Иван Фирсов - Гангутское сражение. Морская сила
Слушая царя, регент уже имел вполне определенный взгляд на предложение Петра. Ослабевшая Франция после Войны за испанское наследство нуждалась в прочных связях с ближайшим соседом, бывшим соперником, Англией. Этот союзник мог конкретно помочь в противостоянии с Испанией. Поэтому он туманно ответил царю:
— Стремления вашего величества мне понятны. Но Франция слишком далека от России, чтобы действовать совместно, и все же мы приветствуем ваши усилия для совместной дружбы.
Как всегда, любопытный ко всему новому, Петр метался по Парижу, осматривал дворцы и парки, заглядывал в лавки и мастерские ремесленников, посещал театр и Галерею планов и чертежей, наведался в храм Божий, навестил монастыри…
От царя не отставал Конон Зотов:
— Ваше величество, короли Франции особо внимают привлечению к морской торговле купцов, плодят добрых матросов, а наши гардемарины здесь бедствуют.
— Без тебя ведаю, сколь можно казна отпускает.
Конон решился на запретное.
— Ваше величество, для отрезания шведа пользительно вашего наследника, царевича Алексея, повязать женитьбою с французскою принцессою. О том я уже осмелился говорить с маршалом.
Петр нервно дернул головой, прикрикнул:
— Дурак, не суйся не в свой огород, без тебя разберемся.
Оправдываясь, Конон пробормотал сконфуженно:
— Сей маршал прозывает вас, ваше величество, творцом народа российского…
Нанес визит царю и малолетний король Людовик XV. Петр обращался с ним ласково, встретил у кареты, взял с поклоном за руку, повел в свои апартаменты, чинно беседовал с ним. После небольшого разговора рослый Петр поднял маленького короля на руки, поцеловал и весело произнес:
— Я держу теперь Францию в своих руках!
Маршал де Тессе, зная страсть Петра к морскому делу, помпезно встретил царя в порту Кале. Царя интересовало все: корабли и верфи, причалы и жалованье офицеров, канатная фабрика и припортовые таверны.
Довольный приемом и обхождением, присматриваясь к оснащению и вооружению французских судов, к сноровке экипажей, Петр не забывал о цели визита и заметил маршалу, человеку военному:
— Положение Европы изменилось, Франция потеряла своих союзников в Германии. Швеция почти уничтожена и не может оказать вам никакой помощи… Я предлагаю Франции не только свой союз, но и мое могущество.
Да, теперь Петр мог на равных рассуждать и вести диалог с Францией, все еще могущественной на море державой.
Но надежды царя на союз с Францией между тем таяли с каждым днем. Потому Петр все больше прислушивался к голосам, желавшим мира со Швецией.
Князь Келломари посетил царя не из-за простого любопытства:
— Ваше величество, я готов выступить посредником в ваших усилиях по достижению мира с королем Карлом. К вам тяготеют в этом деле сторонники короля Якова Стюарта. Герцог Лейд просит ваше величество принять его.
Царь согласился, и Лейд вручил Петру послание Якова:
— В Париже, ваше величество, находится мать короля Якова.
Петр с почтением посетил престарелую наследницу свергнутых с престола Стюартов.
Не столько царь питал надежды на восстановление Стюартов в Англии, сколько преследовал свои цели — показать Лондону свою полную независимость и самостоятельность во внешних делах.
Покидая гостеприимную Францию, царь не преминул высказаться Куракину:
— Сколь могу заметить, здесь простой народ находится в большой бедности.
По пути в Амстердам, где его ожидала супруга, царь размышлял о закончившемся визите с некоторой досадой. Несмотря на все усилия, не удалось отвлечь Францию от сближения ее с недавним противником, Англией. Правда, регент обещал на словах больше не оказывать помощи Швеции.
Об этом и дальнейших действиях, не теряя времени, Петр завел разговор с Куракиным:
— Покуда брат Карл начинает протягивать нам руку, не следует его напрочь отталкивать. Вишь, гишпанцы нам подсобляют. Якобитам интерес прямой к нашему миру с Карлом.
Английские секретные агенты в Амстердаме не спускали глаз с Куракина. Не ускользнули от них и частые встречи Куракина с испанским послом в Голландии Беретти Ланди. Об этом агенты доносили в Лондон, но проморгали беседы русского посла с первым посланцем короля Карла. Больше того, вскоре Борис Куракин на прогулке в парке замка Лоо «случайно» встретился с первым министром шведского короля Герцем.
Никто не знал о содержании их разговора, но в Петербурге обрадовались донесению князя Куракина.
