Кальман Миксат - ИСТОРИЯ НОСТИ-МЛАДШЕГО И МАРИИ TOOT
— Стало быть, вам корешки нужны? Дам, ну конечно, дам, — улыбнулась капиташа. — Вам, Бубеник, я и последний отдала бы. Но вы присядьте, пока я их разыщу, и расскажите что-нибудь.
— Мне, целую ручки, нынче некогда, барин приехал, да надутый, как индюк. Стоит мне на минутку отлучиться, как он уже в ярости, а когда я дома, всю свою злость на мне вымещает. Сегодня козел наступил ему на ногу, да как раз на мозоль, — козел-то всегда вокруг него вертится, — так барин мне надавал пощечин, да таких, что из левого глаза и сейчас еще искры сыплются.
— Да, не очень-то хорошо обращаются с вами, милый Бубеник, — сочувственно произнесла капитанша. — В другом месте с такого человека, как вы, пылинки бы сдували, — добавила она, обращаясь к старухе Марцелле.
Бубеник не ответил, только из груди его вылетел глубокий горестный вздох, но и это была приманка. А капитанша бросилась на нее, точно муха на клейкую бумагу, посыпанную сахаром. Ища в горке всемогущие корешки, она нашла вдруг полбутылки вина и тарелочку коржиков со шкварками. Коржики поставила на стол, а вино налила в стаканчик.
— Отведайте, пожалуйста! Ну, что скажете? Бубеник взял в рот несколько капель и стал причмокивать пробуя на языке.
— Здорово! — сказал он, покачивая головой и закрыв крохотные глазки. Потом осушил стакан. — Эге! — воскликнул он в знак того, что вино отличное.
— Мне прислал его мой родственник, вацкий каноник, — похвалилась капитанша и опять наполнила его стакан. — Ну, выпейте еще стаканчик.
— Такое вино не для бедняков, вроде меня, — запротестовал Бубеник, качая головой, и по какой-то странной логике одним духом осушил стакан.
— Стало быть, хозяин приехал? — Капитанша с великой осторожностью стала погружаться в темные глубины. — Один приехал?
— Нет. Какого-то забулдыгу привез с собой.
— А какого? Может, партнера по картам? Бубеник замотал головой.
— Нет, это не барин, скорей мастеровой, так я понял, — они-то сами все секретничают, мне ничего не говорят, ну, а у меня-то ведь башка на плечах и… короче говоря… да что там толковать, не потому я говорю, что так или этак, но… — Он почему-то оглянулся на дверь, потом внезапно отупевшими глазами посмотрел на дам, которые напряженно слушали его. — Однако… значит… Так что же я хотел сказать… Короче говоря, это темная личность… Капитанша опять налила ему вина.
— Выпейте, Бубеник, ну еще немножко. Бубеник утер лоб и расстегнул две пуговицы на жилетке.
— Нет, нет, на сегодня будет.
— Да что вы, в бутылке и осталось-то с наперсточек, прятать уже не стоит. Этот довод убедил Бубеника.
— Слышала я, — завела певучим елейным голоском отставная ключница, — что у новоиспеченного губернатора сейчас денег куры не клюют…
— Кто это сказал? — заржал Бубеник. — Были, да сплыли. Кучер рассказывал, что вчера ночью в Тренчене его так обчистили за картами, что гроша в кармане не оставили. Дамы мрачно переглянулись, словно желая сказать: «Верно мы угадали».
— А ведь теперь, во время торжеств, ему хоть и по мелочи, а много денег понадобится, — заметила капитанша. — Любопытно знать, откуда он их возьмет. Бубеник пожал плечами.
— Не жалейте сатану, он себе слабые души всегда найдет.
— А вы что думаете, он нечистым путем будет их раздобывать?
Бубеник стал отнекиваться, дескать, он и думать этого не думает, и боже его упаси так думать, он знает только одно, что барин где-нибудь да найдет деньги, потому что… Тут он хитро прищурился и постарался перевести разговор на другое: спросил, много ли яблок уродилось в саду у милостивой государыни. «Наши были червивые нынче, — пробормотал он не очень внятно, — а груш так и вовсе не уродилось».
— Черт бы побрал ваши груши, — сорвалась вдруг капитанша, охваченная лихорадочным нетерпением, — вы скажите лучше, кто он и откуда, тот человек, которого Коперецкий привез с собой, и что ему тут надо?
— Ничего я не слыхал, — сдержанно ответил Бубеник, — кроме того, что утром он укатит обратно. И я поеду провожать его до Тренчена, но присоединяюсь к нему только в Седрешпусте. Барин велел мне еще нынче вечером отправиться к управляющему и остаться там на ночь. Не понимаю, почему барин всяко настаивает, чтобы я ночевал не дома, когда без меня он, можно сказать, ни одеться, ни раздеться не может.
