Эмиль Золя - Истина
— Я, дѣдушка, все это отлично знаю и помню, — отвѣтила Тереза, почтительно, со спокойнымъ достоинствомъ слушавшая рѣчь Марка: — напрасно вы думаете, что я могла забыть что-либо изъ того, чему вы меня учили… Но почему Франсуа поселился у васъ и провелъ эти дни подъ вашимъ кровомъ? Онъ могъ остаться здѣсь: при нашей школѣ двѣ квартиры, для учителя и учительницы; я не препятствую ему поселиться въ первой квартирѣ, сама же останусь во второй. Онъ снова примется за свой трудъ черезъ нѣсколько дней, когда кончатся каникулы… Вы правы, сказавъ, что мы свободны, какъ онъ, такъ и я — и эту свободу я желаю за собою сохранить.
Ея отецъ и мать, Себастіанъ и Сара, пытались урезонить ее съ нѣжною заботливостью; Женевьева, Луиза, Шарлотта, всѣ присутствующія женщины умоляли ее молча, взглядомъ, улыбкою. Но Тереза не обращала вниманія ни на уговоры, ни на мольбы: она оставалась твердою, непоколебимою и вмѣстѣ съ тѣмъ не проявляла ни гнѣва, ни раздраженія.
— Франсуа жестоко меня оскорбилъ, — оскорбилъ до того, что мнѣ показалось, будто я его больше не люблю; и теперь я бы солгала вамъ, еслибы стала утверждать, что люблю его попрежнему… Вы не желаете, конечно, чтобы я стала обманщицей и вновь бы начала съ нимъ совмѣстную жизнь, которая представляла бы изъ себя лишь гнусную мерзость.
Франсуа все время молчалъ, хотя замѣтно было, какъ страшно онъ волнуется. При послѣднихъ словахъ Терезы у него вырвался крикъ отчаянія.
— Но вѣдь я люблю тебя, Тереза, люблю попрежнему, даже больше, чѣмъ прежде, и если ты страдала изъ-за меня, то теперь я страдаю гораздо сильнѣе.
Она обернулась въ его сторону и отвѣтила ему спокойно и ласково:
— Я вѣрю тебѣ… вѣрю твоей искренности… Вѣрю, что ты любишь меня, несмотря на твою сумасшедшую выходку, потому что сердце человѣческое, увы, полно противорѣчій. Если ты теперь страдаешь, то мы, значитъ, страдаемъ оба… Но продолжать сожитіе съ тобой я не могу, потому что не хочу этого, не чувствую къ тебѣ прежняго влеченія. Это было бы недостойно ни тебя, ни меня, и мы еще ухудшили бы свое взаимное отношеніе вмѣсто того, чтобы облегчить наше существованіе. Самое лучшее жить по-сосѣдски, въ добромъ согласіи, работать и чувствовать себя свободными каждый въ своемъ углу.
— Но я, мама! Что со мной будетъ? — воскликнула Роза со слезами на глазахъ.
— Ты люби насъ, какъ любила всегда, люби обоихъ… и не тревожься напрасно; такіе вопросы еще не понятны дѣтямъ; ты все поймешь позднѣе.
Маркъ подозвалъ къ себѣ Розу и, приласкавъ ребенка, посадилъ къ себѣ на колѣни; онъ собирался снова обратиться къ Терезѣ съ увѣщаніями, надѣясь смягчить ея сердце, но она предупредила его:
— Прошу васъ, дѣдушка, не настаивайте. Въ васъ говоритъ любовь къ намъ, но не разумъ. Еслибы вамъ удалось склонить меня на уступку, вы бы сами потомъ раскаялись. Позвольте мнѣ. быть твердой и благоразумной… Я знаю, вы жалѣете меня и Франсуа и хотите уладить нашу жизнь и устроить такъ, чтобы мы меньше страдали. Но, зачѣмъ скрывать, страданія людей не прекратятся. Горе въ насъ самихъ, — вѣроятно, оно необходимо ради какихъ-нибудь высшихъ цѣлей жизни. Сердце человѣческое будетъ вѣчно страдать, потому что нельзя побѣдить страсть, несмотря на всѣ тѣ знанія, на все развитіе, на весь тотъ здравый смыслъ, которымъ мы теперь гордимся. Быть можетъ, страданія необходимы, какъ противовѣсъ счастью; переносимыя несчастья сильнѣе толкаютъ насъ на поиски за этимъ счастьемъ.
Всѣ присутствующіе вздрогнули при напоминаніи о людскомъ горѣ и страданіяхъ; даже солнце какъ будто задернулось туманомъ и не свѣтило такъ ярко.
