Ян Мо - Песнь молодости
При встрече с Дай Юем лицо Сяо-янь заливалось краской. Беседа с ним заставляла учащенно биться ее сердце. Она всеми силами старалась скрыть свои чувства, но лицо выдавало ее.
— Я дошла до пятьдесят первой главы — «Отношения распределения и производственные отношения». Скоро кончу, но я ничего не понимаю.
— Очень хорошо. А то, что не понимаешь, — это не страшно. Таков марксизм! Дочитала до пятьдесят первой главы? Там говорится так, — он надел очки и, подумав немного, процитировал: — «Напротив, научный анализ капиталистического способа производства доказывает, что он — способ производства особого рода, специфической исторической определенности, что он, как и всякий другой определенный способ производства, предполагает данную ступень общественных производительных сил и форм их развития…» — Дай Юй остановился и с улыбкой посмотрел на Сяо-янь.
— Какая у тебя память! — Сяо-янь низко опустила голову; в голосе ее звучала искренняя зависть и уважение.
Но чем дальше, тем труднее им было вести подобные разговоры. Придя к Сяо-янь, Дай Юй садился и не сводил с нее глаз. Он не уходил, но и ничего не говорил. Сяо-янь была гордой девушкой, она знала, что влюбилась в Дай Юя, но не хотела первой открыть свои чувства.
Часто, посидев так некоторое время и так и не сказав ни слова, Дай Юй уходил. Однажды, глядя вслед удалявшемуся Дай Юю, Сяо-янь прислонилась к двери, со слезами на глазах тихо прошептала про себя: «Я как будто бы нравлюсь ему… но он… Почему он никогда не показывает этого?..»
Сяо-янь похудела. Любовь иссушила ее сердце. Часто, лежа в кровати, она думала: «Взять и прямо сказать ему, что люблю. Если он не любит, я сумею подавить в себе это чувство». Но при встрече с Дай Юем вся ее храбрость исчезала, ей становилось стыдно.
Но почему же Дай Юй не хотел сказать Сяо-янь о своей любви? Объяснялось это тем, что при каждой встрече с ней он невольно вспоминал о другой женщине.
* * *Лежа на широкой двуспальной кровати, сверкающей никелем, Дай Юй, поколебавшись некоторое время, толкнул спавшую рядом с ним немолодую, очень худую женщину и тихо сказал:
— Фэн-цзюань, проснись! Я хочу что-то сказать тебе.
Женщина раскрыла сонные глаза и, обняв Дай Юя за шею, игриво проговорила:
— Дай Юй, ну что тебе? Обними меня и давай еще немножко поспим!
— Нет, мне нужно идти.
Но Дай Юй продолжал лежать и через некоторое время снова заговорил:
— Послушай, в меня влюбилась одна студентка Пекинского университета, но, не узнав твоего мнения, я не решаюсь сблизиться с ней. Что ты скажешь на это?
Женщина закурила сигарету и сделала две глубокие затяжки. Подняв глаза к потолку, она холодно проговорила:
— Ты еще не сошелся с ней? Отчего же не поторопился? Хватайся за нее! — Она повернула голову и кокетливо, хотя и с подозрением, покосилась на Дай Юя. — В Пекинском университете не много красных, но и наших не густо, больше всего тех, что увлекаются вредными книжками. Эта девушка, вероятно, тоже из таких? В таком случае действуй смелее. Но смотри, как бы она в самом деле не околдовала тебя. — Женщина сердито покосилась на Дай Юя, крепко обняла за шею и в упор спросила: — Скажи, ты ее любишь?
— Нет! — Дай Юй покачал головой. Он не сказал о своих истинных чувствах к Сяо-янь, умолчав также и о том, что она придерживается передовых взглядов, однако острые глаза женщины все успели заметить. Пристально глядя на Дай Юя, она холодно и зло проговорила:
— Гм, любовь!.. Ты не годишься для настоящей любви! Ты не понимаешь любви! И не стоишь ее!
Дай Юй, испугавшись, не решился что-либо возразить. Он медленно оделся и, захватив с собой документы, вышел.
В тот же вечер Дай Юй опять сидел у Сяо-янь. Он не был у нее две недели, и при встрече с ним Сяо-янь покраснела. Неожиданно она расплакалась и торопливо отвернулась к окну.
Дай Юй встал, медленно и робко, как настоящий влюбленный, подошел к стоявшей у окна Сяо-янь и, положив руку на ее плечо, тихо сказал:
— Янь, дорогой мой товарищ, я… люблю тебя…
Он снял очки и горячо поцеловал похолодевшее, бледное лицо девушки.
Опьяненная неожиданным счастьем, Сяо-янь была как во сне. Она не сводила глаз со своего любимого, о котором так давно мечтала. В его глазах тоже стояли слезы; усталое лицо имело какой-то нездоровый, серый оттенок. Только сейчас, обратив на это внимание, Сяо-янь испуганно спросила:
— Что с тобой? Ты болен?
Она уложила Дай Юя в кровать, дала ему воды и молча села у постели, не сводя с него влюбленных глаз.
