Алексей Гатапов - Тэмуджин. Книга 2
«Скорее бы выехать, – устало подумал Тэмуджин, чувствуя, как оттягивают голову сзади тяжелые бляхи и незаметно покосился на Бортэ; та все еще сидела, стыдливо опустив глаза. – Должно быть, уже скоро…»
Снова все выпили – на этот раз за одевание жениха – и после невеста с матерью и подругами ушли готовиться в путь.
– Сам я не смогу вас проводить, – говорил подвыпивший Дэй Сэсэн, захмелевшими глазами глядя на Тэмуджина и Хара Хадана. – Сами знаете, сейчас не время бросать свой улус. Поедет мать, проводит до самого айла. Да это и лучше, обе матери поговорят по-хорошему, договорятся обо всем, а мне и разговаривать будет не с кем, Есугей-нойон ведь ушел от нас. А ты уж, дорогой сват, прикрой их от опасностей.
– Об этом пусть твое сердце не болит, – успокоил его Хара Хадан. – Мэнлиг проводит до самого дома, я ему и воинов дам. В верховье Керулена дорога безопасна, а оттуда пройдут через горы. Это не то, что прямо по степи… А ты, – он вдруг перевел разговор на будничные заботы, – через два дня приезжай ко мне, будут все южные нойоны, нам ведь есть о чем поговорить.
– Буду, – в ответ радостно улыбнулся Дэй Сэсэн. – Если и тумэн Есугея с нами, то тайчиуты побоятся нас задирать.
Услышав о войске отца, Тэмуджин внутренне встрепенулся, взволнованно подумал: «Может быть, попросить у них помощи в возвращении отцовского улуса?..» Раздумывая, он оглянулся и встретил настороженный, предостерегающий взгляд Мэнлига; тот отрицательно покачал головой, безмолвно говоря ему: «Не надо сейчас об этом». Тэмуджин подумал и согласился с ним: «Верно, я ведь приехал за невестой, глупо будет еще и об улусе заводить разговор…»
Вернулась Цотан, на этот раз она была одета в простой халат из тонкой телячьей замши.
– Ну, дорога наша неблизкая, – Хара Хадан встал. – Пора выезжать.
Гурьбой стали все выходить из юрты.
В айле толпился народ. Отовсюду доносился нетрезвый гомон голосов. За юртами толпа подростков держала оседланных коней – для тех, кто ехал на свадьбу в айл жениха и тех, кто провожал их до границы родовых земель.
Сватам подвели их коней. Дэй Сэсэн взял за поводья своего саврасого жеребца, на котором Тэмуджин видел его еще при первой встрече два года назад.
Тэмуджин сел на своего жеребца. Радуясь долгожданному концу всех обрядов, он разбирал поводья и оглядывался вокруг. Бортэ с подругами нигде не было видно. Вдруг он заметил, как встревоженно переглянулись Дэй Сэсэн и Цотан.
– Куда она делась? – тихо спросил Дэй Сэсэн, сердито поводя глазами по сторонам. – Должна была уже на коне сидеть.
– Я ее вывела сюда, перед тем как зайти в юрту, – растерянно отвечала Цотан. – Неужели умыкнули?..
Скоро неладное заметили и другие: невестки не было на месте, значит, ее захватили и спрятали сестры и подруги – обычай позволял такое. Если захватывали невесту, то держали ее в одной из юрт у родственников и девушки с мутовками и палками в руках оборонялись от всех, кто пытался ее вывести. Отбивать невесту должны были ее братья и молодые родственники, которые отправлялись в свадебную поездку.
Девушки, которые решились не отпускать невесту, обычно бились за нее не на шутку, бывало, в драках доходило до увечий и убийств. Если девушки оказывались сильнее и парни не отбивали невесту, поездка откладывалась на следующий день, и назавтра все повторялось сначала: девушки вновь держали оборону. Если не отбивали невесту в течение трех дней, то свадьба расстраивалась: это означало, что духи предков не отпускали невесту, не позволяли ей покидать свой дом.
Тэмуджин с нетерпением оглянулся на Хара Хадана и Мэнлига, те молча посматривали на хозяев. Дэй Сэсэн подозвал старшего сына, что-то сказал ему на ухо. Тот махнул кому-то рукой и пошел из айла. Несколько парней из толпы пошли следом за ним. Остальные выжидающе помалкивали, многозначительно переглядывались между собой.
Вскоре прибежал мальчишка лет восьми – видно, из близких родственников – и доложил Дэй Сэсэну: с десяток двоюродных и троюродных сестер захватили невесту и силой удерживают в соседнем айле.
– Парни сейчас пытались договориться с ними, – почтительно глядя в глаза Дэй Сэсэну, говорил он, – но те не желают уступать, мол, не хотим отдавать сестру в дальний род.
Из соседнего айла донеслись громкие голоса, а затем и пронзительные крики – схватка там разгорелась. Народ из айла Дэй Сэсэна густой толпой хлынул на шум.