— А я понимаю, — с пафосом произнесла капитанша, и лицо у нее стало малинового цвета. — Вас хотят удалить, потому что в барском доме готовится преступление, понимаете вы? И не желают, чтобы свидетель был при этом!
— Преступление? — пробормотал Бубеник и уставился остекленевшими глазами на капитаншу.
— Бубеник! — воскликнула капитанша дрожащим голосом. — Готовится страшное дело. Ночью в барском доме взломают сундук и вынут из него черные жемчужины. А взломает его тот приезжий из Пешта, потому-то и привезли его сюда, а вас поэтому отправляют в Седреш. Бубеник хлопнул себя по лбу, будто его только сейчас осенило.
— Неужто жемчуга… вынут… и железный сундук взломают? — залепетал он, словно разбуженный лунатик.
— Что будет со мной? — ломала руки Марцелла Мутнянсния, А капитанша, будто обессилев от раскрытия этого страшного преступления, рухнула в большое кресло и, закрыв лицо руками, захныкала:
— Обкрадет он нас. Последний кусок хлеба вырвет изо рта. Марцелла, да есть ли бог на земле? О, бедная тетушка Оршоя, бедная тетушка Оршоя, не стоило тебе собирать эти чудесные жемчуга. Знаю, что ты в гробу перевернешься от этакого зло-:; действа…
— Но откуда вам все это известно, милостивая сударынь-ка? — все больше изумлялся Бубеник.
— Откуда? Откуда?! Известно, потому что известно. Скажем от самой тетушки Оршои знаю.
— Кто такая тетушка Оршоя?
— Наша прабабка, Бубеник, та, что жила во времена Кароя Роберта и собрала эти жемчуга.
— А сколько же вам тогда лет, милостивая сударынька? — удивленно спросил Бубеник.
— Ах вы, нахал этакий! — вышла из себя капитанша. — Мы столик вертели, и появился ее дух и предсказал нам все, что должно случиться. Правда, Марцеллка?
Старая дева подтвердила эту внезапно выскочившую ложь, а Бубеник начал благоговейно креститься.
— Теперь я понял все, — рассуждал камердинер. — Теперь-то мне ясны те слова, которые я тогда уловил, да только объяснял совсем иначе. — И он пристыженно покачал головой. — Ну и овца же я. Ox, ox.
— Стало быть, вы слыхали все-таки что-нибудь?
— Да, знаете ли, то были отдельные слова… я вошел как раз и застал барина да эту пештскую птичку за разговором, и они тут же замолкли.
— А какие такие слова? — разом воскликнули обе старухи.
— Ну, к примеру… я-то ведь подумал было в ту минуту, что приезжий — зубной врач, потому что барин так сказал: «Достаточно только одного, только одного». А тот перебил его: «Ах, чепуха, уж коли я здесь, так вытащим все четыре». Тогда барин спросил: «А не лучше ль было бы поставить вместо них фальшивые?!» А тот ответил: «Зачем, так оно дешевле обойдется». Скажите на милость, сударынька, разве я не должен был подумать, что у барина четыре попорченных зуба и врач уговаривает его вытащить все четыре и не вставлять на их место фальшивые, потому что так дороже обойдется?
Обе дамы чуть не плакали. О, все совершенно ясно! Они накинулись на этот рассказ со своими духовными ножницами, словно на разостланный перед ними кусок сукна, раскроили его, разрезали на куски, разрисовали мелом, истыкали булавками, снова сшили на живую нитку, и после этого все выглядело так: Коперецкому нужна сейчас только одна жемчужина, но сверловщик советует вытащить заодно все четыре. Коперецкий, собственно, не возражает, но спрашивает, не лучше ли оставить вместо преступно украденных жемчужин фальшивые. Коперецкий ведь труслив и боится, что стражницы чепца разведают это дело, захотят взглянуть на жемчуга и, не найдя их там, начнут чинить неприятности, а сверловщик, наоборот, предупреждает Коперецкого, что лучше, если в сундуке ничего, не будет, потому что за фальшивые жемчуга ему и впредь пришлось бы платить стражницам чепца, а так платить не придется, и ему же выйдет дешевле. Прав жулик, чтоб его громом разразило еще до захода солнца!
Но Бубеник не стал дожидаться, пока они все это рассудят, у него оказалось срочное дело, — ему уж и так, мол, влетит от барина. Он откланялся и пошел домой, не взяв с собой даже всемогущих корешков. А дамы так углубились в разрешение задачи, что не заметили ухода Бубеника, а уж тем более, что он не взял с собой корешков. Капитанша задыхалась от ярости.
— Ну, Марцеллка, — пронзительно заорала она вдруг, — что теперь будем делать с этими грабителями? Не хнычь, а лучше говори.
— А что думаете вы, баронесса?
— Я думаю, что пойду туда и изобью этого негодяя.
И, схватив кофейник со стола, она так хлопнула его об пол что он разлетелся на тысячу осколков. Ключница придерживалась другого мнения.