Дай Юй закрыл глаза и некоторое время отдыхал, затем снова открыл их и виновато улыбнулся Сяо-янь:
— Янь, какая ты хорошая, мягкая, добрая! С тех пор как я впервые увидел тебя, я не могу тебя забыть — ты как святая. Увидев тебя, хочется стать чище, лучше, смыть грязь со своей души…
Он взял руку Сяо-янь и осыпал ее горячими поцелуями. Сяо-янь чувствовала, что его сухие губы жгут ее как огонь.
Сяо-янь отняла свою руку и, склонившись к нему, тихо прошептала:
— Цзюнь-цай, когда я увидела тебя в первый раз, я тоже… Ты лучше меня. Кроме Линь Дао-цзин, мне впервые так хорошо… с тобой. Ты для меня как солнце.
— Нет, я плохой!. Я не тот, о ком ты мечтала. — Дай Юй (Чжэн Цзюнь-цай) крепко обнял ее и тихо проговорил: — Янь, любимая моя! Ради тебя я стану другим, я буду Стараться… Люби меня, Люби меня всегда!
* * *В томительном ожидании прошла неделя, и, наконец, настал день, когда Сяо-янь должна была снова встретиться с Дай Юем.
Сяо-янь присела перед туалетным столиком, причесалась и, посмотрев на свои пылающие щеки, улыбнулась. Стыдливо, словно любимый был уже здесь, рядом, она обвела взором комнату — кругом было чисто, все аккуратно прибрано, в вазе благоухали белоснежные жасмины. Сяо-янь снова улыбнулась, выдвинула ящик и достала из красной лаковой шкатулки коробочку пудры, которую ей подарила в прошлом году тетка в день рождения. Сяо-янь никогда не пудрилась и тогда же спрятала подарок в ящик. А сегодня, сама не зная почему, она вдруг вспомнила о нем и достала. Открыв коробочку, она взяла пуховку и напудрила лицо. Увидев в зеркале свое еще более побелевшее лицо с пылающим румянцем, подчеркивавшим ее юную прелесть, Сяо-янь схватила платок и смущенно стерла пудру. Она была скромной девушкой и никогда не занималась косметикой. Сегодня, ожидая любимого, Сяо-янь изменила себе, но ей вдруг стало стыдно, она отвернулась от зеркала, быстро подошла к письменному столу и взяла книгу.
Был уже четвертый час. Сяо-янь в нетерпении сидела за столом, время от времени поглядывая во двор.
Когда со двора донесся голос сестренки: «Сестра, к тебе пришли!», Сяо-янь отложила книгу и выбежала из комнаты. Сегодня Дай Юй выглядел прямо великолепно: на нем был синий европейский костюм, воротник белой рубашки выпущен наверх, лицо чисто выбрито. Сяо-янь всегда думала, что ему лет тридцать, сейчас же ей показалось, что ему не больше двадцати пяти.
Дай Юй впервые был у нее дома. С восхищением оглядевшись вокруг, он сказал:
— Сяо-янь, у тебя очень хорошо, уютно. У вас состоятельная семья?
Сяо-янь достала конфеты, печенье и села рядом с ним.
— Разве можно было бы прожить на жалованье отца? Ему так часто задерживают деньги, что мы давно бы умерли с голоду. Мой дядя держит меняльную лавку, он очень богат и помогает нам. Так что живем ничего. — Взглянув на Дай Юя, она продолжала: — Сегодня ты выглядишь лучше. Как ты себя чувствуешь? Почему ты не хочешь мне сказать, где ты живешь? Ты знаешь, мне очень хочется побывать у тебя.
Дай Юй взял Сяо-янь за руку и, напустив на себя печальный вид, промолвил:
— Янь, наша работа не позволяет открыть тебе это. Ну, как прошла неделя?
— Хорошо. Только я скучала по тебе.
Дай Юй привлек Сяо-янь к себе и крепко обнял.
— Ты знаешь, Линь Дао-цзин скоро освободят, — сказала через минуту Сяо-янь. — Через несколько дней станет точно известно, и я пойду ее встречать. Знаешь… я все хочу спросить у тебя одну вещь, но стесняюсь. Она говорила, что ты приходил к ней в Динсяне. Она как будто недовольна тобой. Говорит, что ты плохо руководил их работой, что это ты настоял на том, чтобы школьники выступили против моей тетки.
Дай Юй закурил сигарету, затянулся и медленно ответил:
— Она введена в заблуждение. Ей и этому юноше по фамилии Чжао я постоянно советовал: не впадайте в левацкий уклон. Я настаивал, чтобы сняли преподавателя V, и, наоборот, поддерживал твою тетю. Кто же знал, что они там понаделают, я был там всего два часа.
— Вот как? — Сяо-янь с облегчением вздохнула, взглянула на Дай Юя своими чистыми глазами и виновато улыбнулась. — Не обращай внимания: вероятно, я ее неправильно поняла. Знаешь, она будет так рада, когда узнает о наших отношениях! Дао-цзин уже давно испытала, что такое любовь, а я хоть и старше ее, но у меня еще не было друга. Она часто смеялась над тем, что я такая замкнутая, и называла старой девой.
