Сара Дюнан - Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь
Милан не только богаче Неаполя, но и гораздо ближе: небольшой переход через Альпы, и вот вы уже там.
– Нет, кто бы мог подумать, а? – Александр сел, на лице расплылась широкая улыбка. – Что небольшая трещина в черепе короля вызовет такую головную боль у Людовико Сфорцы. Сначала он предлагает французам Неаполь на блюдечке с голубой каемочкой, а вслед за этим они забирают Милан. Едва ли кто-то в Италии будет лить по этому человеку слезы. Учись на его примере, Чезаре. Заводи врагов, если уж приходится – а тебе придется. Но всегда следи за тем, чтобы самые сильные мира сего остались тебе друзьями.
– Я уже знаю все это, отец, – пробурчал он нетерпеливо.
– Тогда тебе не составит труда услышать все это еще раз, – добродушно сказал Александр. – Подойди, дай обнять тебя. Нас ждут великие свершения, и мне полезно вдохнуть запах пота от тренировок на теле солдата.
Чезаре выполнил его просьбу и открыл отцу свои объятия. Теперь ему приходилось все шире раскидывать руки. За последний год, с тех пор как умер Хуан, Александр потолстел, но при этом стал ниже ростом. В шестьдесят восемь он весил как двое мужчин и взял привычку сутулиться, чтобы казаться хоть немного меньше. Порой можно было услышать, как при ходьбе он пыхтит и отдувается. Поскольку собственное будущее Чезаре все еще казалось ему весьма неопределенным, он наблюдал за отцом, раздумывал, сколько времени у них остается, чтобы изменить мир вокруг, и с дрожью понимал, что не так уж и много. Однако Александр никогда ничего не боялся. Скорбь его поутихла, и теперь казалось, что смерть Хуана подталкивает его к новым свершениям. Глубокая набожность, такая же искренняя, как и печаль, сама собой прошла, стоило ему осознать масштабность задач. Раскаявшийся папа вызывал удивление, но кто и когда слышал о смиренных кардиналах? Многих реформы пугали куда больше, чем коррупция, и пока все приходили в себя, Александр вернулся к семейным делам.
Теперь Чезаре стал его Хуаном, и новости из Франции порядком воодушевили его. Что до возраста, отныне он больше не праздновал свои дни рождения. Шестьдесят восемь – это много, только если ты собираешься вскоре умереть. А смерь не входила в планы Александра. Чтобы отомстить тем, кто пытался его уничтожить, ему требовалось оставаться живым.
* * *В годовщину смерти Хуана папа отслужил особую мессу за упокой его души и посетил могилу сына в семейной часовне Борджиа Санта-Мария-дель-Пополо, где беззастенчиво рыдал – впрочем, недолго, ведь его ждало столько дел! Папские послы как раз ехали во Францию, герцог и герцогиня Сквиллаче вернулись в Рим, а Ватикан уже окунулся в приготовления ко второму замужеству Лукреции.
Санча с нетерпением ждала приезда брата. Она проводила с Лукрецией многие часы, красочно расписывая достоинства Альфонсо и рассуждая, какая совместная жизнь ждет их при дворе.
Она вернулась в гораздо более радужном расположении духа, чем уехала, ссылка помогла ей залечить уязвленную гордость. Во время первой официальной встречи с Чезаре она изо всех сил старалась продемонстрировать, что он ей безразличен, и пришла в некое замешательство, когда он вновь и вновь оказывал ей внимание. Но бродячая кошка в ее душе почуяла обман, и в его присутствии она проявляла сдержанность. Разумеется, она поступила правильно. Чезаре ничего не чувствовал к ней (не то чтобы она не нравилась ему, хотя и могла так подумать), но поскольку взгляд его был устремлен на Неаполь, он должен был отпускать знаки внимания всей семье.
Он постарался очаровать Альфонсо еще тогда, после коронации Федериго, и теперь был полон решимости оказать ему богатый прием в Риме. Им двигал не просто сухой расчет – Чезаре пребывал в отличном настроении. Как только дипломаты уладят все детали, будет назначена дата тайного совета кардиналов, на котором он планирует оставить церковь. Наконец-то он станет сам распоряжаться своей судьбой.
А вот помириться с Лукрецией оказалось куда сложнее. Их первая встреча прошла болезненно. Он принес ей подарки: дорогие ткани, богато иллюстрированные молитвенники и книги со стихами (он очень тщательно выбирал их для нее), но разговор лился сдержанно-вежливо, часто прерываясь неловким молчаньем. Не то чтобы она не желала идти на контакт, скорее, у нее это просто не получалось. Рядом с братом мысли ее крутились вокруг Педро, отчего ей хотелось то ли кричать от ярости, то ли плакать. Но когда он ушел, она не могла не признаться себе, что по-прежнему любит Чезаре. Разумеется, любит.
