Сара Дюнан - Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь
Возможно, дело в том, что король был очень нетерпелив. А может, неосторожен. Или (не приведи Господь!) архитектор не годился для этой работы и плохо рассчитал габариты. Что бы ни послужило причиной, но его величество врезался в косяк двери, не приняв во внимание ее высоту, и разбил голову о деревянную балку. Все услышали звук удара, и хотя, издав поначалу стон, король затем рассмеялся, перед глазами у него закружились звезды, и вскоре он слег в постель. Оставалось лишь надеяться, что это добрый знак и, очнувшись, он окажется на небесах.
Какая нелепая судьба постигла завоевателя Италии! Какая неудача! А вот для его кузена – Людовика Орлеанского, который теперь неожиданно стал королем Франции, совсем наоборот. Да и Борджиа это было на руку, ведь Людовику XII кое-что нужно было от папы. Судьба, повернувшись спиной к одному, показывает свое приветливое лицо кому-то другому.
Когда Александр услышал новости, его улыбка расплылась шире устья реки Тибр.
– Найдите кардинала Валенсии и отправьте его ко мне. Сейчас же.
* * *Чезаре, как обычно, упражнялся в военных играх. Этот хладнокровный, хорошо тренированный молодой человек, беспощадный к собственным слугам, был не менее беспощаден к себе самому. Если уж ему суждено было покинуть церковь (а нынче он появлялся там настолько редко, что Буркард каждое его появление заносил в дневник), то он планировал как следует подготовиться к своей новой профессии: воина.
Верхом он проводил не меньше времени, чем на ногах: состязался в скорости, охотился или совершенствовался в прыжках на ходу с одного коня на другого. В Риме, в садах летнего дворца Ватикана, он практиковался в искусстве владения клинком: как рапирой, так и двуручным боевым мечом, стальным чудовищем, обращение с которым требует невероятно много сил и умения. Молодой бык Борджиа надрывался с раннего утра, как один, так и сражаясь с бойцами, присланными проверить его навыки.
С рапирой он управлялся куда изящней, совсем как профессионал. Сегодня он испытывал кольчугу. Три мастера состязались за право изготовить защиту для его драгоценного тела. Он крутился по двору, и кольчуга сверкала на нем тысячами крошечных стальных петелек, будто гипнотизируя, так что двое из его противников оступились. А может быть, просто поддались, ведь сражаться с любимым сыном папы небезопасно. Несколько недель тренировок – и Чезаре остался без партнеров.
– Вроде ты говорил, что они солдаты, – жаловался он Микелетто, который стоял в тени и делал какие-то заметки. – Никто из них даже особо не старался.
– А чего вы ожидали? Им платят за то, чтобы драться, а не за то, чтобы побеждать.
– Так заплати им больше, и пусть лучше стараются.
– А что случится, если вас поранят? Мы доплатим им сверху или вздернем на виселицу за то, что они проткнули сына папы?
– Тогда ты дерись со мной.
– С удовольствием.
– На двуручных мечах.
– Ох, слишком жарко для дополнительных доспехов.
– Пытаешься оправдать свое поражение?
Они надели нагрудники и шлемы и заскользили по кругу, делая ложные выпады и блокируя их, пока один не бросился на второго всерьез: огромные мечи со стуком перекрестились и сцепились как магниты, а их владельцы покачивались и толкались, пытаясь взять верх, пока наконец не разошлись, чтобы снова пуститься в свой несуразный танец. Звяканье стали, кряхтенье и возгласы еще долго разносились по саду. Но Чезаре и не думал сдаваться.
– Хватит! – закричал наконец Микелетто, отступая назад и бросая меч на землю. Он снял шлем и стряхнул пот с волос, на лице играла ухмылка. – Видит Бог, вам лучше побыстрее оставить церковь. Не знаю, сколько еще смогу вынести этих «ненастоящих» боев.
* * *Неопределенность надоела не только Микелетто. Уже несколько месяцев ходили слухи, что кардинал Валенсии собирается сбросить алую рясу и посвятить себя военной карьере. Но пока все было по-прежнему.
Их не пугали масштабы задуманного. Папа, способный восстановить девственность своей дочери, определенно найдет, как его сыну вновь отрастить волосы на тонзуре. Нет, проблема была более прозаичной: деньги. Тридцать пять тысяч дукатов в год, если быть точным. Именно столько составлял доход от Валенсии и десяти других церковных приходов, которыми владел Чезаре: с ними кардинал эпохи Возрождения мог жить, ни в чем себе не отказывая, а без них сын папы римского останется всего лишь известной личностью без гроша в кармане. На что он тогда купит самую лучшую кольчугу? Или заплатит шпионам за услуги? Или – что куда важнее – как сможет стать тем человеком, за которого будет счастлива выйти замуж дочь какого-нибудь короля?