— Но не тревожьтесь, дорогой дѣдушка, — продолжала Тереза: — мы сохранимъ свое достоинство и мужественно выступимъ на борьбу за наше счастье. Страданія — ничто, если только они не вызываютъ въ человѣкѣ злобныхъ чувствъ и не ослѣпляютъ его. Пусть никто и не подозрѣваетъ, что мы страдаемъ; всѣ усилія надо направить къ тому, чтобы относиться снисходительно къ другимъ и постараться умалить чужое горе, — его еще много на свѣтѣ… Только не огорчайтесь сами, дѣдушка: вы совершили все возможное для разрѣшенія великой задачи, которую поставили себѣ,- уберечь человѣчество отъ заблужденій и двинуть его на путь разумной и трезвой дѣятельности. Все остальное — личную жизнь чувства, любовь и сентиментальность — предоставьте разрѣшать каждому по личному его характеру; пусть льются слезы, — этого избѣжать нельзя. Франсуа и я — мы будемъ жить и страдать, — это наше семейное дѣло, и его касаться не слѣдуетъ. Вы исполнили по отношенію къ намъ свой долгъ: вы освободили насъ отъ суевѣрій; вы пробудили въ насъ разумъ и дали возможность познать истину и работать на благо родины и человѣчества… Вы собрали насъ здѣсь для обсужденія вопроса семейнаго, а я предлагаю оставить это дѣло въ сторонѣ, предоставить намъ рѣшить его по личному чувству и воспользоваться семейнымъ совѣтомъ для другой цѣли; я предлагаю всѣмъ собравшимся здѣсь поблагодарить васъ, дѣдушка, за все добро, которое вы свершили во имя торжества справедливости, выразить вамъ нашу признательность, наше благоговѣніе, нашъ восторгъ! Я первая преклоняюсь предъ вами, какъ передъ борцомъ за лучшее, свѣтлое будущее!
Всѣ собравшіеся громкими рукоплесканіями выразили свое одобреніе; они окружили Марка съ сіяющими отъ восторга лицами, и солнце опять съ ослѣпительною яркостью засіяло на небѣ и залило комнату золотистыми лучами, сквозь широкія окна классной залы. Да, наступилъ часъ радостнаго возмездія убѣленнаго сѣдинами дѣда, который столько лѣтъ работалъ въ этой комнатѣ, боролся за торжество истины, побѣждалъ мракъ и суевѣрія; здѣсь онъ отдавалъ народу лучшія силы души и сѣялъ разумныя и трезвыя понятія, создавалъ поколѣнія людей будущаго, сознательныхъ и просвѣщенныхъ гражданъ. Его учениками были и дѣти, и внуки, и правнуки, и всѣ они теперь окружали его, заслуженнаго патріарха, могущественнаго и стойкаго сѣятеля истины, создавшаго свѣтлую будущность для горячо любимой родины. На колѣняхъ онъ держалъ маленькую Розу, представительницу четвертаго поколѣнія; она обняла его шею своими ручонками и покрывала его лицо горячими поцѣлуями. За спиной стояла внучка Марка — Люсіенна — и обнимала его за плечи; рядомъ стояли его дочь Луиза и сынъ Климентъ съ Жозефомъ и Шарлоттой. Себастіанъ и Сара, улыбаясь, простирали къ нему свои руки, а Тереза и Франсуа упали къ его ногамъ, соединенные въ эту минуту горячею любовью и признательностью къ представителю ихъ рода.
Маркъ, глубоко тронутый и потрясенный этимъ зрѣлищемъ всеобщей къ себѣ любви, заговорилъ, стараясь скрыть свое волненіе подъ шутливой улыбкой:
— Дѣти, дѣти, не возводите меня въ чинъ божества, — помните, что у насъ теперь наступило отдѣленіе церкви отъ государства… Я не болѣе, какъ усердный труженикъ, отбывшій свою поденную работу. А затѣмъ — я не могу принимать никакой благодарности, не пріобщивъ къ настоящему торжеству свою Женевьеву.
Онъ привлекъ ее къ себѣ и обнялъ, и всѣ устремились къ ней, осыпая ласками; ихъ супружеская любовь и согласіе получили въ эту минуту всеобщій горячій привѣтъ въ этой школьной залѣ, среди простыхъ деревянныхъ скамеекъ, на которыхъ уже воспиталось столько поколѣній и ожидались на смѣну еще новыя поколѣнія, находящіяся на пути къ счастливому государству будущаго.
Такова была награда, выпавшая на долю Марка послѣ столькихъ лѣтъ непрестанной мужественной борьбы. Онъ закончилъ дѣло своей жизни. Римъ былъ побѣжденъ; Франція была спасена отъ опасности погибнуть среди злобы и невѣжества, созданнаго вѣками ханжества и рабства. Страна избавилась отъ іезуитскихъ интригъ, отъ ядовитаго дыханія суевѣрныхъ ужасовъ; народъ, просвѣщенный и сильный, воздѣлаетъ теперь почву для богатой жатвы и скажетъ свое мощное слово среди другихъ просвѣщенныхъ державъ, въ защиту истины и справедливости. Если она воскресла и пріобрѣла силу и величіе, то исключительно благодаря широко поставленному образованію народа, сыны котораго, обогащаясь знаніями, выступали изъ своей темной неизвѣстности, въ которой ихъ такъ долго держали, и становились борцами за достоинство Франціи; это были живыя силы, выступавшія въ защиту правъ народа, такъ долго пресмыкавшагося подъ игомъ невѣжества, выгоднаго лишь. для немногихъ привилегированныхъ. Все теперь должно было исчезнуть: нищета, грязь, суевѣріе, ложь, тиранія, порабощеніе женщинъ, физическое и нравственное убожество, — все то, что было создано нелѣпой системой политики и полицейскою властью, доведенной до культа. Истинный свѣтъ знанія разрушилъ вѣковыя оковы, ложные предразсудки и создалъ народное благосостояніе, пышныя жатвы и умственный расцвѣтъ цѣлой націи. Нѣтъ! Никогда счастье не идетъ рука объ руку съ невѣжествомъ; оно является достояніемъ лишь просвѣщенныхъ умовъ, содѣйствующихъ общему благосостоянію, общему счастью и въ немъ обрѣтающихъ личное благополучіе.
