Джалиль Киекбаев - Родные и знакомые
— Дай вам аллах вернуться живыми-здоровыми, — вздохнула мать и промокнула платком набежавшие на глаза слёзы.
— А к Ахмади просить деньги… Ни за что в жизни… Ни за что! — продолжал Ишмухамет. — Пускай не зовут меня Ишмеем, коль пойду к этому бандиту. Он же — бандит. Убийца. Вор из воров. У Вагапа из ловушки медведя украл? Украл! А прошлой осенью Хусаина зарезал. Не-е-ет! Я к нему не пойду! Родная дочь — и та от него сбежала. Он же, этот Ахмади, умирающему ложку воды в рот не вольёт!..
Слова Ишмухамета поразили пришедших проводить его товарищей, потому что история с Хусаином вызвала осенью много толков и в Гумерове, все её знали.
— Бэй! Разве ж Хусаина убила не эта самая Фатима? Вроде ведь так говорили? — вскинулся один из парней.
— Нет! Ахмади убил, а свалил на свою дочь. Она с горя на завод к Сунагату сбежала. Я сам её отвёз. Вот! Скоро Ахмади-баю конец. Теперь покрутится!..
* * *
В день отъезда Ишмухамета уже с утра по селу пошли разговоры о злодеянии ташбатканского подрядчика. Хусаина-то говорили люди он сам подстерёг, а виноватой выставил дочь. Ишь ведь как хитро всё подстроил! Женщине-то, дескать, оправдаться проще, а? За что, спрашиваете, убил? Так ведь красного петуха ему подпустили. Подрядчик подозревал в поджоге Хусаина, вот и убил. Чтоб отомстить, значит. Кто б мог подумать про Ахмади, что он — убийца, а? С виду — прямо-таки святой… А дочь его будто бы на завод сбежала. Вполне, вполне может быть. В нынешние времена не скажешь: «Не может быть!» Да-а, влип Ловушка. И поделом ему! Больно уж обнаглел, народ в ауле сильно обижал, заработанное не отдавал. Зажиревшая ворона, говорят, своё дерьмо клюёт. Так и тут…
День был базарный. Встретив приехавших на базар ташбатканцев, гумеровцы спрашивали:
— Правда иль пустое, что Хусаина убил сам Ахмади?
Ташбатканцы разводили руками, удивлялись:
— Вот тебе на! Из старого рта — новая весть. Впервой слышим…
— Эй, тугоухие! — посмеялся один из гумеровцев. — Ничего-то вы у себя не слышите. Скоро начнёте ездить к нам справляться, кто у вас за кого замуж выходит. Ахмадиева-то дочь всё же сбежала на завод к Сунагату. Вы хоть об этом-то знаете?
Нет, и об этом ташбатканцы не знали.
Вернувшись с базара домой, они взбудоражили весь аул.
— Верно ещё прадедами сказано: о том, что творится в твоём доме, спроси у соседей! — рассуждали в ауле изумлённо.
Иные поначалу сомневались — не придумано ли всё это злоязычными гумеровцами? Но рассказанные подробности и то, что тайну раскрыла Фатима, не оставляли места сомнениям. Порассуждав и так, и сяк, люди приходили к общему мнению: Ахмади — лютый зверь, безжалостный хищник…
Тут как раз подступились к Ахмадиевым преступлениям и с другого боку.
Возвращавшегося с фронта, из госпиталя, Зекерию в пути подвёз сосновский мужик Евстафий Савватеевич, который в разговоре припомнил предсмертные слова Вагапа.
Зекерия, теперь человек уже тёртый, прошедший огонь и воду, узнав при встрече со стариком Адгамом, что Сунагат слышал то же самое от своего товарища из Саитова, решил распутать это дело. Кто-то сказал ему, будто ребятишки Исмагила болтали о страшной тайне своего отца, да потом примолкли. Зекерия потянул ниточку…
Когда Ахмади, представляя, как удивит всех своей великой новостью и ещё более возвысится в глазах жителей округи, подъезжал к Ташбаткану, аул гудел, точно улей перед роением.
4
Умей Фатима говорить по-русски — сама б отправилась на поиски. Но не зная языка, она не решилась идти в посёлок одна, весь день томилась в доме Шубина в ожидании Хуснизамана. Тот, пообещав отвести её к Сунагату вечером, уехал по своим делам, однако вернулся поздно. Пока поужинал, за окнами спустилась тьма.
— Где ж он живёт? Сумеем ли в такой темноте отыскать? — засомневался Хуснизаман.
По всему — до смерти не хотелось ему идти куда-то в ночь из тепла. Покряхтел, покряхтел и признался:
— Устал — сил нету. Ладно, завтра вернусь пораньше, и тогда уж…
Фатима сильно расстроилась.
На следующий день, когда Хуснизаман опять уехал в лес за дровами для завода, Фатима увязалась за внучкой Шубина Анютой на улицу. Ах, если б могла она растолковать этой приветливой девушке, что ей нужна!