Король Карл согласился начать будущей весной переговоры на Аландских островах.
Для весомой поддержки дипломатов царь не забывал и о пушках. Апраксин получил указ «проветрить» паруса, показать, кто хозяин на Балтике.
В начале июня генерал-адмирал поднял флаг на шестидесятивосьмипушечном линкоре «Москва». В кильватер ему, растянувшись на несколько миль, выстроились два десятка таких же красавцев. На всякий случай прихватили десант морской пехоты, девять тысяч человек. Эскадра крейсировала от Аланд далеко на юг, к острову Готланд. Неприятель не показывался— видимо, недавний урок пошел впрок. Апраксину приглянулся Готланд, он впервые обошел его со всех сторон. Добрая сотня километров в длину, полсотни в поперечнике, высокие обрывистые берега, холмистые дали, поросшие сосняком. У приглубого берега, в устье реки, удобное место для десанта. К тому же и пехотинцы засиделись.
— На берегу мирных жильцов не тревожить, — наставлял флагман бравого усатого полковника. — Ежели есть офицеры, солдаты — полоните. Попадется живность, скотина — гоните к берегу, наши матросы месяц сухарями кормятся.
Все прошло без заминки, высадка была бескровной, с берега доносились лишь редкие выстрелы. Добыча оказалась неплохой — десятки пленных, — а захваченный провиант целый день перевозили на корабли, грузили талями на палубу живую скотину. В матросских кубриках запахло мясными щами….
Три месяца полновластным хозяином бороздила русская эскадра седую Балтику от Ревеля до Датских проливов. А шведские эскадры затаились, не показывали носа. Не остались русские моряки без трофеев. Однажды попалась и сдалась в плен без единого выстрела двадцатичетырехпушечная шнява.
С окончанием кампании 1717 года на Балтике установилось затишье. На время смолкли пушки, заговорили дипломаты.
Барон Герц тайно приехал в Ревель. Отсюда он держал путь в Швецию. Так сподручнее было скрыть намерение сторон начать переговоры. Из Стокгольма он сообщил, что король готов начать переговоры, но надо условиться, кто на них будет председателем.
Отправляя на переговоры Андрея Остермана, царь повторил беспременные условия:
— Нам мир люб, но так, чтобы Ингрия, Ливония, Истляндия, Карелия с Выборгом навечно нам принадлежали. На том стоять твердо. Прочее чти в грамоте. Сноситься нарочным курьером, без мешкоты. Нынче и шведам по льду Ботники сноситься с нами сподручно…
Издавна, как пчелы на мед, слетались в Москву иноземцы, тянули за собой родных и близких. В свое время царь для воспитания дочерей скончавшегося своего брата, Ивана, определил немца Остермана, приехавшего из Вестфалии. Через лет семь в Москве объявился второй сын немецкого пастора, Генрих.
Привез его с собой Крюйс, соблазнил хорошим жалованьем, взял себе в секретари. Вдовая царица Прасковья нарекла его Андреем Ивановичем. Так бы и прозябал Генрих у Крюйса…
Спустя четыре года при смотре эскадры царем Крюйс представил тому своего любимца:
— Весьма прилежный чиновник, умеет писать важные письма.
Петр сразу спросил:
— Акромя немецкого, каким владеешь?
— Русским, ваше величество, голландским, латинским, французским, италианским.
Петр удивленно покачал головой и тут же распорядился Крюйсу:
— Отошли его к Головкину в Посольский приказ, там он более пользы сослужит.
С той поры и пошел Генрих Остерман в гору. Смышленого переводчика царь брал с собой при наездах за границу, иногда прихватывал и на корабли…
Основной королевской фигурой на переговорах стал Герц. Потому и послал туда царь Остермана. Немец с немцем быстрей найдут общий язык.
На деле вышло, что шведы не торопятся начинать разговор о мире.
Знал Петр, что в Стокгольме немало противников мира с царем. Королевский Совет да принцесса Уль-рика не скрывали своего раздражения политикой Карла. Об этом не раз вспоминал в своих донесениях Долгоруков. Князь Куракин узнал, что и в Лондоне всполошились, узнав о желании Карла к замирению с Россией.
В Стокгольме появились английские эмиссары и предложили королю:
— Англия поможет вам кораблями и деньгами и готова заключить союз против России…
Король колебался, начало переговоров с русскими затягивалось. Четыре месяца Остерман томился ожиданием на острове Сундшер, и наконец в середине мая конференция, как называли переговоры шведы, открылась.
