Лев Вирин - Солдат удачи. Исторические повести
Главным врагом Спинозы всегда были суеверия. Один из немногих, он сразу распознал обман и высмеивал мессианские бредни. Некто Рефаэль, безумный фанатик, бросился на него с ножом. К счастью, неудачно
— На Спинозу! — ахнул Гриша. — Я видел саббатианцев в Салониках! Бешеные псы. Расскажите дальше!
— По требованию общины ему запретили жить в Амстердаме. Пришлось переехать в Рейнсбург, в общину коллегиантов. Слава о мыслителе уже пошла по всей Европе. В глухую деревушку к нему приехал учёный секретарь Лондонского королевского общества8 Ольденбург. Они стали друзьями и много лет переписывались. Днём философ шлифовал линзы, а ночами писал книги. Спал он четыре часа в сутки. Барух начал «Трактат об усовершенствовании разума» и свой главный труд — «Этику».
В том же доме жил юный студент Кизеарум. Он упросил Спинозу прочесть ему курс лекций. Просмотрев толстый том аккуратных записей, кто-то из друзей ахнул: «Да это готовый трактат! Надо напечатать!». «Принципы философии Декарта» — единственная книга Спинозы, изданная при его жизни под его именем.
К философу тянулись люди. Самые разные: прославленный астроном Христиан Гюйгенс, математик Гуддл, фельдмаршал Шарль де Времон. К скромному шлифовальщику приезжал, и не раз, даже Великий пенсионарий Ян де Витт, правивший в те годы Голландией.
Настали тяжёлые времена. Англия дважды разгромила до того непобедимый голландский флот. Положения мудрого и осторожного Яна де Витта и его брата Корнелия пошатнулось. На них яростно нападали сторонники отстранённого от власти принца Оранского и церковники всех мастей. И тогда Ян де Витт попросил Спинозу помочь ему, дать бой клерикалам. Философ отложил в сторону всё, даже работу над «Этикой».
В 1670 году анонимно вышел в свет «Богословско-политический трактат». Автора угадали сразу. Так написать мог только Спиноза. На него обрушился жуткий шторм ненависти и негодования. Объединились все христианские церкви и секты, да и евреи тоже. Даже часть его друзей, коллегиантов, отшатнулась. Ещё бы!
Спокойно, неопровержимо, с текстами в руках Спиноза утверждал, что Библия вовсе не божественное откровение, а собрание древних летописей, написанное в течение нескольких веков десятками разных людей, что чудеса — обман или заблуждение.
А через два года войска Людовика XIV захватили Утрехт — жемчужину Голландии. Разъярённая толпа растерзала братьев де Витт на площади. Спиноза был вне себя от гнева и горя. Впервые в жизни он утратил философское спокойствие и невозмутимость. Барух даже написал прокламацию: «О злейшие из варваров!» и сам расклеивал её на улицах Гааги.
Власть взял принц Вильгельм Оранский и сразу запретил «Бого- словско-политический трактат» и «Левиафан» Гоббса. Однако слава философа была столь велика, что его упросили поехать в Утрехт, выяснить у принца Конде возможные условия мира.
Французы так гордились своей победой, что даже Спиноза не смог добиться уступок. Вернувшись в Гаагу, он засел за свою «Этику», дав слово ни на что не отвлекаться. Отец мой, поехавший туда по делам, взял и меня. Тогда-то я и увидел прославленного философа в доме художника ван ден Спика.
—Какой он был? — спросил Гриша.
Мингер Дельгадо задумался.
— Трудно описать. За всю свою жизнь я ни разу не встретил равного ему человека. Худой, скромный, очень аккуратно одетый. Часто кашлял. Грудная чахотка, что вскоре свела его в могилу, уже сильно мучила философа. Рэб Барух был удивительно добр и благожелателен. Терпеливо отвечал на мои нелепые вопросы, говорил со мной как с равным. Но почему Вас так заинтересовал Спиноза? — спросил мингер Якоп.
И Гриша рассказал этому франту всё. Как от прохожего школяра в Кракове услыхал о Великом мудреце из Амстердама. И пошёл сюда, через всю Европу, мечтая стать его слугой и учеником. Как в Праге узнал о смерти Спинозы, а книг его не смог достать и двинулся дальше, за своей мечтой.
— Я сразу купил «Посмертные труды» философа, — Гриша показал Дельгадо томик на полке, — но должен признаться, не смог одолеть.
