ обращаться съ нею такъ. Она обо всемъ этомъ разскажетъ Бондезену и попроситъ его объявить, что они обручены, а позже, когда будетъ возможность, они могутъ обвѣнчаться.
Одну минуту она подумала также и о Хойбро. Да, онъ тоже все, вѣроятно, зналъ объ ней; развѣ онъ вчера не старался выгородить ее? Это зашло такъ далеко. Позже, вечеромъ, Хойбро былъ просто-напросто невѣжливъ; онъ отвѣчалъ ей холодно и разсѣянно; съ такимъ презрѣніемъ можно было отвѣчать только какой-нибудь потаскушкѣ, а раньше онъ такъ хорошо относился къ ней. А потомъ онъ пошелъ съ Мими домой, провожалъ эту совершенно незнакомую даму, несмотря на снѣгъ и непогоду. Но почему бы ему этого и не сдѣлать?
Она, Шарлотта, ничего другого съ его стороны и ждать не могла. Но у Мими были коротко остриженные волосы, а Хойбро какъ-то разъ сказалъ, что онъ не переноситъ дамъ со стрижеными волосами. Зачѣмъ же онъ пошелъ съ Мими?
Потомъ ей опять вспомнилось, что ей пришлось перенести въ этотъ послѣдній часъ. Это все казалось ей сномъ, и она даже остановилась въ паркѣ и подумала, дѣйствительно ли произошла эта сцена въ бюро? О чемъ это говорилъ Линге? О свиданіи вечеромъ? Развѣ онъ не обнималъ ее за талію, желая помочь ей встать со стула? А что, если все это лишь одно воображеніе?! Она не совсѣмъ была увѣрена въ томъ, она устала и чувствовала себя измученной послѣ безсонной ночи, полной слезъ и отчаянія; она не спала ни одного часа. Можетъ быть, если поразмыслить, Линге ничего ей не сказалъ, ни о чемъ и не просилъ ее. Онъ, можетъ быть, только хотѣлъ ее успокоить, когда ей показалось, что его руки обнимали ее? Дай Богъ, чтобы все это было только обманомъ чувствъ!
Во всякомъ случаѣ, она совсѣмъ не понимала, какимъ образомъ вышла изъ бюро и попала на улицу.
Бондезена она не застала дома.
Съ тяжелымъ сердцемъ она пошла дальше. Она увидитъ Бондезена вечеромъ; она не хочетъ дольше ждать, ея положеніе должно быть выяснено. Ея мысли все время были заняты Линге. — Онъ, можетъ быть, ничего ей не сказалъ, она ошиблась, но онъ поцѣловалъ ее, она это все еще чувствовала; клянусь Богомъ, онъ это сдѣлалъ! И, направляясь домой, она нѣсколько разъ плюнула.
Войдя въ прихожую, она къ своему удивленію увидѣла Бондезена: онъ выходилъ въ эту самую минуту изъ комнаты Хойбро. Они взглянули другъ на друга; на мгновеніе онъ теряетъ самообладаніе, но похомъ быстро говоритъ:
— Да, тебя не было дома; я искалъ тебя по всей квартирѣ; я даже заглянулъ въ комнату Хойбро.
— Ты хотѣлъ мнѣ что-нибудь сказать?
— Нѣтъ, ничего особеннаго. Я только хотѣлъ поздороваться съ тобой. Вчера я тебя не видѣлъ.
Она услышала шаги матери; она позвала Бондезена на лѣстницу и затворила за собой дверь.
Они шли по улицѣ, не говоря ни слова; каждый былъ погруженъ въ свои собстиснныя мысли.
Когда они пришли въ комнату Бондезена, Шарлотта сѣла на диванъ, а Бондезенъ рядомъ съ ней на стулъ. Она въ первый разъ здѣсь не сняла пальто. Она начала говорить о томъ, что накопилось у нея на душѣ; необходимо все это измѣнить; люди все видятъ и презираютъ ее.
— Видѣли? Кто видѣлъ?
— Всѣ,- Хойбро, Линге; кто знаетъ, не замѣтила ли чего-нибудь и Мими Аренсенъ; вчера она смѣрила ее взглядомъ съ ногъ до головы.
Бондезенъ разсмѣялся и сказалъ, что все это ерунда.
— Ерунда? Нѣтъ, къ сожалѣнію. — И вдругъ со слезами въ голосѣ она сказала, что даже Линге велъ себя съ ней нахально.
Бондезенъ вздрогнулъ. — Линге? Она сказала — Линге?
— Да, Линге.
— Что же онъ такое сдѣлалъ?
— Ахъ, Боже мой, зачѣмъ ее такъ мучить? Линге велъ себя нахально, онъ поцѣловалъ ее.
— Линге? — Бондезенъ отъ удивленія разинулъ ротъ. — Чортъ возьми, вотъ те на, — даже Линге? — говоритъ онъ. Шарлотта смотритъ на него.
— Это, кажется, не очень-то тебя оскорбляетъ, — говоритъ она.
Бондезенъ молчитъ нѣкоторое время.
