Золото Кёльна - Шир Петра

— Я давно хотел дать вам этот совет, если бы вы не были так глубоко потрясены смертью мужа. Значит, Катрейн не очень хорошо восприняла это известие?

— Она сильно разозлилась. Никогда ее такой не видела. Она обвинила меня в том, что я хочу предать Николаи и всю семью. А я не знала, что ей ответить. Но сейчас…

— Могла ли она догадаться, что Николаи разгадал ее замысел? Могли он понять, что его дочь пытается повлиять на вас через семью своей матери, как когда-то они повлияли на него? Он исполнил желание Катрейн, назначив вас главным наследником, но, возможно, лишь потому, что понимал, что вы никогда не продолжите его преступный промысел. Не исключено, что он собирался обо всем вам рассказать, но, к сожалению, не успел.

Алейдис удивленно подняла брови, потом поняла и с трудом перевела дыхание.

— Катрейн была так счастлива, когда вскрыли завещание. — Она снова перекрестилась и вдруг в ужасе замерла. — Вы хотите сказать, что она убила отца, чтобы я раньше времени вступила в права наследства и он не смог меня предупредить?

Алейдис почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.

— Это безумие. Катрейн не убийца!

— Нам предстоит это выяснить. Насколько она хладнокровна и расчетлива, я смогу понять, лишь когда допрошу ее. Пойдемте.

Винценц поднялся, и Алейдис тоже поспешно вскочила на ноги.

— Нет, пожалуйста… Позвольте мне поговорить с ней. Она натерпелась ужасов от покойного мужа. Она даже не осмеливается выйти из бегинажа.

Алейдис быстро последовала за ним к двери. И сердце заколотилось бешеной дробью, когда ее осенила еще одна страшная мысль.

— А ведь у Катрейн есть темно-коричневое бархатное платье и шелковый чепчик такого же цвета. Она хранит его в память о прежней жизни…

Винценц остановился и многозначительно посмотрел на нее.

— Жизни, которая была настолько ужасной, что она искала убежища от нее в бегинаже?

Алейдис уставилась в пол, не зная, что ей ответить.

— Она моя подруга.

— Значит, вам удастся вывести ее на откровенность.

Никогда еще Алейдис не чувствовала себя такой несчастной.

— Я очень на это надеюсь.

Глава 23

Они как раз подошли к воротам бегинажа, когда увидели, что к ним приближается Андреа в сопровождении нотариуса Эвальда фон Одендорпа. Разглядев сердитое и решительное выражение лица деверя, Алейдис сразу же поняла, что эта встреча не сулит ей ничего хорошего.

— Куда это ты собралась? — бросил Андреа вместо приветствия и остановился перед ней. Сузив глаза, он окинул презрительным взглядом сначала ее, потом Винценца.

— Ты ходишь с ним? Это недопустимо. Почему тебя не сопровождают слуги или хотя бы горничная? Неужели ты хочешь навлечь на себя сплетни еще и потому, что разгуливаешь по городу с посторонним мужчиной?

— Господин ван Клеве не какой-то там посторонний мужчина, а полномочный судья, и мы не разгуливаем, а направляемся к Катрейн, — возмутилась Алейдис. — А вы, господин Эвальд, — поинтересовалась она у нотариуса, — какими судьбами здесь оказались? Неужели мой деверь не дает вам покоя даже в воскресный день?

— Воскресенье или понедельник, нотариусу все едино, если свершается неправда, которую нужно разоблачить, — с апломбом провозгласил Андреа и тут же попытался схватить Алейдис за руку. — Пойдем со мной, у меня к тебе серьезный разговор. Ты немедленно предоставишь мне доступ ко всем документам, имеющим отношение к меняльной конторе и выдаче кредитов. Как брат Николаи я имею право знать, как идут дела. Не так ли, господин Эвальд?

Нотариус смущенно втянул голову в плечи.

— Если вы видите основания для беспокойства, что дела госпожи Алейдис ведутся недолжным образом, вы можете подать протест и предложить свою помощь. Но…

V — Именно так я и поступлю.

— С чего это ты решил, что я веду дела недолжным образом? — спросила Алейдис, сердито скрестив руки на груди. — Это просто предлог для вмешательства. Николаи лишил тебя наследства, Андреа.

