Иван Гончаров - Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах Том 5
1 потому что за смертию отца
2 не успел поступить в суд и был увезен каким-то благодетелем в Петербург,
3 который нашел ему место
4 в каком-то
5 департаменте, да потом и забыл о нем. Так Тарантьев и остался [только] теоретиком [без практического] на всю жизнь. [Он] В петербургской службе ему нечего было делать с своей латынью и с тонкой теорией вершить [правые] по своему произволу правые и неправые дела.
6
Так Тарантьев не исполнил свое назначение, он миновал назначенное ему
7 поприще где-нибудь в провинции, где бы он
8 играл выбранную ему отцом роль, а между тем он носил и сознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем
9 навсегда без надежды на проявление,
10 как [заперты бывали в пам‹яти?›] бывали запираемы
52
[по преданиям] [по сказкам] в сказках в тесных заколдованных стенах духи зла.
1 От этого сознания [силы] [собственной] [присутствия‹силы›] бесполезной силы в себе Тарантьев был груб в обращении,
2 недоброжелателен ‹л. 15›, постоянно сердит и бранчив.
3 [Картина зла] Картина людских преступлений и [неправого суда их] лукавого суда над ними заронили в душу Тарантьева недоверчивость к человеческому достоинству [к чистоте]; напрасно перед глазами его [совершалось благо] проходили отрадные, утешительные
4 явления, всуе в виду его совершалось благо [он] [ум]: напитанный примерами зла ум его [искал] [лукаво иска‹л›] [выводил] [объяснял] отыскивал мутную причину [в примере] во всяком примере добра и благородства. Наконец, [неупотребленная] готовая и созданная ему отцом теория
5 жизни,
6 [не найдя главного и достойного применения] миновав главное и достойное ее поприще в провинции, [разлилась на всё] применилась ко всем мелочам его ничтожной и бесполезной жизни
7 в [столице] Петербурге, вкралась во все его приятельские отношения, за недостатком официальных.
Будучи взяточником в душе,
8 он брал взятки
9 с сослуживцев, с приятелей,
10 заставлял, где и кого только
53
мог,
1 угощать себя, требовал от всех незаслуженного внимания
2 к себе,
3 и судьба,
4 [по крайней мере] лишив его [поприща] [достой‹ной›] широкой арены ходатая по делам, [предоставила ему] не лишила его, по крайней мере, мелких преимуществ этого звания: чествований, угощений и т. п. – [и дала] и, несмотря на его бедность, ничтожность и бесполезность в службе и жизни, [дала ему] [не дала е‹му›] несмотря на его семьсот пятьдесят рублей жалованья, этот маршальский жезл его деятельности, [дала ему ловкость] [позволила е‹му›] не дала ему пропадать с голоду и холоду, позволив
5 воспользоваться преподанною в доме отца теориею
6 быть всегда сытым, пьяным и одетым на чужой счет. А грязный и грубый быт отца поселил навсегда и в сыне [какое-‹то›] циническое равнодушие к опрятности и изяществу,
7 и оттого он так презрительно [холоден был] холодно носил свое грязное платье
8 [и так легко сносил] [и так привык] [и так равнодушно смотрел на узкий и тесный] [оттого бедность была так ему по плечу] и страдал только от неудовлетворения [грубых] необходимых и грубых потребностей.
9 Его никогда не смущал стыд за разодранный локоть, но он не чужд был тревоги, если в перспективе дня не было у него громадного обеда с приличным количеством вина и водки. От этого он [и смотрел на всех [вст‹реченных?›] приятелей и на знакомых] в кругу своих знакомых играл роль большой
10 собаки, [которая [стре‹мглав?›] [готова броситься при малейшем движении]] которая готова броситься на всякого, [кто] но которая в то же время подхватит
11 на
54
лету брошенный кусок мяса, по какому бы направлению он ни летел.
1 ‹л. 15 об.›
Таковы были два самые усердные посетители Обломова: Алексеев и Тарантьев,
2 столько противуположные один другому.
Как Алексеева [хотя и часто] везде все видят и никто не замечает и не помнит о нем, так, напротив, [Та‹рантьева›] кто хоть мельком увидит Тарантьева, тот наверное никогда не забудет его: не забудет его рельефной громоздкой фигуры, его неопрятного, отталкивающего вида, [его] громкого голоса и размашистых движений
3 [и имени его, и лица, и разговора]. [Он положит вдруг в чет‹верть›] Он в какие-нибудь четверть часа [поло‹жит›] успеет врезать несколько глубоких меток в память наблюдателя: и имя
4 заметят, и лицо, и разговор, и медвежий поступок. Всякий, кто побудет с ним хоть полчаса, наверное уж унесет тяжелое и беспокойное впечатление, а кто вступит хоть в простое, обыкновенное сношение с ним, тот отойдет
5 от него раздосадованный, оскорбленный и мало-мало что разве
6 удивленный.
Обломов, однако ж, не тяготился присутствием ни того ни другого. [Один] Тарантьев был говорун, хотя и бранчивый, вздорный и грубый, но всё же он делал много шуму [в комнате, где цар‹ил›] и [сообщал кабинету Обломова] [и оживлял кабинет] выводил Обломова из неподвижности и скуки без всякого труда со стороны последнего.
7 Он [говори‹л›] кричал, спорил, бранился и составлял род какого-то спектакля, избавляя [от] Илью Ильича самого от [труда] необходимости говорить и делать.
8 В комнату,
9 где царствовал сон и покой,
55
Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне.
1
Присутствие Алексеева нравилось
2 Обломову [потому что Илья Ильич] по другой, не менее важной причине. Обломов в присутствии Алексеева
3 видел два преимущества для себя: если он хотел жить по-своему, то есть лежать молча, дремать или ходить по комнате [как один], Алексеева как будто не было,
4 он тоже молчал, дремал или смотрел, не читая, в книгу, [или] разглядывал
5 картинки и вещицы.
6 С А‹лексеевым› Обломов был в комнате, как будто никого не было, и Обломов был как будто один, не стесняя себя ни в чем. Если же ему хотелось
7 выразиться, проявить [себя] наружу волнение, тут был всегда готовый и покорный слушатель и участник, разделявший одинаково согласно и его молчание, и его разговор, и волнение, и образ мыслей, каков бы он ни был. Притом и тот и другой
8 были бедные люди, [которые нуждались во всем] нуждавшиеся во всем и не везде находившие в Петербурге радушный прием [лакомые до] самолюбию.‹л. 16›
