Эрнест Хемингуэй - Иметь и не иметь
– Что вы спрашивали?
– Может еще кто-нибудь догнать нас?
– Самолет береговой охраны, – сказал Гарри.
– Мы перерезали телефонные провода, как только приехали в город, – сказал тот, что был повежливее.
– А радио вы тоже перерезали? – спросил Гарри.
– Вы думаете, самолет может долететь сюда?
– Пока не стемнеет, можно его ожидать, – сказал Гарри.
– А ты как думаешь, капитан? – спросил Роберто, широколицый. Гарри не отвечал.
– Ну же, как ты думаешь?
– Зачем вы дали этой сволочи убить моего помощника? – сказал Гарри вежливому, который стоял рядом с ним и следил за курсом по компасу.
– Молчать, – сказал Роберто. – Тебя тоже убью.
– Сколько вы взяли денег? – спросил Гарри вежливого.
– Мы не знаем. Мы еще не считали. Все равно, ведь эти деньги не наши.
– Вот это верно, – сказал Гарри. Он уже миновал маяк и взял курс по компасу 225° – как всегда, когда шел на Гавану.
– Я хочу сказать, что мы сделали это не для себя. Для нашей организации.
– А моего помощника убили – тоже для вашей организации?
– Мне очень жаль, – сказал юноша. – Не могу передать вам, до чего это мне тяжело.
– А вы и не старайтесь, – сказал Гарри.
– Видите ли, – сказал юноша спокойным тоном, – этот Роберто – дурной человек. Хороший революционер, но дурной человек. Он столько убивал во времена Мачадо, что привык к этому. Ему теперь даже нравится убивать. Правда, ведь он убивает ради дела. Ради нашего дела. – Он оглянулся на Роберто, который сидел теперь на корме, на одном из привинченных стульев, держа на коленях свой «томпсон», и смотрел на белые лодки позади, сейчас показавшиеся Гарри гораздо меньше.
– Есть что-нибудь выпить? – крикнул Роберто с кормы.
– Ничего нет, – сказал Гарри.
– Наплевать, буду пить свое, – сказал Роберто. Один из кубинцев лег на скамью, вделанную над бензиновым баком. Видно было, что его уже укачало. Другого тоже мутило, но он еще держался.
Оглянувшись назад, Гарри увидел свинцового цвета судно, которое только что прошло форт и теперь нагоняло обе белые лодки.
Катер береговой охраны, подумал он. Тоже ни к чему.
– Вы думаете, можно ждать самолета? – спросил юноша.
– Через полчаса будет темно, – сказал Гарри. Он сел на штурвальную скамью. – Что вы думаете делать со мной? Убить меня?
– Я бы не хотел, – сказал юноша. – Я не люблю убивать.
– Ты что там делаешь? – спросил Роберто, который держал теперь в руке бутылку виски. – Заводишь дружбу с капитаном? Тебе чего захотелось? Обедать за капитанским столом?
– Возьмите-ка штурвал, – сказал Гарри юноше. – Видите курс? Двести двадцать пять. – Он слез со скамьи и пошел на корму.
– Дайте мне выпить, – сказал он Роберто. – Вон он, катер береговой охраны, но ему не догнать нас.
Он решил откинуть, как ненужную роскошь, гнев, ненависть и обиду и принялся разрабатывать план.
– Ну конечно, – сказал Роберто. – Где ему догнать нас. Полюбуйтесь на этих малюток, которых мутит от качки. Что вы сказали? Вы хотите выпить? Других предсмертных желаний не имеется, капитан?
– Вы шутник, – сказал Гарри. Он долго тянул из бутылки.
– Полегче, – запротестовал Роберто. – Больше у меня нет.
– У меня есть, – ответил ему Гарри. – Я пошутил.
– А ты со мной не шути, – сказал Роберто, подозрительно глядя на него.
– Больше не собираюсь.
– Что у тебя есть?
– Бакарди.
– Давай сюда.
– Но, но, поспокойнее, – сказал Гарри. – Зачем так торопиться?
Он перешагнул через тело Элберта, направляясь в носовую часть. Проходя мимо штурвала, он взглянул на компас. Юноша отклонился от курса почти на двадцать пять градусов, и стрелка компаса колебалась. Он не моряк, подумал Гарри. Значит, у меня есть еще время. Посмотрим на след.
След убегал двумя пенистыми кривыми назад, туда, где, прямо за кормой теперь, виднелся коричневый, островерхий силуэт маяка, тонко вычерченный над горизонтом. Лодок уже почти нельзя было различить. Темное пятно расплывалось в том месте, где должны были находиться городские радиомачты. Моторы работали бесперебойно. Гарри наклонился и достал одну из бутылок бакарди. Он вернулся с ней на корму. Там он сначала выпил сам, потом протянул бутылку Роберто. Стоя на корме, он посмотрел вниз, на Элберта, и ему стало не по себе. Дождался, горемыка несчастный, подумал он.
– В чем дело? Ты его боишься? – спросил широколицый кубинец.
– Что, если нам его сбросить за борт? – сказал Гарри. – Какой смысл возить его с собой.
– Идет, – сказал Роберто. – Голова у тебя работает.
– Берите его под мышки, – сказал Гарри. – Я возьму за ноги.
Роберто положил свой «томпсон» на широкую корму и, наклонившись вперед, приподнял труп за плечи.
– Нет ничего тяжелее мертвеца, – сказал он. – Ты когда-нибудь пробовал поднимать такого вот мертвого дядю, капитан?