— Это не значит, что я смирюсь с тем, что ты разваливаешь дело моего брата.

— Ничего я не разваливаю!

— Она действительно ничего не разваливает, — подал голос Винценц, встав рядом с ней. — Как это понимать, господин Эвальд? — обратился он к нотариусу. — Насколько мне известно, завещание Голатти юридически безупречно. На каких основаниях вы принимаете протест?

— Я не принимаю, — ответил нотариус, сжавшись еще больше. — Господин Андреа разыскал меня и попросил сопровождать его на Глокенгассе, чтобы официально выразить госпоже Алейдис опасения насчет ее способностей вести дела в меняльной конторе. Он может сделать это в любое время, независимо от того, лишен он наследства или нет, как один из ближайших родственников мужского пола. Однако я хотел бы добавить…

— Какая чушь! — вскричала Алейдис, бросив на Андреа возмущенный взгляд. — Его утверждения высосаны из пальца. Он говорит, что я не способна управлять конторой лишь потому, что его раздражает, что Николаи оставил все мне. Но это не моя вина, а решение моего покойного супруга, которое мы обязаны уважать.

— Ничего я не собираюсь уважать, Алейдис! Я брат Николаи и имею право на наследство, и ты, разумеется, не станешь этого оспаривать. Кто ты вообще такая? Купеческая дочка, которая была замужем за моим братом меньше года. И ты, похоже, даже не беременна. Так объясни мне, какие у тебя права на наследство?

— Не знаю, — со вздохом призналась Алейдис. — Возможно, у меня на него не больше прав, чем у тебя, хотя и по другой причине. Но Николаи распорядился так, и мы обязаны подчиниться его воле.

— Ты вероломная себялюбивая сука! — взвизгнул Андреа, схватил Алейдис за руку и попытался потащить за собой. — Я этого так не оставлю, слышишь? Ты отдашь мне то, что мне причитается, иначе…

Его гневная речь оборвалась криком боли. Это Винценц перехватил его руку и резким рывком заставил разжать пальцы и отпустить Алейдис.

— Остановитесь, Андреа Голатти! В присутствии полномочного судьи вам следует вести себя корректно и не применять насилия к беззащитной вдове.

Он толкнул Голатти в грудь, так что тому пришлось отступить на несколько шагов назад.

— А вы, Эвальд, как смеете всерьез принимать к рассмотрению весь этот бред?

Нотариус затрепетал, однако набрался смелости и поднял голову.

— Как я уже неоднократно пытался объяснить господину Андреа, перспектив оспорить завещание практически нет. Однако я обязан рассмотреть любую жалобу. Извините, если это причиняет вам неудобство, госпожа Алейдис. Вашего деверя невозможно было отговорить от намерения повидаться с вами.

— Ах вот как! Это просто удар мне в спину! — взревел Андреа и хотел было наброситься на нотариуса, но его снова удержал Винценц.

— Хватит вести себя как одержимый!

— У меня есть право.

— Прекрати, Андреа! — прикрикнула на деверя Алейдис, которая уже была сыта по горло его воплями. — Ты выставляешь себя на посмешище, неужели непонятно? На нас уже смотрят люди. И все лишь потому, что ты не можешь смириться, что брат лишил тебя наследства. Уж не знаю, что произошло между вами, но полагаю, ему хватило, чтобы усомниться в твоих способностях. — Она вздохнула, подумав о бремени, которое взвалил на ее плечи Николаи. — Возможно, он боялся, что у тебя возникнет соблазн присвоить и его преступный промысел.

— Его темные делишки? Я не хочу иметь с этим ничего общего, Алейдис, я уже говорил тебе это раньше и повторю снова.

— Тем лучше, — сказал Винценц, указав на вход в бегинаж. — Боюсь, вам недолго пришлось бы довольствоваться богатством и влиянием, которое они приносят. Или вы предпочли бы, чтобы вами командовала женщина?

— О чем это вы? — недоуменно уставился на судью Андреа.

Алейдис, чувствуя себя крайне неловко, откашлялась;

— Господин ван Клеве, у вас пока нет ни улик, ни признания.

— Тогда нам не стоит терять время, если мы хотим их добиться.

Судья решительно вошел в ворота бегинажа. Андреа растерянно посмотрел ему вслед.