– Лукреция, мы должны помириться, – заявил он ей без обиняков во время их третьей встречи. – Теперь ты знаешь: в тот день, когда ты просила за Кальдерона, распоряжаться его судьбой я уже не мог. Ты думаешь, что я поступил несправедливо, но я лишь хотел защитить твою честь.
Лукреция сидела на своем стуле абсолютно прямо и внимательно смотрела на него. Она изо всех сил старалась сдержаться, но слезы полились на новый отрез алого бархата, который лежал у нее на коленях. Позже, когда ткань стала накидкой, каждый раз, надевая ее, она вспоминала этот момент. Она крепко зажмурилась. «Глупые слезы, – резко сказала она себе. – Они все равно ничего не изменят».
– Я знаю. Просто это было… так жестоко. Он не совершил ничего плохого.
– Неправда. Он предал меня. И кроме того, разве с его стороны не было жестоко подвергать опасности репутацию женщины? И не только ее, но и всей ее семьи.
– В таком случае тут больше моей вины, чем его.
– Нет. Педро Кальдерон был у меня в услужении. Он отлично знал правила, а также последствия их нарушения. Тем не менее, все прошло. Мы пережили бурю. Герцог Бишелье, твой новый муж, настоящий мужчина, каким никогда не был Сфорца, и его приезд, а также мой будущий брак обеспечат нашей семье безопасность. Если я ранил тебя, пусть эта рана затянется. Ты моя возлюбленная сестра. Ни одну женщину я не люблю сильнее.
Лукреция расправила пальцами ворс залитого слезами бархата. Она могла бы многое сказать ему, но никакие слова не вернут человека к жизни. Когда она подняла глаза, то увидела в его лице сходство с Хуаном. Воспротивиться ему означало потерять еще одного брата. Кто же тогда у нее останется?
Его глаза смотрели твердо и открыто. Если он и лгал о прошлом, то уж точно не о настоящем: никто не любил ее так, как он.
– Ах, Чезаре! – сказала она.
Противиться ему – все равно что противиться самой себе. Это просто невозможно.
Глава 37
Альфонсо Арагонский, в целях брачного союза ставший теперь еще и герцогом Бишелье, прибыл в Рим в середине июля. Он приехал инкогнито, чтобы иметь возможность спокойно провести время со своей будущей женой и узнать ее получше, а это означало, что все знали, где он, но должны были притворяться, что не имеют об этом ни малейшего представления.
В день его приезда Санча сгорала от нетерпения. Когда его свита въехала во двор, обе женщины, а также Джоффре и Чезаре, собрались на балконе верхнего этажа дворца. Он едва успел слезть с коня, как Санча уже спустилась вниз, выбежала навстречу и бросилась в его объятия. Он подхватил ее и закружил так сильно, что наблюдавшая за всем сверху Лукреция видела лишь развевающиеся шелка и слышала заразительный смех. Она вспомнила, с какой помпезностью прибыл ее первый муж, и неформальность этой встречи порадовала ее. Альфонсо поставил Санчу на землю и поднял руку в знак приветствия, низко поклонился всем стоявшим на балконе, а затем взбежал по ступеням, перепрыгивая через две.
– Госпожа Лукреция. – Он пал на колено и взял ее руку для поцелуя. Затем поднял голову, и на лице его сияла столь лучезарная улыбка, что она не могла не ответить тем же. Его сходство с сестрой поражало: та же копна черных волос, те же внимательные голубые глаза, яркие, как платье Мадонны, они словно заглядывали в самую душу.
«Ох, слава небесам, он и правда так красив, как о нем говорят», – подумала она, одновременно ругая себя за такую мелочность.
Следом подошла Санча, и Альфонсо галантно поприветствовал ее, а затем бросился обнимать Джоффре, своего приятеля по детским играм, который просто завизжал от удовольствия. А после настал черед Чезаре.
– Брат! – Они тепло обнялись, плечо к плечу, грудь к груди, так живо, будто это была шуточная борьба, а не приветствие; оба невероятно красивы. По воспоминаниям Лукреции, последний раз Чезаре так крепко обнимался с Хуаном, и теперь при виде этой сцены сердце ее затрепетало. Как было бы чудесно, если бы Альфонсо смог заменить потерянное звено их семьи!
В отличие от пышного празднования ее первой свадьбы, эта церемония прошла тихо, среди гостей не было ни одного посла или дипломата. За пределами Ватикана они скрипели зубами и развязывали кошельки перед каждым, кто был готов рассказывать истории, способные осчастливить их королей, герцогов и герцогинь. И Борджиа никого не разочаровали. Церемонию провели в частных апартаментах, и когда гости двинулись в Зал Таинств, между слугами Санчи и Чезаре разразился спор за право первыми туда войти. Скрытая вражда уже давно ждала своего часа. Оскорбления быстро переросли в побои, и неожиданно в передней образовалась такая давка, что двое священников под градом ударов упали на пол, а папа собственноручно пытался разнять дерущихся, но в конце концов пришлось позвать охрану! Такого мир еще не видел, и об инциденте сложили славную историю, далеко не первую за время этого папства.
