Елизавета Дворецкая - Ольга, княгиня русской дружины
Отроки стояли за то, чтобы уйти подальше – в Таврию или еще дальше в южные страны, где можно прибиться к сильной дружине вождя, грабящего купцов. Но Сигге Сакс не хотел уходить.
– Я отомщу сыновьям Ульва, – сказал он. – Из-за них погиб Свенгельд, они погубили наших ребят.
– Но нас всего девять! – возражал Лис. – Как мы будем бороться с девятью сотнями?
– Мы можем набрать не меньше. Здесь ведь Деревлянь! Тут кругом все ненавидят Ингвара и Киевскую Русь. Если подойти с умом, найти правильных союзников и наставить на верную дорогу, мы отомстим лучше, чем сумели бы девять сотен!
– Мы уже пытались с ними договориться. Но когда у людей нет ума, свой не вложишь.
– Это смотря сколько ума у тебя.
– Мне на одного хватает. Поэтому я ухожу.
С Лисом ушел Регни. У Сакса осталось всего семь человек, но это его не смутило. Через несколько дней после ухода Ингвара к Коростеню Сигге Сакс занял Малин-гору, где еще оставалось спрятанное в обчине самое ценное имущество малинцев. Понимая, что до мира и покоя еще далеко, те унесли назад в избы лишь самое необходимое, а все добро и припасы оставили. И вот теперь у всего этого, а заодно и у старинного дулебского святилища, почитаемого на день пути во все стороны, появились новые хозяева.
Гвездобор и Маломир прибыли сюда во главе дружины из пяти десятков человек. В Малине они надеялись ее пополнить. Однако первым делом им пришлось вступить в переговоры.
Маломир и Сигге Сакс достаточно хорошо знали и друг друга, и чем каждый в нынешнее время дышит. Поэтому они пришли к взаимному пониманию очень быстро. Сигге Сакс дал согласие освободить святилище и вернуть малинцам все имущество; Маломир взамен нанимал на службу его и его людей, чтобы немедленно напасть на Ингвара с его малой дружиной. В случае успеха перед Сигге открывались возможности даже куда более манящие, чем раньше, когда он был всего лишь старшим оружником у старика Свенгельда. Теперь, как ему намекал Маломир, он сам сможет стать новым Свенгельдом.
Конечно, предстояла долгая борьба. Но это не отталкивало, а привлекало Сигге. Даже на пятом десятке лет, израненный и погрузневший, он жил только в сражении и ничего иного для себя не желал.
Маломир знал, что делал. Встреча с Сигге убедила его, что боги на стороне древлян, и заметно взбодрила. Бедный Гвездобор и не понял, почему его шурин так весело рассмеялся, узнав, что это за люди расхаживают за частоколом родового святилища. С Сигге он получил не просто семь бойцов, подготовленных лучше, чем его люди. Он получил союзника, который ненавидел Ингвара даже сильнее, чем сами древляне, и имел огромный опыт в такого рода делах.
– Я сделал Ингвара князем, – сказал Сигге в тот вечер, когда они с Маломиром, Гвездобором и их дружинами пили в обчине святилища, принеся богам жертвы за свою победу над киевлянами. – Но он поднял оружие на меня и моих людей, и теперь я сделаю его мертвецом.
Первую часть этой речи древляне приняли за пьяное бахвальство – обычное дело у дружинной руси. Но надеялись, что вторая часть окажется правдой.
– Нам не стоит ждать Ингвара здесь, – говорил Сигге Сакс на другой день, когда все три вождя вышли на берег Иржи обдумать свой замысел. – Ведь он зайдет сюда, только если решит двигаться в Киев или в Коростень – по суше. А если он решит идти по реке, то мы его здесь не увидим и будем сидеть, как вороны, раззявив клювы, и ждать его до весны. Нужно встретить его еще на Тетереве, в таком месте, которое он никак не минует. К тому же в здешних краях он будет осторожен, зная, сколько у него тут врагов. Нужно захватить его там, где он еще не начнет осторожничать.
Взяв лошадей, они поехали к Тетереву и осмотрели берега вверх по течению. Подходящее место вскоре отыскалось.
– Вот! – Сигге Сакс указал вниз плетью. – Это брод. Здесь легко перегородить реку и заставить его выйти на берег.
Потом он проехался вдоль опушки, выбирая место для засады.
– Вот здесь мы посадим стрелков. Пусть убьют как можно больше из его людей. Но нечего надеяться сразу перестрелять всех, они же еще будут на воде. Но потом они оставят челны и пойдут искать стрелков.
– Пойдут?
– Отправьте меня к бабам печь блины, если не пойдут! – вспылил Сигге Сакс. – Я в дружинах с десятилетнего возраста, я знаю, как поступают русы в таких случаях. Ингвар не захочет получить стрелу в спину, поэтому они поднимутся и постараются отогнать стрелков. Вот тут и придет наш час.
