Золото Кёльна - Шир Петра

— Если мы попытаемся провести ее мимо них, для всех нас это может закончиться очень скверно. Особенно для госпожи Катрейн, — заметил ван Клеве и обратился к Алейдис: — Сможете ли вы провести ее в келью, и присматривать за ней столько, сколько потребуется? Боюсь, мы не можем пока забрать ее отсюда. Слишком велик риск, что толпа набросится и растерзает ее. Чуть позже мы пришлем закрытую повозку. Так, по крайней мере, ей никто не причинит вреда, пока ее не препроводят в тюрьму.

— Я позабочусь о нещ — согласилась Алейдис. Она осторожно подошла к подруге и тронула ее за руку. — Пойдем, я провожу тебя.

— Ты ведь позаботишься о моих девочках, как обещала?

— Конечно, позабочусь.

Бережно взяв Катрейн за руку, она повела ее к арке.

— Не беспокойся о дочерях. У меня они всегда найдут любовь, кров и ласку.

— Это хорошо.

Когда они подошли к арке, Катрейн вдруг проворным движением выхватила у Алейдис серп. В следующий момент она поднесла лезвие серпа себе к горлу.

— Нет!

Андреа оказался самым проворным. Он бросился на племянницу, грубо отшвырнув Алейдис в сторону, так что та не устояла на ногах и упала на землю. Вскрикнув, Катрейн принялась бороться с дядей. Тот пытался вырвать у нее острое орудие, но она не сдавалась: пинала его ногами и кричала как обезумевшая. Поднявшись на ноги, Алейдис попыталась вмешаться. Винценц последовал ее примеру. Но отчаявшаяся женщина все яростнее размахивала серпом. Наконец, Андреа удалось взять вверх, и он схватил ее сзади. Но отчаяние точно придало ей сил. С яростным воплем она вырвалась из его захвата и вслепую ударила серпом, угодив Андреа прямо в левый глаз. Он взвыл от боли, отпустил ее и отшатнулся. Алейдис едва успела отпрыгнуть в сторону, когда Катрейн, испустив громкий крик, оттолкнула дядю от себя, да так, что тот опрокинулся назад, ударился головой о каменную арку и сполз на землю.

Катрейн замолчала, но тут завопила госпожа Йоната, а сопровождавшая ее служанка тоже вскрикнула от ужаса.

— Боже правый, Андреа!

Катрейн замерла на месте, точно заколдованная, глядя немигающими глазами на безжизненное тело дяди. У того из выбитого глаза и зияющей раны на затылке струилась кровь.

— Помогите, кто-нибудь помогите ему! — взмолилась она, будто забыв, что эти раны нанесены ее рукой. Но потом она наклонилась, чтобы поднять серп. Винценц быстро наступил на орудие ногой.

— Уведите уже, наконец, эту женщину, и побыстрее! Свяжите ее, если потребуется.

Взгляд Алейдис метался от Андреа к Катрейн. Она не понимала, кто из них сейчас больше нуждается в ее помощи. Уловив ее сомнения, ван Клеве сказал:

— Отведите ее в келью, Алейдис, я позабочусь о вашем девере.

И тут же отправил кого-то за помощью, водой, заживляющими мазями и чистыми платками. Тем временем Зимон и Вардо едва сдерживали напор желавших хоть одним глазком взглянуть на то, что происходит. Алейдис решительно схватила Катрейн за руку.

— Пойдем.

И добавила, обратившись к главной бегинке, которая опустилась на колени рядом с Алдреа:

— Госпожа Йоната, помогите мне, пожалуйста. И ты тоже, — подозвала она бледную как мел служанку.

Когда они сопровождали Катрейн в главный корпус, она слышала, как Винценц охрипшим голосом раздает распоряжения:

— Приведите городского врача, этот человек еще жив. Ленц, подойди-ка сюда. Бери ноги в руки и беги на Старый рынок. Спросишь там магистра Бурку. Скажи, пусть немедленно идет сюда.

— Там неподалеку живет банщик Йупп. Ему тоже сказать?

Голос мальчика дрожал от волнения.

— Да, пожалуй. Если мы хотим спасти Голатти, чем больше целителей, тем лучше.

— Я не хотела, Алейдис, — сказала Катрейн, без сопротивления позволив отвести себя в свои покои на втором этаже — Я не хотела причинить вред Андреа, но он схватил меня так, как это делал Якоб.