Мингер Якоп кивнул головой:
— Неудивительно! Чтобы постичь математический метод рассуждений Спинозы, надо быть весьма просвещённым человеком. Честно сказать, «Этика» трудновата и для меня. Впрочем, я дилетант в философии. Надо познакомить вас с мингером ван Венденом. Генрих был учеником Спинозы. Думаю, он сможет помочь вам лучше, чем я.
Через пару дней мингер Дельгадо прислал Грише записку, что ван Венден ждёт его в воскресенье к обеду.
Гриша засомневался: «Что мне скажет этот ван Венден? Я уже трижды прочёл «Этику» и во многом разобрался сам.» Не хотелось выглядеть дураком.
Но всё же пошёл. Генрих жил в пригороде, дорога неблизкая. По пути Гриша насчитал тринадцать мостов.
Ван Венден, пузатый, весьма важный господин в роскошном парике, встретил гостя приветливо:
— Всегда рад видеть юношу, алчущего мудрости. Вам что-то непонятно?
Он действительно знал труды Спинозы досконально и охотно объяснил Грише трудные термины.
—Основное в трудах учителя — интеллектуальная любовь к Господу. Только она даёт подлинное счастье человеку. Всё остальное — иллюзия, ложь, — авторитетно вещал Генрих. Видно было, что поучать ему приятно. — Бог есть всё. Для него нет времени. Человек не может изменить будущее, только Господь. Но что вы ищете, мингер Грегор?
—Истину! — горячо ответил Гриша. — И справедливость! Люди праведные и честные гниют в тюрьмах и помирают с голоду, а негодяи и обманщики живут в богатстве и славе. Сие терпеть невозможно!
Хозяин кивнул головой, понимающе улыбнулся:
— Того-то я и ждал. Все мы в юности мечтаем изменить мир к лучшему. Однако сие не в наших силах. Прежде, чем изменять мир, следует изменить себя! Вы слышали о меннонитах? Если позволите, я вам расскажу о нашей общине. Примером для нас служат общины перво- христиан. Главное — любовь! Мы не признаём ненависти. Наши братья — агнцы среди волков. Мы никогда не берём в руки оружие, не платим военных налогов. Наш путь — беззащитность. Ежели Господь прикажет, идём на смерть, на костёр. Поверьте, это не слова, у меннонитов за последние сто лет было множество мучеников и почти не было предателей. Приходите к нам! Нынче общая молитва. Посмотрите, послушайте. Не понравится, уйдёте. Вас никто не упрекнёт и не задержит.
Ван Венден говорил проникновенно, бархатным, завораживающим голосом. Гриша смутился. Этот истекающий мёдом проповедник чем-то не нравился ему. Идти к меннонитам он не хотел.
«Уговаривает, как тот иезуит в Праге», — подумал парень и вежливо отказался.
По дороге домой он долго не мог успокоиться. «Хитрый поп! — думал Гриша. — Ему бы только прихожан побольше навербовать. На Афоне меня тоже учили подставлять другую щёку. Да я сбежал. А вот правда ли то, что ван Венден говорил о Спинозе?»
Гриша затосковал. Трудно было расстаться с мечтой о мудром учителе.
***На другой день Гриша заглянул к другу. Янко обрадовался:
— Завтра воскресенье. Поехали с утречка на рыбалку? Я уже и ялик нанял, и снасти приготовил. Только пораньше, чтобы клёв не пропустить. Обрыдла толкотня в городе.
Отплыли на рассвете. Через час друзья добрались до присмотренного места под ивами. Янко размотал удочки, отдал другу пару:
—Ты уж помолчи, Гриша. Рыба шума не любит.
Клёв был приличный, и часа через два Янко пошабашил:
— Хватит. Разведи костерок.
Янко разложил на бугорке привезённые из дома припасы — чего там только не было! Гриша аж присвистнул от удивления:
— Ветчина! Домашний пирог! Селёдочка! Кто ж это так о тебе заботится? Неужто Марта, хозяйская дочь?
Коваль смутился:
— А что? Добрая дивчина. Даст Бог, сыграем свадьбу. Она и в православную веру перейти согласна.
Скоро в закопчённом котелке поспела уха. Друзья разлили по кружкам водку.
— Будем живы! Хорошо-то как здесь, — молвил Янко. — Что-то ты смурой нынче?! На работе заколодело, али девушки не любят?