Дружины Маломира и Гвездобора были переведены в выбранное место и устроили стан чуть подальше в лесу. На речной излучине впереди был посажен постоянный дозор, не сводивший глаз с реки днем и ночью. И вот через четыре дня мимо брода по Тетереву проплыл крест из двух березовых палок, означавший: Ингвар идет!
* * *Почти все киевляне втянулись в рощу. Мелькавшие впереди свиты исчезли, да и от берега они оторвались уже довольно далеко, и Ингвар махнул отроку с рогом, чтобы трубил отступление. Пора было возвращаться к реке, где уже наверняка расчистили завал.
Но едва киевляне остановились и перевели дух, как вокруг грянул дикий рев и вой. Земля вспучилась и поднялась: в грудах палых листьев взвилось не менее трех десятков человек – или леших. На каждого из киевлян навалилось по двое-трое, с топорами и рогатинами.
Киевский рог трубил отход, и гриди, отбиваясь, пятились к опушке.
Но там их встретили люди Сигге и он сам – победно воющий и размахивающий рейнским мечом. Сейчас он был в своей стихии – волосы развевались, в движениях грузного тела было нечеловеческое проворство. Но даже не это пугало – а дикая радость, ликование, что вспыхивало в его светлых глазах при виде крови.
Пытаясь прорваться, киевляне катились вниз по откосу, к челнам. Там уже схватились за оружие те, кто растаскивал коряги. Вслед за ними лилась орущая лавина: большинство в ней составляли древляне в простых свитах и с топорами, но зато их было очень много.
Вот встали над обрывом два всадника – Маломир и Гвездобор. А возле них отрок держал на высоко поднятом шесте древлянского «боевого чура»: вырезанную из дерева фигурку Перуна, ради такого случая одетого в белую с красной вышивкой ратную сорочку.
Как на ладони двум боярам было видно, как затухает снизу у воды последний бой Ингвара киевского. Последние его гриди отходили в воду меж вытащенных на берег челноков, которые некому было спустить. Песок был усеян телами, везде били в глаза яркие пятна крови.
Оба древлянина искали среди сражающихся Ингвара, но не могли отличить его среди одетых в волчьи шкуры киевлян. Гвездобор наклонился к Маломиру и показал плетью: вон тот, кажись. Невысокий ростом, но коренастый мужчина отступал, уже по колено в воде, размахивая мечом, который держал обеими руками. Сигге Сакс, пытавшийся сам покончить с ним, уже сидел на берегу, держась за раненое колено и кривясь не столько от боли, сколько от ярости.
Вода достигала Ингвару уже до бедер. Не имея возможности подойти, его пытались достать сулицами и копьями.
С верхнего края берега слетела стрела и воткнулась ему в плечо. Рука упала; Ингвар перехватил меч второй, но эта мгновенная заминка все решила. Сразу два или три клинка обрушились на его голову, шею, плечи.
Меч выпал из руки и канул в реку. Ингвар упал лицом вниз. Вопящие от возбуждения и ярости древляне гурьбой кинулись на него, продолжая рубить в воде тонущее тело. Вода доходила уже до пояса. Они били и били сквозь воду, красную от крови, которая текла сквозь них, омывая убийц в крови убитого.
Но даже когда древляне наконец успокоились, вышли на берег, отряхнулись, когда Маломир, спустившись с берега, послал их опять в воду искать тело, Ута все еще смотрела на то место, где скрылся Ингвар, и все ждала, что он вынырнет.
Он был – и его нет. Так быстро… так просто… и так невозможно. Она стояла, сжав опущенные руки, и заставляла себя дышать – мелкими, короткими вдохами. В стиснутое судорогой ужаса горло не помещалось много воздуха сразу.
Все это произошло на ее глазах, но она не верила увиденному. Внезапная смерть, когда судьба не оставляет времени привыкнуть к неизбежной потере, всегда кажется недостоверной. Кажется ошибкой, которую еще можно исправить – ведь вот только что, пару вдохов назад, человек был жив и здоров…
Ута видела, как Ингвар отступал, отбиваясь и пятясь в реку. Как обрушились клинки на его голову и плечи. Как мелькнуло в последний раз над водой его залитое кровью лицо с бешено выпученными глазами, как толпились древляне над тем местом, бестолково рубя воду топорами. И все же ждала, что Ингвар сейчас снова очутится перед ней – живой, как всегда. Ведь он был живым все те пятнадцать лет, что она его знала. А еще она знала, что он никогда не сдается. И смерти он не сдастся тоже…
Но вот тело вытащили из воды и положили возле камня. Вода смыла кровь, очистив страшные раны. Любая из них привела бы к мгновенной смерти. А у него их было не менее четырех.