– Нет, – сказал Гарри. – А вы пробовали поднимать мертвую тетю?
Роберто втащил труп на корму.
– Ты малый с перцем, – сказал он. – Как насчет того, чтобы выпить?
– Не откажусь, – сказал Гарри.
– Честное слово, я жалею, что убил его, – сказал Роберто. – Когда я тебя убью, буду жалеть еще больше.
– Бросьте эти разговоры, – сказал Гарри. – Зачем это вам такие разговоры нужны?
– Давай, – сказал Роберто. – Раз, два, три. Когда, наклонившись вперед, они волокли тело по корме к борту, Гарри ногой столкнул за борт автомат. Он шлепнулся в воду вместе с Элбертом, но в то время как Элберт, прежде чем погрузиться, дважды перевернулся в белой пене, бурлившей за кормой, автомат сразу пошел ко дну.
– Так-то лучше, – сказал Роберто. – Все в полном порядке теперь. – Потом, увидев, что автомата нет: – Где он? Куда ты его дел?
– Что?
– La ametralladora! – От волнения он перешел на испанский.
– А что это?
– Ты знаешь, что это.
– Я его не видел.
– Ты сбросил его с кормы. Сейчас я тебя убью, сейчас.
– Успокойтесь, – сказал Гарри. – За что, черт возьми, вы хотите меня убить?
– Дай мне револьвер, – сказал Роберто по-испански одному из лежавших кубинцев. – Дай револьвер, живо!
Гарри стоял на корме, чувствуя, что никогда еще он не был таким большим и широким, чувствуя, как пот выступает у него под мышками, чувствуя, как он течет у него по спине.
– Довольно тебе убивать, – услышал он голос одного из кубинцев, лежавших на дне. – Ты уже убил помощника. Теперь ты хочешь убить капитана. Кто довезет нас до Кубы?
– Оставь его в покое, – сказал второй. – Убьешь его, когда мы приедем.
– Он сбросил автомат за борт, – сказал Роберто.
– Деньги у нас. Зачем тебе теперь автомат? На Кубе пулеметов сколько хочешь.
– Увидишь, мы пожалеем, если не убьем его сейчас, увидишь. Дай револьвер.
– А, да ну тебя. Ты пьян. Ты всегда как напьешься, так ищешь, кого бы убить.
– Вы лучше выпейте еще, – сказал Гарри, глядя поверх серой зыби Гольфстрима туда, где круглое красное солнце уже касалось воды. – Вот смотрите. Когда оно совсем спрячется, вода станет ярко-зеленая.
– К черту, – сказал широколицый кубинец. – Думаешь, тебе это так пройдет?
– Я вам другой автомат куплю, – сказал Гарри. – На Кубе такой стоит всего сорок пять долларов. Успокойтесь. Вам теперь нечего бояться. Теперь никакой самолет не полетит за нами.
– Я тебя все равно убью, – сказал Роберто, оглядывая его. – Ты это сделал нарочно. Ты для того и заставил меня поднимать тело.
– Вам нельзя убить меня, – сказал Гарри. – Кто вас довезет до Кубы?
– Надо было тебя давно уже убить.
– Успокойтесь, – сказал Гарри. – Я пойду взгляну на моторы.
Он поднял люк, спустился вниз, подвинтил масленки и тронул рукой приклад «томпсона». Еще рано, подумал он. Да, еще рано. Черт, это удачно вышло. Элберту ведь все равно, раз он умер. Не придется его старухе тратиться на похороны. Сволочная морда! Сволочная разбойничья морда! Черт, как бы я хотел прихлопнуть его сейчас. Но лучше подождать.
Он встал, вылез наверх и опустил люк.
– Ну как дела? – спросил он Роберто. Он положил руку на его жирное плечо. Широколицый кубинец посмотрел на него и ничего не сказал.
– Видели, как вода позеленела? – спросил Гарри.
– Ну тебя к черту, – сказал Роберто. Он был пьян, но он был подозрителен и, как животное, чуял что-то неладное.
– Пустите меня к штурвалу, – сказал Гарри юноше. – Как вас зовут?
– Зовите меня Эмилио, – сказал юноша.
– Идите вниз, там найдете кой-чего поесть, – сказал Гарри. – Там есть хлеб и консервы. Можете сварить кофе, если хотите.
– Я не хочу кофе.
– Я сам потом сварю, – сказал Гарри. Он сидел у штурвала при свете нактоузного огня, без труда держа взятый курс в спокойном безбурном море, глядя, как ночь спускается над водою. Бортовых огней он не зажигал.
Славная сегодня ночь для переправы, думал он, славная ночь. Как только станет совсем темно, я должен взять восточнее. Если я этого не сделаю, через час мы увидим вечернее зарево над Гаваной. Самое большее, через два. Как только этот сукин сын увидит зарево, ему опять захочется убить меня. Это мне повезло, что удалось избавиться от автомата. Еще как повезло! Интересно, что там Мария приготовила на ужин. Ох, и тревожится она, должно быть. Так, должно быть, тревожится, что ей не до еды. Интересно, сколько денег награбили эти молодцы? Чудно, что они даже не пересчитали. Хорош способ добывать деньги на революцию. Ну и народ все-таки эти кубинцы. А Роберто просто мерзавец. Я его прикончу сегодня. Что бы там ни было дальше, а его я прикончу. Хоть бедняге Элберту этим не поможешь. Не очень приятно мне было спускать его на дно. Не знаю, как я додумался до этого.