Папа делал все, что в его силах. Если бы Чезаре не стал кардиналом, ему, как старшему сыну Борджиа, по праву принадлежали бы титул и испанские земли Гандии. Теперь, однако, все это отошло его трехлетнему племяннику, и при малейшем намеке на возможность переиграть ситуацию испанская корона гневно шипела в дипломатической переписке. Возмущаться поведением папы уже вошло у них в привычку. Услышав, что кардинал Валенсии собирается отречься от священных обетов, к Александру на аудиенцию прибыл посол, посчитавший, что вправе давать советы по делам церкви.
– Да кем он себя возомнил? – зарычал папа, едва за послом закрылась дверь. – Как смеют эти испанцы читать нам нотации?
– Смеют, ведь у них теперь Новый Свет, откуда сыплется серебро и золото, стоит только чуть погрозить мечом, – сказал Чезаре. «И ты отдал им его», – мог добавить он, но подумал, что лучше не стоит.
– Ах, черт их побери! Они не нужны нам!
– Ты хочешь сказать: мы не нужны им?
– Что ж, однажды мы им понадобимся. Рано или поздно все приходят к нам.
* * *Рано или поздно все приходят. В этом и состоит прелесть такой работы. Если не Испания, то Франция. Александр знал о проблемах нового короля Франции еще до того, как тот сам узнал о них. Ах, что за удовольствие наблюдать за ходом событий! Людовик унаследовал лишь совсем недавно объединенную страну. Бретань, в частности, принадлежала вдове покойного короля – Анне, и без нее она может снова потребовать независимости. Очевидно, ради блага Франции новый король должен на ней жениться. Лучшего не пожелает ни один мужчина: она прелестна, и он легко бы полюбил ее, но вот незадача, Людовик уже женат.
Ходили слухи, что брак этот далеко не счастливый. Людовик никогда не хотел жениться на своей нынешней супруге. Его вынудил отец. Cупруга столь уродлива (вроде обычная простушка, но кто знает, что скрывается под одеждой?), что он никогда не консумировал этот союз. По крайней мере, с его слов. И если бы папа помог ему с этой проблемой, он был бы безмерно благодарен… возможно, предложив земли и титул любимому сыну его святейшества.
Сделка обещала большую выгоду, и Александр сам написал ответ. Дело было столь срочным, что Чезаре пришлось явиться, наполовину облаченным в доспехи.
– Что?
– Он согласен! Необходимо лишь нанести тайный дипломатический визит, чтобы обсудить детали.
– Что он предлагает?
– Герцогства Валанс и Дуа.
– Этого будет достаточно?
– С точки зрения земель и престижа, несомненно. По уровню дохода, может, и нет, но король сам покроет разницу. Дело сделано, Чезаре. У тебя будут титул и деньги.
– А как насчет военной поддержки?
– Мы обсудим это, когда придет время.
– А мое сватовство к принцессе Карлотте? Это не менее важно, чем деньги.
– Людовик отлично знает об этом. Он надавит на нее и ее отца. Не волнуйся. Она будет твоей. Вопрос времени.
– Что ж, будем надеяться.
Впрочем, запланированный брачный союз Чезаре с Неаполем тоже не складывался: Карлотта, находясь при французском дворе под покровительством Людовика, проявила неожиданное упорство. По-хорошему, отец должен был приструнить ее, но король Федериго, пусть он широко улыбался Чезаре и дал ему свое молчаливое согласие во время коронации, теперь оказался не в восторге от этой идеи. Одно дело отдать Лукреции своего незаконнорожденного племянника, и совсем другое – позволить Чезаре заполучить его законную дочь, открыв этому скорпиону дверь в королевское гнездышко. Пока сын папы носил кардинальскую шапку, он мог и дальше избегать открытой конфронтации.
– Людовик пригрозит ему интервенцией. – Чезаре, как и подобало нынче его статусу, был не очень-то рад такому повороту дел. – Это заставит его задуматься над нашим предложением.
– Смотри не накаркай! Если французы снова придут на наши земли, нельзя пускать их ближе северных Апеннин.
Если французы придут… Александр тщательно подбирал слова. Что за странная вещь – право наследования! При коронации Людовика в списке его титулов значился не только Неаполь – что никого не удивило, – но и Милан, на который его орлеанская родня заявляла особые права. Стоит лишь копнуть поглубже в запутанные сети супружеских союзов, и окажется, что любые земли наполовину принадлежат кому-то еще.