Сваты, родители невесты и несколько стариков и старух оставались на месте. Между ними будто пронесся холодный ветерок, они не смотрели друг на друга. Уставившись в землю, все ждали исхода: если девушки вдруг окажутся стойкими и не уступят парням, то больше они не сваты – и разойдутся врагами.
«Девушкам обороняться легче и взять их непросто, – напряженно думал Тэмуджин, обеими руками схватившись за луку седла, – в узкую и низкую дверь юрты пробиться под ударами мутовок не каждому под силу. Неужели так и уеду один, без невесты?.. Ведь все шло так хорошо».
Шум в соседнем айле все усиливался; громко и визгливо орали из юрты девушки, парни бились молча.
Шло время. Крики то умолкали на некоторое время, то вновь разносились с новой силой.
– Будто одолевают их, – вдруг шепнул ему в ухо Джамуха.
Тэмуджин прислушался: крики девушек становились все отчаяннее, был слышен уже один сплошной визг. Скоро их голоса раздались снаружи – их выгоняли из юрты – переходя в истошный плач и рыдания, стали стремительно уноситься в разные стороны – видно, их гнали из айла, нещадно одаривая плетьми.
Тэмуджин облегченно вздохнул. Успокоенно переглянулись сваты и родители невесты. Дэй Сэсэн смущенно усмехнулся:
– Обычай вспомнили… эта молодежь еще и не такое придумает…
– Обычай есть обычай, ведь нельзя запретить, – развел руками Хара Хадан. – Да это и к лучшему, все, что полагается, мы исполнили.
Привели Бортэ. За обе руки ее крепко держали братья Алчи и Хи. У обоих лица вспухли от ударов в драке; у Алчи была рассечена бровь, из раны шла кровь, стекая через все лицо на подбородок, обливала новую замшевую рубаху. Следом гурьбой шли другие братья – двоюродные – все были взъерошены после драки и тяжело дышали, почти у всех лица были в крови и синяках.
Тэмуджин, не глядя на других, смотрел на Бортэ. Она шла, потупив взгляд, но, приблизившись, подняла на него взор и смущенно улыбнулась, будто говорила: «Что же поделать, так сильно любят меня мои сестры».
Ей подвели высокую кобылу синеватой масти под новым серебряным седлом, в новой сбруе. Она легко вскочила в седло и с готовностью расправила поводья.
Цотан останавливала кровь на лице сына, поплевывая на рану и замазывая ее пеплом из кострища. Другие братья наскоро умывались, подставляя пригоршни под кувшины с холодной водой – им наливали женщины айла – оправляли на себе помятую одежду и садились в седла.
Наконец и Алчи вспрыгнул на своего коня и толпа всадников гурьбой тронулась из айла.
XIII
Оэлун с нудной, томящей душу тревогой ждала возвращения Тэмуджина и Бэлгутэя. Ночами, услышав случайный шум со стороны леса или фырканье оставшихся лошадей, вздрагивала в постели, отрывала голову от туго набитой подушки: «Не едут ли?..» Днем, проходя между двух юрт и суетясь вокруг внешнего очага, она невольно взглядывала на южную сторону, где в одном перестреле от стойбища из леса выходила проторенная ими тропа с верховьев Керулена. Беспокойно гадала она об исходе дела: как встретят ее сына хонгираты – договорятся о чем-нибудь по хорошему или прогонят с позором и унижениями. Однако, как не думала и не гадала, а такого, что Тэмуджин приедет домой вместе с невестой, она не могла себе и представить. Легче представлялось, как они с Бэлгутэем возвращаются одинокие и подавленные, с жестокой обидой на душе, которая еще долго будет жечь и отравлять им память напоминанием о пережитом унижении.
Как-то, раздумавшись у очага, она спросила у Сочигэл:
– Что ты думаешь, отдаст нам Дэй Сэсэн свою дочь?
Та разочарованно махнула рукой.
– Ты так и не научилась разбираться в людях. Сильные тянутся к сильным, слабые остаются со слабыми… Да ты сама разве отдала бы свою Тумулун таким захудалым, как мы сейчас? Вот и подумай.
– Да, ты права, – Оэлун соглашалась с ней.
Про себя она еще надеялась, что Тэмуджин по дороге обдумает свое положение и образумится, повернет назад. И лишь где-то глубоко в душе у нее, как маленький огонек под остывшим пеплом, скрывалось сомнение: «А вдруг получится?.. Мало ли что бывает на свете… разве не было у нас таких случаев?»
На шестой день приехали Джэлмэ с Боорчи. С собой они пригнали молодую жирную кобылу буланой масти – резать на свадьбу; а еще Боорчи привез на вьючном коне шесть больших туесов арзы – подарок от своих родителей. Хачиун, ездивший к хамниганам, вернулся сразу и сказал, что те обещали быть в срок. Оэлун и Сочигэл, воодушевленные таким началом, взялись за приготовления.