Анюта же решила, что приезжей хочется посмотреть Новосёлку. Довела до земской больницы, сказала:
— Тут я работаю, санитаркой…
От больницы обратно Фатима шла уже без Анюты, Все надеялась на случайную встречу с Сунагатом, вглядывалась в прохожих. Но Сунагата среди них не было.
А в посёлке и на заводе в это время происходили бурные события. Пришла весть о падении самодержавия. Рабочие вышли на демонстрацию, возле заводских ворот устроили митинг. Из ящиков, предназначенных для упаковки стекла, соорудили трибуну. Выступали ораторы. У всех на устах было одно: да здравствует свобода и мир!
Выслушав нескольких ораторов, вскочил на возвышение из ящиков Сунагат.
— Я недавно пришёл с фронта, — начал он и словно бы для большей убедительности расстегнул шинель, распахнул её. — Я скажу, что говорят на фронте. Там солдаты тоже хотят мира. Но наступит ли мир, коль ждать его сложа руки? Нет! Так считают многие солдаты. Только тогда, когда рабочие и крестьяне сообща возьмутся за дело, отберут власть у тех, кому нужна война, — вот только тогда будут мир и свобода. Царя скинули. Ладно. Радуемся. А у нашего завода — тот же хозяин и тот же управляющий. В волости тот же старшина. По посёлку ходят те же жандармы… Дадут они нам свободу? Дадут хлеб голодным солдатским детям? Как же, ждите! До-олго придётся ждать! Потому скажу так: долой и царских прихвостней! Да здравствует мир, но немедленный! Да здравствует свобода, но настоящая! Товарищи, мы должны создать свою власть — Совет рабочих депутатов…
…Фатима, не ведавшая, что творится в посёлке, наконец дождалась Хуснизамана, опять запоздавшего. Он был взволнован, принялся обсуждать со стариком Шубиным удивительные новости этого беспокойного дня и, лишь столкнувшись с умоляющим взглядом Фатимы, вспомнил о своём обещании. Видно, стало ему неловко, — посовещался с хозяином, где искать Сунагата, рассказал в чём тут дело. Анюта слышала их разговор. Она-то и вспомнила, что у Матрёны Прохоровны, старшей сестры больничной сторожихи Насти, живёт парень, недавно вернувшийся с войны; он и раньше, до войны, жил у неё же, а родом будто бы откуда-то со стороны Гумерова.
— Значит, он и есть, — вздохнул облегчённо Хуснизаман.
— Так я сама завтра отведу Фатимочку туда! — загорелось Анюта.
Хуснизаман взглянул на Фатиму:
— Эта девушка, оказывается, знает, где он живёт, отведёт тебя утром.
Фатима прямо-таки засветилась от радости.
Наутро Анюта повела её на квартиру Сунагата. Фатима прихватила с собой узелок со своими вещами.
Матрёна Прохоровна была дома одна. Анюта весело поздоровалась с ней, затараторила:
— Вот, тётя Мотя, невестушку я тебе привела, к квартиранту твоему, Сунагату, из деревни приехала, насовсем…
— Господи! — сдавленно проговорила Матрёна Прохоровна и обессилено опустилась на табурет. — А его нынче ночью жандармы увели…
Анюта метнула на Фатиму испуганный взгляд.
— За что?
— Вчерась каку-то речь на заводе говорил. Против властей. Кроме Сунагатки ещё пятерых, говорят, посадили.
Анюта схватилась за голову:
— Боже мой! Что. же с ней теперь будет, что будет?!.
Фатима по её лицу, по тону догадалась: случилась беда — и помертвела.
— Ладно, — сказала негромко Матрёна Прохоровна. — Коль приехала, пущай остаётся у меня. Чай, скоро его выпустят, долго не продержат. Поживём покуда вдвоём…
Нет-нет, да всё ж кое-какие русские слова Фатима понимала; а слово «тюрьма» ей всё объяснило. И осталась она жить у незнакомой женщины — куда ж было деваться…
После обеда Матрёна Прохоровна собрала еду для Сунагата и повела Фатиму к тюрьме. Еду там приняли. Фатима попыталась передать и письмо Киньябыза — не взяли.
Прошло несколько дней.
Фатима немного освоилась в посёлке. Каждое утро с хозяйкой они носили передачу. У Фатимы было зародилась надежда — может, позволят увидеться с Сунагатом, всё бы ему рассказала… Но свиданий с арестованными никому не разрешали.
Матрёна Прохоровна через сестру свою Настю выяснила, что в больнице нужна няня, и устроила квартирантку на работу. Фатиме дали белый халат. Анюта провела её по больнице, показала, как и что нужно делать.
Стали с Анютой добрыми подружками. Фатима запоминала всё больше русских слов, и всё легче становилось им объясняться друг с дружкой.
* * *
В один из вечеров шеф больницы врач Орлов дал Анюте необычное поручение: отправиться в тюрьму за тяжело заболевшим и потерявшим сознание заключённым.
Больного привезли в санях в сопровождении двух жандармов.