— Я знаю.

Алейдис с грустью взглянула на женщину, которая некогда была ее лучшей подругой. Они были близки как сестры. Что теперь с ней будет? Закон суров — за убийство грозила виселица.

Вздохнув, Алейдис заперла за Катрейн дверь, убедившись, что в келье нет никаких острых или опасных предметов.

— Снимите с нее чепчик и все шнуры с одежды, — распорядился один из шеффенов, который следовал за ними по пятам на почтительном расстоянии, и указал на дверь. — Мы должны быть уверены, что она доживет до суда.

Глава 24

В пятницу, вскоре после вечерни, Алейдис, обуреваемая противоречивыми чувствами, ступила во внутренний дворик школы фехтования. Зимон, который неотступно следовал за ней по пятам, обвел дворик настороженным взглядом.

— Здесь никого нет. Вы уверены, что полномочный судья ожидает вас?

— Не уверена, — ответила Алейдис, также с сомнением оглядевшись по сторонам. — Он приглашал меня неделю назад.

Наверное, он уже давно забыл об этом. А она выставила себя на посмешище.

Впрочем, ей хотелось поблагодарить его. Ведь это благодаря его заступничеству Катрейн удалось избежать смертного приговора. Вместо этого в счет ренты, которую завещал ей Николаи, к задней стене бегинажа решено было пристроить еще одну комнату, в которой ей предстояло провести остаток жизни, общаясь с миром лишь через маленькое зарешеченное окошко, выходящее в сад, через которое ей будут подавать еду и выносить ночной горшок. Алейдис была нестерпима мысль, что Катрейн попадет в руки палача и ее, возможно, погребут заживо. Скандал и позор больно ударили по семье. Особенно по девочкам, которые были убиты горем, пусть еще и не могли осознать, что же такого совершила их мать. Смерть Катрейн была бы для них еще одним сильным потрясением. Поэтому Алейдис сделала все, что от нее зависело, чтобы Катрейн сохранили жизнь. Кроме того, она считала, что у ее бывшей лучшей подруги временами случалось помутнение рассудка и она не отдавала себе отчета в том, что творит. Ведь она так и не смогла толком объяснить, зачем ей понадобилось убивать отца. Порой судьи проявляли снисхождение к женщинам и вместо смертной казни, которой они заслуживали, приговаривали их к пожизненному заключению. Винценц пошел ей навстречу, но не из милосердия, а потому что считал, что, даровав Катрейн быструю смерть, он окажет ей услугу. Провести всю жизнь за решеткой без надежды выйти на свободу было куда более суровым наказанием. Семья Хюрт, обеспокоенная шумихой вокруг родственницы, также просила о смягчении наказания. Катрейн выслушала приговор с безучастным выражением лица и с тех пор не проронила ни слова.

— Там внутри тренируются несколько молодых людей, но с ними другой мастер фехтования. Имени его я не знаю, — сообщил Зимон, который только что заглянул в зал.

— Может быть, нам стоит прийти в другой раз?

— Да, наверное, — то ли с разочарованием, то ли с облегчением вздохнула Алейдис. Она повернулась, чтобы уйти, но замерла на месте от удивления, увидев перед собой высокую женщину в черном платье, расшитом серебряными нитями. Волосы у женщины, тоже черные, были уложены в два строгих пучка и стянуты серебряной сеткой. Рядом с ней стоял один из слуг, которого Алейдис видела в доме Винценца.

— Добрый день, госпожа Алейдис, — с любезной улыбкой сказала женщина, присев в реверансе. — Как хорошо, что вы пришли. Нас до сих пор не представили друг другу. Меня зовут Альба. Винценц ван Клеве — мой брат.

— Добрый день, госпожа Альба, — улыбнулась ей в ответ Алейдис и тоже поклонилась. Однако на этом ее красноречие иссякло. Альба махнула рукой в сторону школы фехтования.

— Как вы уже, наверное, заметили, брата там нет. Он приносит извинения. У него возникли неотложные дела. Новое преступление.

— Убийство? — вдруг спросила Алейдис.

— Да, только в этот раз все намного проще. Однако дело требует его присутствия. Ему нужно опрашивать свидетелей и собирать улики. Что поделать, таков его долг. Клевин, — обратилась она к слуге и требовательно простерла руку, в которой тут же оказалась продолговатая деревянная шкатулка. Снова улыбнувшись, она протянула шкатулку Алейдис.